— Да, бабушка, — смиренно ответил Джон.

— Что ты задумал, Джон? — угрюмо спросил Фредди. — Меня не обманешь всеми этими кроткими ужимками.

— Я и не ожидал, что ты мне поверишь, Фредди, — сказал Джон.

— Думаешь, тебе все сойдет с рук?

— Конечно же, ему ничего с рук не сойдет, — сказала графиня. — Он вел себя очень скверно, и я скажу ему об этом.

С этими словами она отправилась наверх вместе с леди Хестер и Джоном.

— А много ли с этого толку? — рассерженно воскликнул Фредди.

— Тише, Фредди, — сказал Чарльз. — Меня, как и тебя, мучают подозрения, но давай подождем и посмотрим, что будет. Бабушке это приятно.

— А как насчет тебя? Как ты можешь принять его, после того как он наставлял на тебя револьвер?

(Накануне Чарльз с сухой иронией поведал Фредди эту историю.)

— А как я мог его прогнать? Он все равно мой двоюродный брат. Кроме того, у него явно что-то на уме и мне будет спокойнее, когда я узнаю что.

Джона он увидел только через пару часов.

За это время кузен успел посетить дам и покорно выслушать лекцию графини, время от времени прерываемую репликами леди Хестер. После чего плотно поужинал, уничтожив половину содержимого графина с бренди.

Остальное Джон понес в библиотеку, где, как и ожидал, нашел Чарльза и Фредди. Фредди, развалившись в кресле, неодобрительно на него поглядывал. Чарльз, с ногами улегшийся на диван, увидел графин и протянул свой стакан.

Джон наполнил его, потом бокал Фредди и сел.

— Нехорошо с моей стороны было вот так являться, не правда ли? — спросил он. — Незваный, бесцеремонно приехал, когда у тебя были гости. Но, видишь ли, я опасался, что, если предварительно написать письмо, ты откажешься меня принять. Нет, нет, я ни в коем случае тебя не виню. В прошлый раз, когда мы встречались, я вел себя отвратительно.

— Верно, — без особых эмоций отозвался Чарльз.

— Я бы в такой ситуации повернул револьвер на тебя и пристрелил, как собаку, — откровенно заявил Фредди.

— В таком случае я могу лишь благодарить судьбу, что мне хватило здравого смысла держаться от тебя подальше, — с сухой иронией заметил Джон. — Какой ты вспыльчивый парень!

— Это явспыльчивый? — с отвращением воскликнул Фредди. — Не я наставлял на Чарльза оружие.

— Перестань так волноваться, Фредди, — устало сказал Чарльз. — Я уже жалею, что рассказал тебе об этом. Это был всего лишь пугач, и Джон бы не выстрелил.

— Он бы выстрелил, — сказал Фредди.

— Да, полагаю, я бы выстрелил, — задумчиво произнес Джон. — Я был сам не свой, понимаешь, сам не свой от гнева. Теперь, по прошествии времени, когда я успокоился, я так рад, что не сделал этого.

— Спасибо, — иронично сказал Чарльз.

— Ты оказал мне добрую услугу, Чарльз, заставив принимать ответственность за собственные действия. В прошлом ты слишком легко мне уступал. На этот раз отказался и правильно сделал. Нужно было так поступить раньше.

— Я поступал так раньше, — заметил Чарльз. — Но подобной реакции это никогда не вызывало. Меня поносили, пока я не сдавался.

— Потому что я знал, что ты готовсдаться. Однако на этот раз меня вернули на вольные хлеба, и это оказалось чрезвычайно полезным для меня.

— Ради всего святого! — с отвращением буркнул Фредди.

— Нет, пусть говорит, Фредди, — сказал Чарльз, усмехаясь. — Это, по меньшей мере, забавно. Берегись, Джон. Я тебя всю жизнь знаю, не забыл? И знаю, как хорошо ты играешь роль, которая тебе выгодна.

— Могу припомнить несколько случаев, когда она была выгодна и тебе, — сказал Джон, тоже улыбаясь. — Когда мы в детстве попадали в передрягу, кто умел выпросить у взрослых прощение?

— Ты, — сказал Чарльз, небрежно махнув рукой. — Ты всегда умел быть сладкоречивым. Я никогда этого не отрицал. Но ведь ты и втягивал нас в эту самую передрягу!

— Я был находчивее тебя, — согласился Джон. — И обладал тем, что необходимо любому настоящему злодею: убежденностью, что мне все сойдет с рук. Ты же никогда не верил. Всегда тревожился о том, что будет потом.

— Да, так и было, — пробормотал Чарльз. — Ты помнишь, как мы обнесли фруктовый сад фермера Джейкоба?..

— И он в ярости примчался к нам домой, — подхватил рассказ Джон. — А мы забрались на чердак и бросали из окна яблоки ему на голову. Но это еще цветочки, вот когда мы…

Фредди, слушая ностальгические воспоминания, приходил в ужас оттого, как смягчается Чарльз. Неужели он забыл, как вел себя Джон? Он попытался подать Чарльзу знак за спиной Джона, напомнить о страданиях, которые ему пришлось перенести из-за брата, но Чарльз, казалось, рад был о них позабыть. Около часа кузены обменивались воспоминаниями о детских проказах.

Фредди молча наблюдал. Он начинал понимать кое-что, о чем ему говорил Чарльз, но чего раньше не мог осознать. Эти двое когда-то были настоящими друзьями, пока зависть и жажда денег не овладели Джоном. А когда это произошло и Чарльз потерял Джона, утрата была для пего почти равносильна смерти. И теперь он походил на человека, которого посетил дух горячо любимого близкого.

— Помнишь ту повариху — как же ее звали? — в общем, она собиралась испечь пироги с яблоками… — это была реплика Чарльза.

— А мы перевернули кухню вверх дном и подобрали все яблоки…

— Я выпустил цыплят, а те пошли в огород и поклевали все овощи, — вспомнил Чарльз.

— Это не считается, — возразил Джон.

— Почему же?

— Потому что ты сделал это случайно.

— А какая разница?

— Большая. Считается только тогда, когда был злой умысел, — со знанием дела заявил Джон, подливая себе бренди.

— Я никогда не был силен в злых умыслах, — задумчиво произнес Чарльз. — Случайные глупости удавались мне куда лучше.

— Это верно, — согласился Джон. Он с удивлением взглянул на графин. — Пуст?

— Он пуст уже некоторое время, — отметил Чарльз. — Фредди нашел нам еще один в серванте.

— Точно. И где же он?

— Он тоже пуст, — сказал Фредди, медленно произнося слова. У него было ощущение, будто мир улетит прочь, если за него крепко не держаться.

— Ты пьян, старина, — дружелюбно сообщил ему Чарльз.

Фредди задумался над его словами.

— Ты действительно так считаешь?

— Уверен в этом.

Но Фредди хотелось услышать мнение кого-нибудь другого.

— Джон, я пьян?

Однако ответом ему был лишь едва слышный храп, доносившийся из кресла, в котором, запрокинув голову, полулежал Джон.

— Его спрашивать бесполезно, — мудро изрек Чарльз. — Он еще пьянее тебя.

Фредди задумался.

— Никто не может быть пьянее меня, — сказал он наконец.

Чарльз нехотя поднялся на ноги и подошел к креслу, в котором спал Джон.

— Джон… — Он потрогал кузена за плечо. — Джон. Пора в постель.

Однако Джон не шелохнулся, лежа расслабленно, как ребенок: на лице его сейчас не было ни единого следа забот или тревог. Внезапно стало возможным разглядеть обаятельного молодого человека, которым по природе своей должен был стать Джон, если бы горечь и зависть не отравили его.

Глядя в печальное лицо Чарльза, Фредди понял, что на нем отразились воспоминания, вызванные к жизни этим вечером.

«Тут что-то большее, — подумал он. — Должно быть, произошло что-то еще. Что-то непереносимое для него».

— Давай отнесем его в кровать, — предложил Чарльз.

Они взяли Джона под руки и помогли добраться до двери. Они почти тащили его по темному дому в его комнату, где камердинер Раскин ждал своего господина.

— Дальше о нем позабочусь я, милорд, — тихо сказал он Чарльзу.

Пока Чарльз наблюдал, как легко Раскин уложил Джона на кровать и начал снимать с него одежду, ему внезапно пришла в голову мысль.

— Вы очень часто это делаете? — спросил он.

— Довольно часто, милорд. Когда он выигрывает и когда проигрывает. Вчера у него был громадный выигрыш. Весьма отрадно, если можно так сказать. Так он на несколько часов отключился.

Казалось, Раскин гордится достижениями господина.