— Жаль, что сон закончился. Но что-то я очень устал, — с этими мыслями Ульрих сладко заснул. Наутро он очнулся от грубых толчков.

— Вставай, комтур тебя сгноит! Ты проспал утреннюю молитву! — Бруно яростно его тряс, а Ульрих все никак не мог открыть глаза. Он проснулся, только когда брат плеснул на него холодной водой.

— Что это с тобой? Часов десять проспал, а выглядишь, как будто всю ночь мечом махал! — спросил Бруно

— Я и махал мечом, только тем, что между ног! Ну, Бруно, надо искать старого лекаря, что обещал девочек. Я уже с ума схожу, если ночью такие сны снятся. Во сне раз пять на красотку залазил, вымотался, ни ногой, ни рукой не могу пошевелить! — Ульрих с трудом встал с постели.

— Ты что, во сне не выматываются! Просыпаешься свежим как огурчик! А какая девчонка во сне была? — Бруно, как истинный француз, очень любил поговорить про прекрасный пол.

— Богиня! И темпераментная, заездила меня как жеребца в бою! — зевнул Ульрих.

— Везет тебе всюду, даже сны хорошие видишь. А я, как упаду на матрац, так и сплю без единого сновидения, — сказал друг завистливо. Ульрих стал заправлять ложе. И вдруг увидел хорошо известные ему пятна на простыне, остающиеся после жарких ночей.

— Господи, уже и во сне уже из меня брызжет! Надо срочно к старому лекарю, — удивленно пробормотал он. — Да, дела, пошли, Бруно!

Вечером, вспомнив сон, Ульрих пошел на Северную башню. Вдруг снова увидит этот сладкий сон? Он остановился, пытаясь определить, откуда ему послышался шорох, и прислонился к стене. Вдруг тевтонец неожиданно почувствовал, что стена теплая. Все было прогрето раскаленным солнцем пустыни за день, но уже успело отдать большую часть тепла ночной прохладе. Ульрих провел рукой по шершавой поверхности гранита — так и есть! Теплое пятно. Он проводил еще и еще раз — да оно почти горячее! Ульрих отошел несколько шагов назад и посмотрел. В темноте было ясно видно — пятно светится!

Ульрих подошел к южной стене башни, прикрепил к копью свой плащ в качестве флага и помахал им над головой. Бруно знал этот тайный знак. Через пару минут он подошел к другу и спросил

— Что случилось?

— Смотри! Стена!

— Да, светится! — удивленно пробормотал Бруно.

— И теплая, — показал рукой Ульрих.

Друзья с восхищением разглядывали и щупали пятно на стене. Ульрих пересказал сон и слова прекрасной Лалы. Подозвали Гарета с Георгом. Высказывались различные предположения. Потом вся компания ушла на молитву. После молитвы Ульрих с Бруно вернулись на Северную башню. Гарет с Георгом спустились вниз посмотреть, есть ли возможность копать там, где указала красавица. Им не терпелось узнать, как там пятно. На вертикальное вопросительное движение копьем вверх-вниз Ульрих отвечал плавным взмахом шлема:

— Все по-прежнему! — таков был тайный язык их знаков. Ульрих вновь и вновь возвращался к заветному месту, и ему показалось, что пятно все больше светится и становится более горячим.

В это время дня все братья старались укрыться где-нибудь в каменных лабиринтах замка. Там было прохладней. Комтур разрешал даже спать в полуденные часы. Белый диск южного солнца в полдень поднимался почти в зенит, и камни мостовых и стен обители братьев превращались в жаровню. Пришлось перенять у сарацин их манеру отдыхать днем.

— Проклятая жара, — бубнил себе под нос Фридрих, вертя в руках большую деревянную кружку, — и воду вообще нельзя пить!

— Да, какая-то муть с глиной, де еще соленая, — отозвался Георг.

— В этом колодце почти нет воды, — виновато оправдывался повар из служащих братьев. — Скребу ведром по самому дну.

— Что же ты хочешь, последний дождь был в еще апреле, — заметил Гарет.

— Сейчас самое время, — подумал Ульрих и отправился к комтуру, — пора приступить к поиску сокровищ Лалы.

Конечно, подозрительный комтур не очень-то поверил рассказу Ульриха. Что-то было не то в желании брата самому углубить колодец. Да и рассказы про ночные видения… — Не морочит ли мне голову этот баварец? — думал он, теребя край льняной скатерти.

Но выбора не было, отсутствие воды в замке грозило серьезными последствиями в случае осады. «Пусть ищут», — вяло шевелились его мозги, расплавленные солнцем. — «На всякий случай неплохо бы проследить за ними»…

— Говоришь, Пресвятая дева требует, чтобы в старой стене установили святой крест? — переспросил он уже вслух.

— Да! — запальчиво подтвердил Ульрих. — Но она только мне и моим друзьям доверила тайну. Сказала, что вода не откроется, если будут ненужные свидетели.

— Скажи-ка ты, как она тебе доверяет! — процедил комтур и подумал, — пусть ищут вчетвером! Что видело больше одной пары глаз — уже не тайна! Кто-нибудь, да и проговорится!

— Завтра начинайте, — одобрил он вслух затею Ульриха.

— Феликса к комтуру! — услышал окрик стражника Ульрих, спускаясь по каменным ступеням к друзьям.

Его встретили вопросительные взгляды друзей.

— Завтра начинаем, пораньше, до рассвета, — успокоил их он. — И приготовьте все необходимое.

— Каждое ведро глины из колодца, — настоятельно выговаривал стоящему по струнке перед ним слуге Феликсу комтур, — каждый камень или предмет не должен пройти мимо твоего вездесущего носа незамеченным! Обо всем мне доложишь!

— Слушаюсь, господин! — ответил Феликс и поклонился.

Еще звезды не погасли на небосклоне, а рыцари принялись за дело.

Спустившись по веревке в колодец, они и вправду убедились, что воды не более, чем по щиколотку.

— Надо копать, пока прохладно, — заметил Ульрих. — Вы ройте колодец, а мы с Гаретом откопаем фундамент старой стены.

— К тому же за нами слежка! — отдался эхом в каменной трубе колодца сверху шепот Бруно. Он недвусмысленно сделал жест куда-то в сторону.

Ульрих махнул головой и принялся ожесточенно долбить киркой. Ведра с каменистым грунтом высыпали в стороне. Гарет наверху время от времени прикладывал отвес — камень на длинной веревке — к теплому месту на стене. Оно было действительно теплое в эти предрассветные часы!

— Не быть бы беде, — засомневался мысленно Ульрих, но вслух ничего не сказал.

— Что-то тут, кажется, есть, — прошипел друг.

Он стоял на коленях в выкопанной ими яме, весь измазанный в глине, и нащупывал что-то перепачканными в глину пальцами внизу, в кромешной темноте. Потом Ульрих заменил его.

Действительно, и он нащупал в открывшейся стене внизу большой квадратный камень с кольцом в углублении посередине. Рыцари пропустили через кольцо веревку и дружно дернули. После третьей попытки камень сдвинулся. Гарет потянулся к факелу. Ульрих приложил палец к губам и указал наверх.

— Светить нельзя, — понял его Гарет. Через открывшееся отверстие пролезли в маленькое помещение, выложенное из обожженного кирпича странной формы

Только забравшись внутрь помещения, друзья зажгли огонь. Картина, открывшаяся перед ними, потрясла рыцарей. На большом, напоминавшем трон кресле слоновой кости, в углу каменного мешка, сидела, опустив на плечо голову, прекрасная девушка, одетая в голубой с золотом наряд. Ее черные волнистые волосы струились по изумительной формы плечам и груди и ниспадали до самой талии. Мертвенно бледное лицо украшала ажурная золотая диадема. Крупные алмазы, рубины и изумруды сверкали на ней при свете зажженных факелов. Шея, руки, пальцы, талия, щиколотки изящных ног был украшены драгоценными ожерельями и браслетами. Глаза ее были скрыты под большими густыми ресницами. И все прекрасное лицо и поза выражали невыразимое страдание, которое она испытала в момент смерти.

— О, Пресвятая Дева! — воскликнул Гарет и сделал шаг к девушке.

В этот момент тело страдалицы рассыпалось в прах. Лишь драгоценные украшения, со звоном падая на сиденье и каменный пол, остались лежать на сиденье смертного трона и вокруг него. Рядом с креслом Гарет увидел большую деревянную шкатулку из кедра. Как только он приоткрыл крышку, шкатулка моментально рассыпалась в пыль. На пол кельи покатились драгоценные камни и золотые монеты неизвестной чеканки.