– Трепач! – буркнул Блинков-младший. – В чайники со свистком его произведут, а не в офицеры!

Было ясно, что сержант Сережа постыдился признать свою ошибку. Слишком уж скандально они с Гуськовым брали Митьку: в музейном зале, на глазах у экскурсантов, а потом еще и вели его в наручниках. Равумеется, когда после этого сержант вернулся караулить дверь, Ларисик его спросила, как продвигается расследование. И сержант соврал: мол, допрос идет, преступник колется…

– «Соучастник преступления»! – фыркнула Ирка. – Ладно, пойдем искать, где продаются «Церберы». А то уже восьмой час, скоро магазины начнут закрывать.

Замок оказался дорогой. В простецком хозяйственном магазинчике, где на вес торговали гвоздями, Блинкову-младшему с Иркой подсказали, что «Церберы» могут быть в салоне стройматериалов.

Этот салон оказался похож на модный бутик: продавцы носят галстуки-бабочки, доски и кирпичи запакованы в полиэтилен. И название у него было солидное: «Интердверь».

В полированных мраморных плитках на полу отражались окна. А Блинков-младший чапал по нему в хлюпающих кроссовках, и за ним оставались мокрые следы. Он ждал, что с минуты на минуту их с Иркой выгонят. Наперерез им уже двинулся продавец с золотой сережкой в ухе. Его зло поджатые губы не предвещали ничего хорошего.

– Ручку достань из кармана, олух! – прошипела Блинкову-младшему Ирка. – Пусть видит, что мы по делу.

Ручка от дорогого замка произвела на продавца сильное впечатление. Похоже, он рассудил, что кто купил один «Цербер», тому по карману и второй. А когда, подойдя поближе, он рассмотрел Ир-кины трехсотдолларовые джинсы, поджатые губы расплылись в улыбке.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спросил он.

– Замок сломался, – объяснила Ирка. – Нам нужен точно такой же.

Продавец упорно называл замок «Кербером», хотя правильно было «Цербер» – по имени мифического пса, стража ада.

– Есть у нас «Керберы», – сказал он, взглянув на ручку. – Популярный замочек. Недавно у меня для музея брали десять штук. Это, если в доллары пересчитать, полторы тыщи. Так музейщик заплатил и глазом не моргнул. А еще говорят, что им денег мало выделяют.

Блинков-младший понял, почему Лялькин скрывал от миллионерши Демидовой, что с замка пропала ручка: «Церберы» были куплены на ее деньги. То, что продавец не случайно назвал цену, тоже было ясно. В магазине попроще их бы в лоб спросили: «А есть у вас, ребята, столько денег?»

Ирка полезла в сумочку и показала свои доллары, заработанные в детском саду. Продавец даже смутился от ее неделикатности.

– Это ни к чему, – сказал он, порозовев. – Я оцениваю кредитоспособность покупателя с одного взгляда.

Митек невольно вспомнил Валеру-Джиханшу: «Он тебе на пузе и на спелом арбузе спляшет».

– Только зачем вам именно «Кербер»? – продавец заговорил доверительным шепотом. – Между нами, не стоит он своей цены. Сталь отличная, но есть слабые места.

Продавцу явно хотелось впарить юным богачам покупку подороже. Он выложил на прилавок два других замка и стал объяснять, что вот этот двадцать минут сопротивляется алмазному сверлу, а у этого – какое-то тройное запирание. Говорил он так непонятно и красиво, что Блинкову-младшему захотелось обзавестись замком с тройным запиранием, а то еще компьютер украдут.

– Нам нужен именно «Цербер», – упрямо сказал он. – Только уж вы объясните, какие у него слабые места.

– Понимаю, вы не хотите прорезать в двери паз для нового замка. Правильное решение! – горячо поддержал его продавец. Как будто не сам только что уговаривал Блинкова-младшего с Иркой купить другой замок. – «Кербер» – отличная система, полчаса сопротивляется всем видам взлома. Но, понимаете, поворотная головка при контакте с ригелем…

– Объясните для женщин, – перебила его Ирка. – Поворотная головка – вот эта штучка?

– Именно так, молодая леди! – услужливо заулыбался продавец. – Снаружи дверь отпирается и запирается ключом, а изнутри – штучкой. Как видите, штучка бронзовая. А в замке она поворачивает другую штучку, стальную. Со временем бронза стирается о сталь, и бронзовая штучка начинает проскальзывать. В один прекрасный день вы рискуете запереться изнутри и не отпереться.

– А что делать? – спросил Блинков-младший.

– Вызывать спасателей, – продавец улыбнулся, давая понять, что шутит. – Хотя если у вас под рукой отвертка…

Жестом фокусника он как будто из воздуха достал отвертку и мгновенно отвинтил два винта на декоративной бронзовой накладке. Накладка отделилась вместе с ручкой.

– Вот эта шестеренка и стирается, – показал продавец. – Чтобы открыть замок, поддеваем отверткой зубчики на рейке…

Блинкова-младшего больше не волновали технические подробности. Главное, он понял, что произошло с вором. Ненадежный «Цербер» подвел его в ту самую минуту, когда он выходил с похищенными картинами. Дверь не отпиралась, и вору пришлось разобрать замок.

Митькина версия блестяще подтвердилась! Вор не взламывал дверь служебного входа и не подбирал к ней ключи, чтобы тайно проникнуть в музей. Будь оно так, он бы не стал потом запираться изнутри. Нет, дверь запер дежурный по музею, уходя после работы. А в это время вор, попавший в музей часом раньше под видом посетителя, прятался в чулане уборщицы…

Пора было закругляться.

– Спасибо, – сказал продавцу Блинков-младший. – Вы нас убедили: «Цербер» покупать не стоит. А другой замок нам не нужен. Понимаете, мы думали, что «Цербер» сломался из-за меня, и хотели поставить точно такой же, чтобы родители не заметили. А раз он сам такой ломкий, то я не виноват.

И они с Иркой ушли под злым взглядом продавца, зря потерявшего десять минут.

Мама была дома. Одевшись в спортивный костюм, она валялась на диване и рассматривала какой-то старый альбом. Блинков-младший пригляделся и глазам своим не поверил. Это был каталог берлинской выставки двадцать второго года. Такой же, как у Ларисика, с вклеенными фотографиями! А Лари-сик-то утверждала, что их во всем мире пять штук!

Глаза у мамы были воспаленные. Она не спала вторые сутки. Но испорченные кроссовки заметила сразу и, вскинув брови, осуждающе посмотрела на единственного сына. Ругаться, когда ничего уже не поправишь, она считала бесполезным занятием.

Вместо объяснений Блинков-младший выложил на стол тяжелую бронзовую ручку и начал рассказывать…

Думаю, нет смысла повторять все, что читатели уже знают о деле «Младенца с наганом». Скажу только, что мама слушала проницательного восьмиклассника с большим интересом. А уж согласилась ли она с его версией или только, как говорится, приняла к сведению, Блинков-младший даже не пытался понять. Если контрразведчик специально обучен молчать под пытками, то уж в обычном разговоре он себя не выдаст ни словом, ни вздохом.

Когда Блинков-младший дошел до того, как он снимал отпечаток следа в чулане, мама остановила его:

– Погоди, я позвоню в музей. Там наши еще работают. Следок – это хорошо. Может, он сегодня и пригодится.

Разумеется, мама не собиралась пускать по следу собаку. Блинков-младший понял, что она имеет в виду. Остроносые ботинки со стоптанными наружу каблуками – обувь довольно приметная, а оперативники профессионально наблюдательны. Вдруг кто-нибудь посмотрит на отпечаток и вспомнит, что видел такие же ботинки, допустим, на Лялькине?! Тогда Лялькина – за шкирку, возьмут его ботинки и вместе с отпечатком направят на экспертизу.

В музее долго не подходили к телефону. Выждав с десяток гудков, мама набрала другой номер. На этот раз ей ответили, но мама бросила трубку. Блинков-младший успел расслышать слово «абонент», сказанное неживым женским голосом. Ясно: мама звонила кому-то на сотовый, и автомат выдал ей сообщение, что телефон абонента отключен.

– Может, все уже ушли? – предположил Блинков-младший.

Мама покачала головой:

– Митек, сейчас каждый час дороже, чем следующий день.