Картина Леонардо да Винчи «Мона Лиза» – самая известная в мире. Скорее всего она и самая дорогая. Только никто не знает ее сегодняшней цены. Половину тысячелетия «Мона Лиза» украшает королевские дворцы и музеи Франции.

Известность защищает такие картины от кражи лучше всякой охраны. Ведь если найдется наглый и удачливый вор, который сумеет похитить «Мону Лизу», то кому он ее продаст? Ни один коллекционер не захочет покупать краденую картину даже по дешевке, миллиона за два долларов. Ее нельзя ни на стену повесить, ни показать знакомым. На краденый шедевр и смотреть придется по-воровски, заперев двери и занавесив окна, а кому это нужно?

Так считал весь мир до 22 августа 1911 года. В тот день стало известно, что накануне, в понедельник 21 августа, «Мона Лиза» была похищена из зала № 47 знаменитого музея Лувр.

Разразился международный скандал!

Французские газеты стали валить все на кайзера Германии. Будто бы он приказал украсть картину, чтобы унизить Францию. Немецкие газеты ответили в том духе, что сами вы дураки.

Ну и, конечно, все подозревали богатейших людей планеты. А кто, как не миллиардер, мог бы выкупить у вора самую дорогую картину в мире?

Как только стало известно о похищении, в Лувр примчались высокие полицейские чины Франции во главе с министром внутренних дел. На боковой лестнице нашли раму от картины. Этой лестницей пользовались только служители Лувра…

Понедельник, когда произошла кража, был выходным, но в музее работали уборщики, реставраторы, фотографы, сторожа и смотрители. Картина была написана не на полотне, а на тополевой доске. Ее не обмотаешь вокруг тела, чтобы обмануть сторожей. Как же вор (или воры?) смогли вынести «Мону Лизу» у всех на глазах?!

Криминалисты заметили, что на одной из дверей нет ручки, но не придали этому значения. А на следующий день в уголовную полицию пришел случайный свидетель, кассир Букэ. В день кражи он шел по Луврской набережной и видел, как незнакомый прохожий что-то выбросил в ров. Прохожий нес под одеждой какую-то доску… Прочитав в газетах о похищении «Моны Лизы», Букэ обыскал ров, нашел ту самую пропавшую из Лувра дверную ручку и принес в полицию.

Стало ясно, что кражу в Лувре совершил вор-одиночка, и не профессиональный преступник, а жалкий лох. Он даже не позаботился о карете, чтобы увезти похищенное. Так и шел по городу с бесценной картиной под полой!

Увы, это лишь осложняло расследование. Легче найти профессионального вора, ведь у полиции всегда есть осведомители в преступном мире. А похититель картины ничем не отличался от миллионов других людей… Расследование увязло на месте.

Пока секретные службы разыскивали «Мону Лизу», она лежала в сундучке под кроватью безработного художника Винченцо Перруджиа. Только двадцать восемь месяцев спустя он предложил купить «Мону Лизу» одному антиквару и, конечно, попался. Тогда-то Перруджиа рассказал полицейским, как было дело.

Несколько недель художник работал в Лувре и успел изучить все музейные порядки.

В день кражи он дождался у входа в галерею маляров. Они работали по выходным, чтобы не мешать посетителям. Сторож не заметил, что маляров стало на одного больше, и вместе с ними пропустил в музей вора.

А Перруджиа, отстав от маляров, превратился в «стекольщика». Он бродил по залу с веревочкой, измеряя картины, которые якобы собирался застеклить. А сам дожидался, когда уйдет единственный свидетель – фотограф.

Наконец похититель остался совсем один. Он снял со стены картину, вытащил ее на боковую лестницу и там избавился от тяжелой рамы. Тополевая доска с «Моной Лизой» поместилась под полой рабочего халата…

Оставалось выйти из музея. Но дверь черного хода была заперта.

Перруджиа складным ножом отвинтил с двери ручку, спрятал ее в карман и начал дальше разбирать замок, чтобы вытащить язычок. И вдруг он услышал шаги по ту сторону двери! Не смутившись, вор дождался, пока человек с той стороны откроет дверь, поблагодарил его и был таков.

Потом, уже на Луврской набережной, он выбросил ручку, которая оттопыривала карман и мешала придерживать картину под халатом.

Блинков-младший сидел в несущемся сквозь темный тоннель вагоне метро и мрачно улыбался.

Ясно, что Монтер знал историю похищения «Мо-ны Лизы». Он действовал почти как Перруджиа. Тот изображал то маляра, то стекольщика, а Монтер – телефонного мастера. А с ручкой все совпадало зеркально! Может быть, Монтер прочел ту же книжку, которая сейчас лежала на коленях у Блинкова-младшего?

Это был читающий преступник, образованный преступник! Да оно и понятно: необразованный подломает киоск, и вся недолга. А чтобы обворовать музей, нужно разбираться в картинах.

Монтер, конечно, понимал, что после дерзкого ограбления музея по его следу бросятся лучшие разыскники Москвы. Но ему и в голову не могло прийти, что среди них окажется незаметный восьмиклассник. А между тем Блинков-младший сейчас знал о Монтере больше всех!

Он знал, что преступник курит сигареты «Кэмел», носит остроносые ботинки, стаптывает каблуки наружу, читал о похищении «Моны Лизы» и знаком с кем-то из сотрудников музея.

По размеру ноги можно приблизительно узнать рост, по окурку, если он еще годится для экспертизы, – группу крови. С такими приметами найти Монтера – дело техники!

Увы, мир устроен не для восьмиклассников. В нем правят взрослые. Блинков-младший не мог реализовать свою информацию, как говорят оперативники перед тем, как надеть наручники на преступника.

Будь он офицером контрразведки или милиции, список музейных работников уже лежал бы у него на столе. Он вызывал бы их и расспрашивал: «Нет ли у вас знакомого, который курит «Кэмел», носит ботинки сорок первого размера, а главное, интересовался выставкой Ремизова?»

Но, к несчастью, восьмиклассникам не то чтобы запрещено вести допросы, а просто на этот счет ничего не сказано ни в одном законе. Можете сами проверить. Восьмиклассники нигде даже не упоминаются. Есть специальные законы о матерях, о студентах, об оленеводах Крайнего Севера и о рыбьих мальках. А о восьмиклассниках – фигушки!

Так что придется отдать улики маме. Все-таки она не чужая Блинкову-младшему. Глядишь, найдет картины и получит звание полковника. Тогда он будет полковничьим сыном, а это не так уж плохо в неполных четырнадцать лет.

Но совсем отказываться от расследования Блинков-младший не собирался. Пускай мама пользуется добытой им информацией. Ему не жалко, он раскопает другую. Скажем, выяснит, что случилось с дверной ручкой.

Пока он принял такую версию: позавчера вечером Монтер спрятался в чулане уборщицы, а когда все ушли, отключил сигнализацию, украл картины и ушел. Ключа от музея у Монтера не было. Он отвинтил ручку, чтобы вынуть язычок замка и отпереть дверь. Точь-в-точь как похититель «Моны Лизы».

Все вроде бы сходилось. Но для очистки совести нужно было разобраться с конструкцией замка и проверить, когда в музее начинают уборку. Если по утрам, то версия Блинкова-младшего верна. Если по вечерам, то никуда она не годится. Вечером уборщица зашла бы в чулан за своими тряпками и наткнулась на Монтера.

Контрразведчику ничего не стоило бы позвонить директору музея и узнать, когда приходят уборщицы. А восьмикласснику не скажут даже такой ерунды. Нужно ехать в музей и бродить по залам, пока выгонять не станут. Если уборщицы придут вечером, они обязательно начнут работу на глазах у последних посетителей. Потому что нет ни одной уборщицы, которая не старается сделать свой незаметный и скромный труд заметным и нескромным.

Но Блинкову-младшему нельзя было появляться в музее. Сегодня это уже чуть не кончилось заключением в «обезьяннике», Испытывать судьбу во второй раз стал бы только ненормальный.

Ему нужен был напарник. Само собой, Блинков-младший подумал об Ирке.

В душе каждого человека есть светлая и темная стороны, и они постоянно спорят. Но только у женщин по две темных и по две светлых стороны. Так уж они устроены. Это научный факт. Мальчишки, представляете, что творится в душах у ваших одноклассниц? Я не представляю, а только догадываюсь.