Надо сказать, что книги в библиотеку не только прибывали, порой некоторые из них, как и люди, преследовались и исчезали.

Так, например, в 1852 году из Вятской публичной библиотеки по предписанию департамента полиции было изъято 12 томов журнала «Отечественные записки» со статьями А. И. Герцена. В 60-х годах изъятие книг, признанных крамольными, проводилось нередко. И в итоге с полок Вятской публичной библиотеки исчезли произведения Белинского, Добролюбова, Чернышевского, Лаврова, Шелгунова, Писарева… Но, как это нередко бывает, именно те книги, которые подвергались гонениям, возбуждали к себе повышенный интерес. Исчезая с библиотечных полок, они начинали «ходить по рукам». Изъятые из библиотек книги пользовались у учащейся молодежи особым вниманием. Они давали ей возможность знакомиться с идеями революционных демократов.

Вятское начальство чтение «крамольной» литературы в то время преследовало не слишком рьяно. Оно не видело в этом большого смысла хотя бы потому, что в городе находилось немало живых «крамольников», отбывавших политическую ссылку, а отношение к пострадавшим за идею «в местах отдаленных» было тогда довольно либеральное. Сочувствующие им встречались всюду: даже в губернском управлении, даже в полицейском участке. А уж гимназисты проявляли к политическим ссыльным особенный интерес. Да и вятские педагоги ссыльных не чурались: им надоело «вариться в собственном котле», где все давным-давно все знают друг о друге. Политические же ссыльные люди, как правило, умные, интересные собеседники, и преподавателям тоже не хочется лишаться удовольствия общения с ними.

Знают педагоги, что немало ссыльных своим вынужденным и нередко затянувшимся не по их воле пребыванием в Вятке украсили ее историю. Многое об этом известно и гимназистам.

Первые политические ссыльные в Вятском крае появились еще во времена Бориса Годунова. В 1601 году привезли сюда в «цепях и железах» бояр Василия и Ивана Романовых, племянник которых, Михаил, в 1613 году оказался избранным на царство. С ними был и их родственник князь Иван Черкасский. В Москве в ту пору было неспокойно: шла борьба за власть между боярами. И пробившийся на царский трон Борис Годунов расправлялся с недругами круто — иных казнил, а кого не решился жизни лишить, ссылал от себя подалее. Вятка тогда еще именовалась городом Хлыновом, первые сведения о котором можно найти в летописях XIV века. В 1780 году Хлынов назвали Вяткой и создали Вятское наместничество, которое с 1797 года стало именоваться губернией.

Во время войны с Наполеоном в Вятке побывал пленный французский генерал Вандам, который в ссылку попал «за дерзость»: на замечание Александра I о том, что он обагрил свои руки кровью жертв наполеоновского режима, генерал ответил: «Но зато я не убивал своего отца».

Гимназистам известно и о том, что в 1827 году в Вятку без суда был сослан шестнадцатилетний юноша Н. Р. Тюрин, виновный в «антиправительственных» разговорах. После восстания в Польше в 1830 году потянулся в Вятский край поток плененных его участников. Ссылкой в Вятку позже наказывалась и неугодная властям деятельность на литературном поприще (князь П. В. Долгорукий, M. E. Салтыков, помещик Селиванов и др.), и «старание пробудить в детях неповиновение правительству» (профессор Шаполинский, учитель из Москвы Трайман и др.), и даже составление и пение «пасквильных песен» (А. И. Герцен, профессор Казанского университета Берниковский, Яворский и др.).

Политические ссыльные вносили в застойную жизнь глухой провинции свежую струю. Это понимали и ценили даже некоторые губернаторы. Так, в 1846 году вятский губернатор А. И. Середа счел возможным обратиться к министру внутренних дел с просьбой о направлении в вятский край побольше «политических», так как «образованность и добропорядочность жизни политических ссыльных могут приносить некоторую пользу, в то время как вредные политические мнения их по свойству вятских жителей не могут быть распространены между последними».

Политические ссыльные нередко оказывались людьми довольно состоятельными, и тогда они пользовались особым вниманием вятских властей, да и всего местного «света», особенно же губернских чиновников, имеющих дочерей на выданье. Некоторые ссыльные удостаивались даже «чести» быть приглашенными в дома высшего губернского начальства. Такие визиты далеко не всем доставляли удовольствие, но отказываться от них было непросто. А. И. Герцен с отвращением вспоминал посещения дома вятского губернатора: «…Приглашения Тюфяева на его жирные сибирские обеды были для меня истинным наказанием. Столовая его была та же канцелярия, но в другой форме, менее грязной, но более пошлой…». M. E. Салтыков, напротив, от некоторых визитов к «отцам» города, надо думать, получал удовольствие. Так, он охотно посещал дом вице-губернатора Болтина, где его привлекала дочь хозяина Лиза. В конце концов Михаил Евграфович женился на ней.

Вятские гимназисты знали, что с их краем связано имя А. Н. Радищева. В последнее десятилетие XVIII века проезжал он по вятским землям, направляясь в ссылку в Сибирь, а через семь лет совершал по ним же путь обратный. Свои дорожные впечатления отразил он в «Записках путешествия в Сибирь» и «Дневниках путешествия из Сибири». Он писал в них о природе вятского края, о промыслах, которыми занимались его жители.

Судьбы многих людей, побывавших ранее в вятской ссылке, интересны, но не менее интересными подчас оказывались и люди, которые отбывали ссылку в то время, когда Владимир Бехтерев был гимназистом. К тому же с ними он мог встречаться, общаться, беседовать. Они были живыми участниками и свидетелями событий, происходивших в столицах и в западных губерниях, они доносили рокот революционных бурь до вятского захолустья.

Особое внимание гимназистов вызвал сосланный в Вятку весной 1869 года известный петербургский издатель Флорентий Федорович Павленков — будущий создатель серии книг «Жизнь замечательных людей». Этот человек, как характеризовал его другой столичный издатель, Н. А. Рубакин, «весь свой век кипел и злобой и негодованием против… режима… был одним из тех фанатичных издателей, которые поставили своей задачей создать книги в целях создания кадров глубоко честных (да, не только сведущих и умных, но и честных) созидателей нового строя, борцов против строя старого». Недаром некоторые современные исследователи характеризуют Ф. Ф. Павленкова как демократа-просветителя с революционной направленностью.

В 1867 году Ф. Ф. Павленкова привлекли к суду за издание первого собрания сочинений его друга и шурина Д. И. Писарева. Обвинялся он за то, что во вторую часть сочинений включил статьи Писарева «Русский Дон-Кихот» и «Бедная русская мысль», содержащие, как значилось в обвинительном заключении, «мысли вредные по их направлению и цели и противные существующим узаконениям по делу печати». Тогда судьи были вынуждены Павленкова оправдать. В следующем году властям все-таки представился случай разделаться с дерзким издателем: утонул Писарев. После его похорон Павленков организовал сбор средств по подписке на памятник ему и студенческую стипендию имени безвременно погибшего публициста. В сентябре 1868 года Павленков был арестован с пачкой изготовленных в связи с этим специальных бланков в руках. 10 месяцев пробыл Флорентий Федорович в Петропавловской крепости, а затем в административном порядке был выслан в Вятку, где ему пришлось пробыть восемь лет.

В Вятке вокруг Павленкова сплотился кружок демократически настроенных местных и ссыльных интеллигентов, общался он и с гимназистами-старшеклассниками. Губернатор В. И. Чарыков доносил министру внутренних дел, что «у Павленкова часто собираются молодые люди, на которых он имеет большое влияние», что «он знаком и дружен с лицами, привлеченными к дознанию о государственном преступлении», что «через него выписывают в Вятскую губернию книги, имеющие противоправительственное направление», что из окружения Павленкова «может составиться тесный кружок, не совсем благонадежный в политическом отношении».