Сандер чувствовал, что умирает, -- на этот раз всерьез и навсегда. Это было невероятно и до жути глупо -- умереть вот так, запертым в сознании человеческой девушки, которая настолько его ненавидит, что послала к нему отряд карателей-единорогов. Если бы кто-нибудь спросил его сейчас: ну зачем, зачем он поперся на верную смерть, - Сандер бы даже не знал, что ответить. Ни одна причина в этот момент не казалась ему достаточно убедительной.

   Вдвойне обидно было умирать, едва снова ощутив радость жизни. Очень кратковременную, правда, - Сандер даже не успел надышаться перед тем, как свалился в густую траву и начал поливать ее кровью.

   Глупо - глупо и смешно. Когда его друзья -- и особенно недруги - узнают о том, как закончил свои дни Сандер Шварцтейн, они, наверное, будут смеяться так громко, что сдвинут земную ось.

   Его сознание путалось. На границе беспамятства и яви, где он дрейфовал на волнах, уплывая в глухую черноту, шумели деревья, слышалось пение птиц, а все удаляющаяся земля тряслась от топота копыт. Потом дрожь прекратилось, послышался сдавленный крик и кто-то позвал Сандера по имени. Он попытался открыть глаза, однако это оказалось непосильной задачей: его лодка уплывала все дальше и дальше от берега, а звуки сливались в неясный шум. Кажется, кто-то склонился над ним, поднял его голову и похлопал по щеке, пытаясь привести в чувство, но все это оказалось бесполезно. Еще один всплеск темной волны - и Сандеру вдруг понял, что видит свое тело сверху.

   Это не удивило его и не испугало - только показалось любопытным. Говорят, так бывает, когда душа отделяется от тела. Неужели у него все еще есть душа? Точнее, теперь уже  была.

   Присмотревшись к фигурам внизу, он узнал Василису, стоявшую на коленях в луже его крови, и единорога с окровавленным лбом. При виде Васи Сандер ощутил всплеск радости, но до того слабый и далекий, словно тот дошел до него эхом. Значит, его убийца все-таки привел свою хозяйку попрощаться, подумал он. Это хорошо.

   На этом картинка перед его глазами погасла -- словно выключили телевизор.

   3

   - Он не приходит в себя! - Василиса с ужасом посмотрела на Люциуса. Ее руки и колени были в крови, и даже кончики длинных волос намокли и покраснели. - Помоги же мне, я не знаю, что делать!

   Тот попятился, стараясь не запачкать копыта.

   - А я, по-твоему, откуда могу знать? - удивился он. - Мое дело маленькое -- защищать твой мир от захватчиков. А лечить раненых - это не по моей части!

   У Василисы вырвался звук, подозрительно похожий на рыдание.

   - Сандер, - в отчаянии позвала она, прижимая к себе его голову. - Пожалуйста, только не умирай! - Вася смахнула с лица Сандера намокшую от крови прядь волос. Его кожа была намного теплее, чем она привыкла. Здесь, в ее мире, он был не вампиром, а человеком, - живым и теплым. У него билось сердце, и он дышал, хотя при каждом вдохе у него в груди что-то клокотало и булькало. Сандер был здесь живым, а значит, и хрупким, как все люди. Одно ранение - и вот он уже умирает, по-настоящему, безвозвратно, навсегда. Это было так ужасно, что Василиса даже не могла до конца этого осознать и уж тем более - поверить в это.

   - Нет-нет-нет, не умирай! - умоляла она, целуя его в лоб, щеки, губы, словно ее любовь снова могла вернуть его к жизни. - Пожалуйста, не надо!

   Люциус издал какой-то звук, подозрительно напоминающий покашливание.

   - Зажми ему лучше рану, - посоветовал он, неловко переступая с ноги на ногу. - Может, протянет еще пару минут.

   Всхлипнув, Вася положила ладонь поверх окровавленной руки Сандера и с силой надавила, - не особенно, впрочем, надеясь, что он как-то отреагирует. Однако Сандер издал глухой стон и открыл глаза.

   - Твхггм, - сказал он.

   Василиса ахнула.

   - Ты очнулся? О господи, спасибо тебе! Сандер, я тебя люблю. Я хочу, чтобы ты это знал.

   В ответ раздался еще один стон.

   - Что, что? - тут же лихорадочно зашептала Василиса, приближая ухо к его губам.

   - Твою мать, - едва слышно, но очень ясно ответил Сандер. - Больно. Не дави так.

   - Но у тебя кровь хлещет, - объяснила Василиса. - Боже, сколько же тут крови!.. Ох, ну зачем ты сюда полез, а? Разве ты не знал, что это опасно?

   - Знал, - честно признался Сандер. Говорить было просто ужас до чего больно, однако роль умирающего героя не допускала слабости. - Но мне нужно было что-то... что-то тебе сказать.

   Василиса снова ощутила, как к глазам подступают слезы.

   - Тише, тише, - она погладила его по щеке, кусая губы, чтоб не завыть в голос. - Молчи, я знаю, что ты хочешь сказать: ты тоже меня любишь. Лежи спокойно, не разговаривай.

   - Нет, - возразил Сандер, пытаясь собраться с мыслями. - То есть да, но я о другом...

   Он на миг закрыл глаза, надеясь выпросить у смерти еще минутку. Васино лихорадочное бормотание его отвлекало, не позволяя сосредоточиться на главном. Сандер устал, - жутко, смертельно устал. Все, чего ему сейчас хотелось - перестать бороться и внова уйти в милосердную темноту. Но оставалась одна вещь, которую он так и не сказал... Одна очень, очень важная вещь... Интересно, что бы это могло быть?..

   - Помолчи, - слабо сказал он. - Ты мешаешь мне думать.

   Его слабеющее внимание привлек блеск золота на шее Василисы. Подняв окровавленную руку, Сандер коснулся цепочки.

   - Тебе понравилось? - спросил Сандер. - Я про кулон.

   Вытерев слезу, Василиса положила свою руку поверх его.

   - Очень, - искренне сказала она. - Такой красивый.

   И тут Сандер наконец вспомнил.

   - Это якорь, - с облегчением прошептал он. - Якорь!

   - Якорь, - повторила она непонимающе. В ее глазах по-прежнему плескалась паника. - Сандер, о чем ты говоришь? Какой еще якорь?

   - Якорь в нашу реальность, - сказал Сандер. - Ох, да хватит уже рыдать, Василиса! Сосредоточься и давай вытаскивай нас отсюда!

   1

   В минуты душевного разброда, сдобренного стрессом, мы действуем, не думая. При виде голодного медведя люди буквально взлетают вверх по стволу дерева, женщины поднимают бетонные конструкции, чтобы под ними не зажало ребенка, а мужчины, бегущие от обязательств, развивают скорость, способную посрамить мировых чемпионов по легкой атлетике.

   Как именно Василиса вдруг оказалась в больничной палате, - вся, и телом и душой, -- она так и не поняла. Просто все вокруг вдруг закружилось и загудело так, словно чертов самолет, везущий ее на отдых, снова решил шмякнуться о землю. Уши заложило от гула, а перед глазами замелькала странная мозаика из того и этого миров.

   А потом Вася просто открыла глаза -- и тут же увидела над собой белый потолок с медленно вращающимся посередине вентилятором. Вокруг пищали приборы, а по углам того помещения, где она оказалось, мелькали какие-то неясные тени. Впрочем, все это было неважно. Единственное, что имело для нее значение, это смогла ли она забрать с собой одного самоотверженного героя туда, где сейчас находилась.

   - Сандер! - позвала она. Голос у нее был хриплый, а язык неповоротливый, будто чужой. - Сандер, ты живой?

   - Нет, - раздалось откуда-то снизу. - Но все в порядке.

   Ее сердце радостно подскочило в груди. Повернув голову (провода, торчащие из носа, очень мешали движению), она обнаружила Сандера на полу возле своей кровати. Вся его одежда, волосы и видимые части тела были по-прежнему в крови, и выглядело это все так же ужасно. Однако Сандер был снова цел и относительно жив - а это было самое главное.

   - Ты не могла бы в следующий раз что-нибудь сделать со своим... порталом? - поинтересовался Сандер, приподнимаясь на локтях. - Ну там подфиксить по Фибоначчи, не знаю. А то у меня так скоро ни одной целой кости не останется!

   - Ты жив, - радостно сказала Василиса, чувствуя, как по лицу расплывается глупая довольная улыбка. - Жив! Ох, как же ты меня напугал!