Покончив с этим вопросом, обе дамы деятельно занялись переездом. Все ценные вещи, украшавшие комнаты, картины и бронза были увезены ими, хотя большая часть их принадлежала Ричарду. Управляющий допустил это, так как ему не было дано никаких специальных распоряжений на этот счет.

Юлия все время находилась в состоянии сильного раздражения. О Ричарде она говорила не иначе, как с пеной у рта, считая личным оскорблением выраженное им мнение, что она должна работать. И действительно, подобная перспектива была слишком сурова для этой праздной кокетки, которая только и делала, что читала романы, разъезжала по городу, посещала театры и собрания и наряжалась за чужой счет.

Однако через несколько дней, она, по-видимому, немного успокоилась и предалась какой-то лихорадочной деятельности, делая частые и таинственные поездки. Куда она ездила, что делала и что укладывала — этого никто не знал.

Накануне переезда в Гатчино, когда Клеопатра Андреевна и ее мать вернулись домой после прощальных визитов, они нашли комнату Юлии пустой. Все вещи исчезли. Горничная передала Марии Николаевне письмо и сообщила, что Юлия увезла на ломовом свои вещи и чемоданы, но куда — ей неизвестно.

В письме Юлия лаконически объявила, что не чувствует себя способной вести собачью жизнь кассирши или портнихи и что ей с ее красотой стоит только выбрать, чтобы прилично устроиться. Поэтому, она приняла любовь и покровительство одного пожилого человека, который обожает ее и тотчас же женился бы на ней, если бы этот негодяй Гольцман своим богатством не отнял у нее даже возможности получить развод.

«Анастасию я оставляю вам, — писала она дальше, — так как я еду заграницу. Ребенку нужна правильная жизнь, какой я не могу ему дать. Для меня она была бы только бременем; для вас же она будет развлечением. Так как вам нечего делать, то вы отлично можете заняться ее воспитанием».

Страшно расстроенные, дамы тотчас же послали за Иваном Федоровичем, который должен был еще находиться на службе. Тот приехал к ним по окончании своих занятий.

Когда мать стала просить его найти Юлию и образумить ее, Иван Федорович громко расхохотался.

— С моей стороны было бы напрасным трудом пытаться образумить ее, а вы обе слишком наивны, если думаете, что Юлия начинает жизнь приключений. Пожилой человек, который обожает ее — старый владелец водочного завода, с которым она уже давно путается без всякого стыда. Она ему, конечно, наставит рога, а он по-своему проучит ее. Итак, оставьте ее. Для Анастасии же положительно счастье, что ее достойная мамаша бросила ее. Возьмите для нее гувернантку-немку, строгую и суровую, и пусть она начинает серьезно учиться. Что же касается вас, то вам будет гораздо спокойнее жить без этой милейшей Юлии.

Обеим дамам ничего больше не оставалось, как удовольствоваться таким ответом. Они уехали в Гатчино, увозя с собою Анастасию, которая была совершенно поражена неожиданным отъездом матери.

Когда серьезная гувернантка стала заниматься с девочкой, находившейся до сих пор на попечении прислуги, последняя, видимо, была довольна и значительно переменилась к лучшему.

Несмотря на большую убыль в кошельке, какую причинил ему отъезд брата, Иван Федорович продолжал вести веселую жизнь. Содержание дома стоило ему немного, так как благодаря щедрой предусмотрительности Ричарда, Ксения могла вести вполне приличное хозяйство, не требуя от мужа увеличения бюджета, и даже делала экономию.

Утомленная тяжелой беременностью, молодая женщина почти никогда не выезжала. Единственным обществом ее была пожилая соседка, так как Юлия исчезла, а Мария Николаевна с дочерью жила в Гатчино и ни разу не навестила ее. Но Ксения не жаловалась на одиночество. Сердце ее было полно Ричардом, а мысль уносилась вслед за путешественником в те долгие часы, когда она лежала на диване в своем будуаре, забывая, что муж никогда не бывает с ней и что его равнодушие к ней с каждым днем становится все очевиднее. Молодая женщина нисколько не интересовалась тем, что делает муж. Любовь, какую некогда он внушал ей, уже давно сменилась горечью, смешанной с презрением. Теперь, когда она хладнокровно судила о нем, она сама удивлялась своему прошлому ослеплению. Весь смысл ее жизни сосредоточился теперь на ожидаемом ребенке. Она его может полюбить без всяких угрызений; на него обратится вся нежность ее самоотверженной и любящей души, так жестоко оскорбленной мужем.

Молодая женщина с нетерпением ждала родов и новой жизни, какая должна начаться для нее с рождением ребенка.

Пока Ксения Александровна вела такую уединенную жизнь ее муж продолжал свою любовную интригу с княгиней. Их взаимная страсть достигла своего апогея, когда один случай, который, впрочем, легко было предвидеть, причинил обоим неприятное волнение.

Анна Михайловна заметила, что она была беременна и, вся в слезах сообщила об этом своей доверенной подруге Доробкович. Последняя стала смеяться над отчаянием княгини.

— Скажите, пожалуйста, какое несчастье!.. Слава Богу, в настоящее время наука умеет избавить женщину от излишнего бремени. Я сведу вас, друг мой, к одной отличной акушерке, которая, без всякой опасности для вас, поможет вам. Этим все дело и кончится. В настоящее время все дамы прибегают к этому средству, чтобы избавиться от беременности.

К глубокому удивлению Софьи Борисовны, княгиня отказалась наотрез от этого предложения.

— Нет, я никогда не соглашусь на это. Кузина Татьяна и еще одна из моих подруг по пансиону умерли от подобной операции, а я не хочу умирать. Надо придумать какой-нибудь другой способ скрыть мое положение от мужа.

— В таком случае, надо иначе скрыть. Но прежде всего скажите мне, можете ли вы положиться на скромность вашей горничной и когда ожидаете возвращение князя?

— В скромности Матрены я вполне уверена, она очень предана мне, когда же приедет Григорий, я не могу точно определить. В последнем письме он пишет, что дело о наследстве затянулось, так как один дальний кузен оспаривает у него значительную сумму, и что он не вернется, пока не покончит с этим делом. Кроме того, я слышала стороной, что он влюбился в одну красавицу-черкешенку и веселится с ней в Тифлисе.

— О, в таком случае, все устроится как нельзя лучше. Роды должны произойти осенью, что очень счастливо, так как я найму уединенную дачу, и вы проведете у меня последние недели. Затем мы съездим в Петербург. Когда через неделю вы вернетесь, то с этим досадным случаем будет навсегда покончено.

— На будущей неделе мы переедем туда. Я уже всем сообщила, что вы так утомлены зимним сезоном, что я увожу вас с собой, чтобы вы могли спокойно отдохнуть на свежем воздухе. И действительно, мы там будем жить в полном уединении. Станислав будет приезжать только по воскресеньям, а потом уедет в Одессу и далее заграницу; старшие дети мои с гувернанткой проведут это лето у бабушки. С ними будут жить только Лидия со своей старухой и Миша с няней.

Софья Борисовна говорила, поправляя перед зеркалом прическу. Удивленная тем, что не получает ответа, она обернулась и на минуту смутилась, видя, что княгиня плачет, закрыв лицо носовым платком.

— Что с вами, Анна? О чем вы плачете? — спросила она, заперев дверь на ключ и садясь на диван рядом с подругой.

— Меня мучает будущее моего ребенка. Сейчас Миша обнимал меня, и у меня явилась мысль, что мой несчастный ребенок будет воспитываться в воспитательном доме и что ни вы, ни я не будем знать, что с ним: жив он или умер. При этой мысли я почувствовала страшную ярость к Григорию — этому дикарю, который не позволит мне оставить у себя моего ребенка, тогда как тысячи других, лучше его, великодушно покрывают женскую слабость…

— Дорогая моя! Нельзя ли поместить бедного ребенка в какую-нибудь семью, где все-таки не окончательно потеряешь его из вида? — неожиданно вскричала Анна Михайловна.

— А вы можете уделить ребенку некоторую сумму денег? — после минутного раздумья спросила Софья Борисовна.