— Потрудитесь, сударыня, избрать другое место, а не гостиную моей невестки, для ваших жалоб и причитаний! Ищите, где вам будет угодно, своего героя, который, очевидно, окончательно покончил с прошлым, если не счел даже нужным предупредить вас о том, что он женился.

— Этот злодей отправил меня в Крым!.. Но я отплачу ему за это!

— Как вам будет угодно! Только не здесь. Недостает только, чтобы все бывшие любовницы и незаконные дети атаковали законную жену в ее собственном доме. Иосиф! Выведи ее! Пойдемте, Ксения Александровна!

Ричард схватил за руку молодую женщину, которая продолжала стоять неподвижно, точно каменная, увлек ее в столовую и запер дверь.

Дрожа, точно в лихорадке, бледная, как смерть, молодая женщина села у окна и закрыла лицо руками, невольно продолжая боязливо прислушиваться к тому, что происходило в соседней комнате.

— О! Разбойничье гнездо!.. Достойный брат этого каторжника, осмеливающийся оскорблять обворованную и беззащитную женщину! — все пронзительнее продолжала кричать незнакомка.

Наконец Иосиф счел нужным показать и свою власть.

— Уходите, уходите, Каролина Карловна! Успокойтесь и ступайте с Богом! Криком ничему не поможешь, когда все кончено, и барин женился. Я вам не советую шутить с Ричардом Федоровичем. Он способен позвать городового и вывести вас, если вы не перестанете скандалить.

Последний аргумент возымел надлежащее действие. Каролина Карловна замолчала и, как ураган, выбежала из дома, немилосердно хлопая дверями.

Ричард тоже прислушивался к разговору Иосифа с Каролиной Карловной; когда же последняя ушла, он обернулся к своей невестке. Заметив ее позу, полную отчаяния, и нервную дрожь, потрясавшую ее тело, молодой человек схватил ее за руку и вскричал:

— Боже мой! Разве можно, Ксения Александровна, так трагически воспринимать такой пустячный случай?

— Вы называете пустячным случаем такой неслыханный скандал! Любовница мужа оскорбляет меня в моем собственном доме, причем, в некотором роде, имеет на это право, так как я являюсь причиной того, что человек, от которого она имеет двоих детей, не может на ней жениться! — с гневом вскричала Ксения.

Ричард так громко и весело рассмеялся, что молодая женщина с неудовольствием посмотрела на него.

— Ваши слова — слова ребенка, неопытного в жизни. Успокойте свою совесть: вы не при чем в неудаче этой дамы. Она надоела Ивану — вот и все! Что же касается детей, то это вопрос, который очень трудно выяснить. Что она пользуется детьми, чтобы выманить у брата более значительную сумму — вещь весьма понятная; также вполне естественно, что она смотрит на законную жену Ивана, как на своего личного врага. Только вам-то нет причин до такой степени расстраиваться.

— Но я не могу иначе! Убеждение, что Иван настолько распущенный человек, возмущает меня.

— Послушайте, Ксения Александровна! Вы теперь женщина замужняя и должны понимать, что в прошлом всякого молодого мужчины есть тайные связи. Когда же имеют неосторожность… — Ричард улыбнулся, — выйти замуж за такого красивого молодого человека, как Иван, надо быть вдвойне снисходительной. Беззастенчивые женщины нашего времени бегают за ним и не брезгают никакими способами обольщения, чтобы только увлечь его. Эта женщина, так бесстыдно выставляющая свой позор перед слугами, без сомнения, какая-нибудь куртизанка по ремеслу. Как только ей удастся вытянуть у Ивана все, что только можно вытянуть угрозами, она будет искать себе новую жертву, которая бы платила за ее туалеты и удовольствия. Сегодняшний же скандал имеет ту хорошую сторону, что она не может больше пугать Ивана тем, что откроет вам эту тайную связь, и он скорее избавится от этой грязи.

Спокойные и рассудительные слова Ричарда немного успокоили лихорадочное раздражение, бушевавшее в душе Ксении. Силясь улыбнуться, молодая женщина протянула Ричарду руку, которую тот любовно поцеловал. Затем, посмотрев на часы, молодой человек сказал:

— Мне пора ехать. В восемь часов я опять буду у вас. Будьте добры, передайте Ивану, чтобы он ждал меня, так как мне нужно поговорить с ним о деле.

— Хорошо! Только о том, что случилось сегодня, я не скажу ни слова; мне это тяжело, — пробормотала Ксения, нервно теребя бант пояса.

— О, конечно! Я вполне понимаю ваше чувство, — ответил Ричард с примирительной улыбкой. — Я требую от вас только одного, чтобы вы успокоились, и чтобы при моем возвращении я не видел у вас распухших глаз и такого погребального вида, — прибавил он, прощаясь с молодой женщиной.

Оставшись одна, Ксения заперлась в своей комнате и горько расплакалась. Возбужденные нервы ее долго не успокаивались, и ей только большим напряжением воли удалось вернуть себе наружное спокойствие. Молодая женщина только что успела вымыть себе лицо холодной водой, как Даша подала ей письмо.

Печальная и усталая Ксения села к столу и вскрыла конверт. Письмо было от ее приемного отца. С присущей ему спокойной и дружеской, но сдержанной манерой Леон Леонович просил приемную дочь чаще писать ему и откровенно сообщать все впечатления своей новой жизни.

«Ты не можешь сомневаться в том участии, какое я принимаю во всем, что касается тебя. Может быть мои советы и мой жизненный опыт будут иногда тебе полезны. Я хотел бы ошибаться, но по различным причинам боюсь, что много туч будут омрачать твою супружескую жизнь. Итак, помни, что я всегда готов помочь тебе и защитить тебя по мере моих сил».

Со вздохом облегчения Ксения сложила письмо. Добрые слова приемного отца вернули ей спокойствие. Теперь она чувствовала себя уже не такой одинокой. У нее всегда будет убежище, куда она может укрыться, если жизнь здесь сделается для нее слишком невыносимой, и найдется друг, который поможет ей создать себе трудом независимое положение.

Час спустя вернулся Иван Федорович. Он был в отвратительнейшем расположении духа. Небрежно поцеловав жену и заметив собачку, которую та держала на коленях, он с досадой сказал:

— Что за собака? Где ты достала эту дрянь?

— Мне привез ее сегодня утром Ричард Федорович.

— Право, у этого Ричарда иногда бывают странные фантазии! Не хочешь ли ты завести здесь целый зверинец? Попугай, собака… Не достает еще только обезьяны!

— Если ты недоволен, то я могу попросить твоего брата взять собаку обратно. Кстати, он хотел приехать в восемь часов и просил тебя подождать его. Ему нужно поговорить с тобой о каком-то деле.

— Хорошо, я подожду его. Возвращать же обратно принятый подарок не следует. Только прошу тебя, позаботься, чтобы это животное не вертелось у меня под ногами, когда я дома.

По окончании обеда, Иван Федорович объявил, что пойдет немного отдохнуть до приезда брата. Ксения ушла в свой будуар и стала играть с собачкой. В ней начал просыпаться дух возмущения и оппозиции против эгоистичного человека, допускавшего развлечения только исключительно для себя.

Когда приехал Ричард, Ксения читала с таким спокойным видом, что молодой человек не мог удержаться, чтобы не сказать:

— Браво, Ксения Александровна! Я вижу, что мои советы не пропали даром. Но где же Иван? Иосиф сказал мне, что он дома.

— Он спит, — насмешливо ответила Ксения. — Мой муж еще ничего не знает о выходке своей красавицы. Он очень недоволен вашим подарком — собакой, и сделал мне строгий выговор.

— Правда? Но Жужу пользуется вашим расположением! Смотрите, как она спит у вас на коленях; я скажу моему братцу, что собака моя и что я только отдал вам ее на воспитание. В таких пустяках он не захочет отказать мне. А пока до свидания! Пойду смущать сон вашего мужа.

Иван Федорович, очевидно, только дремал, так как при входе старшего брата тотчас же приподнялся и спросил недовольным тоном, о каком деле он хочет говорить с ним. Тон и фигура его ясно доказывали, что он все еще находится в дурном расположении духа. Он употреблял все усилия, чтобы не показать этого Ричарду, но в эту минуту раздался визг собаки, и этот пустой случай дал выход его раздражению.