Нойс поперхнулась последним глотком молока, и Гус отечески похлопал ее по спине.

– …Сын ее не умер! Заброшенный далеко от родного дома, выжил и, как говорится, «сделал себя сам». Заодно имя другое принял. Что это – человек, с которым она воюет! Что это – вождь Эгваль, Ариэль Солтиг!

Нойс подняла глаза на монументально возвышавшегося над ней экс-воина, а ныне кулинара.

– Интересно. То, что вы рассказали. Это вы узнали от нее? Аркато?

– Да, то есть, нет! – торжественно возвестил Гус. – Сам догадался. Сводил все вместе, сверял. Анализировал, как говорит лейтенант. Встреться две дамы, как думаете, что было бы?

– Думаю, знай Хозяйка, что Ариэль – ее сын, она не приказала бы его убить.

Нойс встала, пресекая тем самым попытки Гуса посвящать ее дальше в тайны новейшей истории. Да только ли ее? Наверняка, развлекал этой байкой посетителей не раз.

Далекий, нарастающий гул, привлек внимание обоих. Подошел Хельм, смущенно подкручивая усики.

– Тир запустил еще одну ракету!

– Помогите надеть эту штуку, – обратилась к нему Нойс, протягивая шлем. А сама придержала обеими руками свою буйную шевелюру.

– Спасибо! – чмокнула Хельма в щеку, Гус пыхтел рядом, ловя момент вставить слово.

Глядя на него сквозь прозрачное забрало, Нойс сказала:

– Не продолжайте. Если Солтиг – Хозяйкин сын, то Тина, убившая отца по наущению Хозяйки – ее же внучка. За такие сплетни посадили моего знакомого журналиста. Враги Эгваль хотят опорочить Великую Освободительную Войну. Выставить ее в ложном свете, вроде некрасивой семейной разборки.

Нойс расплатилась и вышла. Запрокинула голову. Невидимая на большой высоте, угадываемая только по растущему белому следу, баллистическая ракета взбиралась в зенит. Из года в год Тир наращивал мощь, его руководитель Ян Тон-Картиг выступал с заявлениями все более решительными. Что-то еще будет… Ленивая, жиреющая на чужих хлебах Эгваль; уничтоженный, униженный Остров, лелеющий напрасные мечты о мщении… Расколотый на части Мир – плод неуемных амбиций Хозяйки, ее глупости, ее слепоты. А совершившая безумный поступок Тина Солтиг получила тяжкие ранения и десять лет находится в коме, без надежды на выздоровление. Такие дела.

Нойс завела мотоцикл. Оглянулась напоследок – на обратном пути можно остановиться здесь же. Хорошие люди. В дверях появился Гус, что-то взволнованно крикнул. Второй Николай из-за его широкой спины показывал куда-то вверх. «Тир», – по губам прочла Нойс. Приветливо помахала рукой обоим и продолжила путь.

– Остановись, – молвила Мария Дева. – Или я остановлю тебя. Тогда – берегись.

– Что ты, – возразила Хозяйка. – Меня не остановит никто, даже ты. Твои уговоры – знак отчаяния.

– Ошибаешься. Я могу все. Но даю тебе шанс.

Хозяйка никогда не смеялась, но губы ее тронула улыбка.

– Лжешь, божья дочка. Я, бывает, тоже вру. Для пользы дела. Но, если нет…

Мимолетная улыбка погасла, на смену пришел сдержанный гнев.

– Тогда… ВЕРНИ МНЕ СЫНА, негодная! И сокруши врага. Верни мне мальчика, что умер полвека назад, о ком я плачу ночами, когда никто не видит. И убей того, кто столько лет стоит у меня на дороге.

Мария молчала. А Хозяйка сказала:

– Видишь: только моя воля имеет значение. А ты – бессильна. Ты – ничто. Ты – плод воображения, легенда и утешение слабых. Прочь!

Мария Дева растаяла, словно не было, а вместе с нею растаял сон. Наступало утро, предвестник дня. Очередного дня воли и власти.

Наивные верят, что святая Мария исполнила просьбу Хозяйки. Вернула ей сына и сразила врага. Кто виноват, что это оказался один и тот же человек? Наивные верят, что она покарала Хозяйку так, как это умеет только Заступница. Наивные верят, что она спасла Хозяйку из огненного ада Вагнока, зажженного вражеской авиацией. Наивные верят, что кара, постигшая ее – иная. Может быть, хуже смерти.

Мария Дева вернула Хозяйке молодость.

С той поры, никем не узнанная и никому не нужная, бродит Хозяйка по свету. Видит на своем пути разоренные земли, встречает людей с изломанными судьбами. Но не может ничего исправить и не в силах никому помочь.

В Адонисе Нойс лихо, но аккуратно подрулила к гостинице «Фай». Сняла шлем и, оставив его на сиденье, взбежала по широким ступеням главного входа, игнорируя внимательные взгляды гостиничных проституток. Прошла к стойке портье (новоприбывшие, ожидавшие номеров, также проводили ее взглядами). На ее вопрос о некоем Горации Винере портье, с трудом оторвавшись от экранчика портативного видео, ответил, что Гор съехал пару месяцев назад.

–  Гораций, – поправила Нойс. – Он никогда не пользуется этим нелепым сокращением.

– Почему? Звучное и короткое имя.

– Потому что мне оно не нравится.

Портье молча пожал плечами. Как угодно госпоже. Дело вкуса. Но «Гор» – хорошее имя. Принадлежавшее герою, павшему в борьбе с Хозяйкой. И… уважаемая госпожа переоценивает свое влияние на парня. Здесь он всегда пользовался сокращенным вариантом имени. Мысли эти портье, конечно, держал при себе. Снова уставился в маленький экран, где диктор с плохо скрытым злорадством описывал ожидаемую катастрофу устройства, которое Тир вывел утром на околопланетную орбиту.

«…Так называемый «пилот» – полковник Арин Ашадо сообщил, что после отстрела приборного отсека часть кабелей не разъединилась. Сейчас неуправляемая связка спускаемого аппарата и громоздкого приборного отсека, беспорядочно вращаясь, входит в атмосферу…»

Нойс круто повернулась и вышла обратно на крыльцо. Одна из раскрашенных девок подошла к ней.

– Слушай сюда! Если хочешь работать, представься Мамочке. Она внесет тебя в график и назначит долю. Или вали отсюда, пока цела. Красуля.

Нойс смерила ее взглядом.

– Я – не дешевка, а работаю по вызову. Продюсер у меня есть. А здесь ищу чувака, который должен мне кучу грошей, – она кратко описала приметы Горация.

– Наверное, Мила знает, – встряла в разговор вторая девушка.

Стеклянные двери распахнулись, из них вылетела длинноволосая девчонка.

– Мила?! Что с тобой? Тебя обидели!? – хором вскричали товарки.

Мила вопила и размахивала руками.

– Тир! Ашадо… – только и разобрала Нойс в словесном потоке, что лился из окрашенных в малиновый цвет губок.

Работящие девушки дружною толпою, и Нойс в том числе, ринулась в гостиничный холл следом за Милой, Там уже включили большой настенный экран. Сконфуженная физиономия диктора исчезла, сменившись равнинным пейзажем. Вокруг слышались ахи да охи. А в синем небе на экране плыл оранжевый купол парашюта с подвешенной под ним черной сферой. Бодрый закадровый голос, с резким тирским акцентом, комментировал происходящее:

«…После входа в плотные слои атмосферы, не отстыкованные кабели питания и телеметрии сгорели. Приборный отсек, наконец, отпал, и спускаемый аппарат восстановил ориентацию… Сейчас мы наблюдаем раскрытие основного парашюта. Посадка ожидается через три минуты. С полковником Ашадо поддерживается устойчивая радиосвязь. Первый в истории Мира пилотируемый космический полет триумфально завершен!»

И, через несколько минут, он таки был завершен. Как обещано, триумфально. Поисковый вертолет сел неподалеку от покрытой окалиной сферы, спасатели торопливо вскрыли люк и помогли пилоту выбраться наружу. Тот непослушными руками поднял стекло шлема, оператор крупным планом показал потное, усталое, донельзя счастливое лицо. Нойс ахнула, как многие в зале.

Полковник Арин Ашадо был молод. Он был красив, какими почти всегда бывают мароны – человеческая порода, образовавшаяся от браков жителей Острова с барнабами. Все помнят, что, засеяв Горную страну вирусом крэг, Хозяйка практически ее уничтожила, лишив горцев способности производить потомство. Последнее поколение барнабов было очень немногочисленным – редко кто имеет к крэгу природный иммунитет. Этих детей вывезли тогда в протекторат Острова – Тир и на сам Остров – почти сорок процентов их населения нынче – мароны. Хозяйка добилась этого, надолго запретив подданным все браки, кроме смешанных – еще один пример варварства и чудовищного деспотизма.