Мир магипсии перестраивался на новый курс. Наступала новая эра, когда магии, психологии, философии и алхимии, вероятно, предстояло играть более важную роль, чем в прошлом. Крикен со страстью писала свою первую программу в качестве суммуса сапиенса. У нее было искушение подписаться мадам Марго Крикен Астор Венти, как посоветовал Риккардо Железный Пест в письме, найденном в служебкабио, но она сдержала себя. Еще не пришло время, подходящее для откровений.

Гулкий удар прозвонил четыре раза. Мадам Крикен свернула программу, сунула ее в парасферу и отправила Дафне Огроджан, которая спала в своей комнате. Старая армянка так вымоталась, что даже звон музыкальной шкатулки не разбудил ее.

Марго поднялась с профессорского кресла и направилась в свою комнату. Теряя последние силы, она умылась, потом надела ночную рубашку с белыми кружевами, налила себе чашку Пифагорейского отвара и растянулась на просторной кровати вместе со своим котом Наполеоном.

Ветер на улице утих, а небо готовилось к новому рассвету. В тишине заканчивающейся бурной ночи слышалось только, как внизу Эзра и Ламбер очищали пол. У них уже продырявились перчатки от работы с ледорубом. Но благодаря их усилиям древний пол вновь обрел свой прежний блеск.

Ламбер и Эзра устали и хотели спать. Они присели на ступеньки лестницы и заговорили.

— Пойдем отдыхать. Через несколько часов начнутся лекции, я хочу хорошенько выспаться, чтобы чувствовать себя бодрее. Я не желаю совершить ошибку, — сказал англичанин.

— Я тоже больше не могу и не хочу ошибаться. Я уже совершил ошибку, которую мне не простят, — ответил Ламбер де Соланж.

— Убийство нельзя простить. Надеюсь, жизнь в Арксе тебе поможет и заставит понять, что такое дружба. Я не знаю, что произошло, меня ведь не было в Арксе. Но сейчас я могу тебя выслушать. — Эзра оперся о ледоруб и ждал.

— Я ненавидел Джено и его друзей, — мгновенно откликнулся француз.

— Почему? Что такого сделал Джено? — спросил Эзра, которого одолевало любопытство.

— Ничего. Просто он не такой, как все мы. Его родители были похищены и теперь заточены в Золотом куполе вместе с Пило Магическим Ростком. Еще та история! Фон Цантар виновен в этом преступлении, так же как мисс Баттерфляй О’Коннор. Она тоже не любила Джено и его брата Рене.

Ламбер рассказал обо всем и подчеркнул, что Аркс пострадал именно из-за Асторов Венти и, конечно, из-за Ятто фон Цантара.

Эзра слушал, вытаращив глаза. Он понял, что жить в Арксе Ментисе ему будет не просто. Он вспомнил паскас и суровые слова мадам Крикен.

— Братьям Астор Венти действительно не везет. Рене был превращен в золотого сокола. Ре, волшебный кречет фон Цантара, это он и есть, — продолжал Ламбер.

— Сокол? Рене — это тот сокол, которого я видел? А потом он превратится в человека? — Англичанин был совершенно обескуражен.

— Да, именно так. Каждый вечер он становится соколом, а днем опять трансформируется в Рене. — Ламбер прикусил губу, не зная, рассказывать ли всю историю этому едва знакомому антею.

— А у Джено с Рене действительно есть секреты? — спросил Эзра, надеясь узнать что-нибудь еще.

— Ясное дело, их семья скрывает немало тайн. То ли из ревности, то ли из зависти я решил заключить союз с Агатой Войцик и Бобом Липманом, — ответил Ламбер.

— Агатой? — переспросил Эзра.

— Это польская антея второго уровня. Теперь и она внутри паскаса. Они с Бобом хотели, чтобы Аноки Кериоки погиб во время Уникального противостояния, Контра Унико. Мы испортили один спиккафило, рассчитывая, что именно его выберет Аноки. А случилось все наоборот… — Ламбер обхватил голову руками и заплакал.

— Что же произошло? — спросил Эзра, осторожно приблизившись к нему.

— Этот проклятый спиккафило достался Бобу. И он погиб, — сказал Ламбер срывающимся от слез голосом.

— Но кто же поменял быстронити? — спросил англичанин.

— Так решила суммус сапиенс, — ответил Ламбер.

— Крикен? Это хладнокровная и циничная женщина! — воскликнул Эзра, но его слова заставили Ламбера выпрямиться подобно пружине.

— Нет, это очень мудрая и добрая женщина. И она правильно сделала, что изгнала меня, — сказал он французу.

— Так почему же сейчас она поменяла свое мнение? Ты вернулся, и никто тебя не любит…

— Больше я ничего не могу тебе сказать. Я и так доверил тебе слишком многое. И если тебе скажут, что она защищает меня, потому что мы родственники, не верь. Причина не в этом. Идем спать. Нас ожидает тяжелый день, — заключил Ламбер, и ребята в сопровождении Оскара направились в свои комнаты.