— И ты думаешь, что он это тоже заметил? — спросила Тереска упавшим голосом.

— Да слепая корова и то заметила бы! Разве что он сам точно так же поглупел; но на это, должна прямо сказать, не похоже, хоть мне и не хочется тебя огорчать… Но, опять же, с другой стороны оно и хорошо, что он застал тебя не в углу с трагической миной, а за колкой дров.

— Может, оно и лучше, — согласилась Тереска, которая только сейчас начала понимать, как ей нужно было бы себя вести, что сделать и что сказать.

— Ну да, не лучшим образом у тебя все это получилось. Но мне кажется, что ты принимаешь все это слишком близко к сердцу. Мне кажется, это он должен волноваться…

— Может быть, но по нему что-то не видно, чтобы он волновался, — буркнула Тереска и вдруг остановилась как вкопанная, мрачно глядя на Шпульку. Она помолчала и решительно добавила: — Мне кажется, что ему на все это абсолютно наплевать!

— Ты преувеличиваешь, — неуверенно сказала Шпулька.

Она тоже остановилась, внимательно глядя на Тереску, и подумала, что подруга действительно переживает чересчур. По ее мнению, Тереска была красивая и страшно привлекательная, и это он должен нервничать, страдать, терзаться от беспокойства и неуверенности, а не она из-за него. Однако Тереска всегда относилась ко всем явлениям эмоционально, результаты чего бывали, как правило, плачевны.

— Я не преувеличиваю! — гневно заявила она. — Надо смотреть правде в глаза. Он мне нужен, а я ему нет!

— Так выбрось его из головы.

— Ты с ума сошла! Теперь, когда он появился?

Не отдавая себе отчета в своих действиях, они повернулись и направились к дому Шпульки. Потом снова повернули и пошли к дому Терески. Солнце уже зашло, и темнота сгущалась все больше.

Семья Кемпиньских вернулись из гостей от тетки Магды довольно рано, около восьми. Не ожидая ничего дурного, они открыли запертую калитку, открыли захлопнутые двери и вошли в дом. Пан Кемпиньский отправился наверх, в ванную, а пани Марта — в кухню. Сразу же на пороге она споткнулась об огромный мешок со старыми чулками, которые частично были рассыпаны по полу. Это ее еще не обеспокоило, но в следующую минуту она заметила, что двери в сад настежь открыты. Она выглянула и увидела кучу расколотых поленьев и веток, но не увидела дочери, которую ожидала именно там и застать. Сверху через перила перегнулся пан Кемпиньский.

— Тереска там? — крикнули они друг другу одновременно.

В такой ситуации ответ был излишним. Пани Марта кинула клич вглубь сада. Пан Кемпиньский был страшно удивлен.

— Что такое там произошло в этой ванной? — спросил он недовольно. — Все разбросано и дико воняет бензином. Ты не знаешь, как это случилось?

Пани Марта забеспокоилась.

— Где Тереска? Она же должна быть здесь! Двери в сад были открыты. Какой бензин?

Она поспешно побежала наверх и заглянула в ванную. Зубная паста, стаканы и щетки валялись в ванне. Пол был усеян осколками стекла. В углу лежало полотенце и какие-то смятые тряпки, в которых она узнала рабочую одежду своей дочери. Все вместе страшно воняло бензином.

— Господи, да что все это означает?! Двери распахнуты, на дворе полно дров, мешок с тряпками разодран посреди квартиры… какая-то катастрофа… Где Тереска?!

Гонимые нарастающей тревогой, супруги Кемпиньские согласно ринулись в комнату дочери. Глазам их предстало кошмарное зрелище. Комната выглядела так, словно по ней пронесся циклон или Мамай. Шкаф и письменный стол были полностью выпотрошены, и, что самое ужасное, поверх всего лежал огромный палаческий топор.

Пани Марта почувствовала, что ей становится плохо. Она по природе была довольно нервным человеком, воображением отличалась живым и всегда предполагала самое худшее.

— Ее похитили, — прошептала пани Марта хрипло. — Звони в милицию!

Пан Кемпиньский не мог представить себе, кому бы это в здравом уме и твердой памяти могли понадобиться его дети, но он был ошеломлен. Дом местами выглядел так, словно он и впрямь был ареной рукопашного боя, а Терески явно не было дома.

— Надо проверить, — сказал он, сбегая по лестнице, — не волнуйся, я посмотрю в подвале…

— Звони в милицию! — отчаянно крикнула его жена.

По счастливому стечению обстоятельств три месяца назад пан Кемпиньский выступал в суде свидетелем по одному мелкому вопросу и лично знал участкового, с которым в то время он поддерживал оживленные дружеские отношения. К счастью же, участковый оказался теперь на дежурстве, где ничего особенного не происходило, поэтому он смог немедленно приехать лично.

— Посмотрите сами, — зараженный поведением жены, трагически сказал пан Кемпиньский, открывая дверь в комнату Терески. — Посмотрите сами, — добавил он, распахивая дверь в ванную, — и понюхайте!

— А двери в сад мы застали настежь открытыми, — прошептала пани Марта сдавленным голосом.

Участковый приехал на патрульной машине в сопровождении водителя и одного милиционера. Он профессиональным оком окинул все улики, осторожно, но очень внимательно осмотрел топор, не нашел на нем следов крови и решил, что концы с концами не сходятся.

— Дилетанты, — с сомнением сказал он. — Действовали все-таки нетипично…

На основании полученных данных за несколько минут были восстановлены события, которые, несомненно, имели место в комнате. Злодеи наверняка что-то искали, скорее всего деньги. Топор они принесли, чтобы отрубить Тереске голову, но, может быть, они хотели ее только попугать. Они, вероятно, собирались также поджечь дом, на что указывают приготовленные во дворике поленья и бензин в ванной, но по неизвестным причинам отказались от своего намерения. Деньги они искали в комнате Терески и в мешке со старыми тряпками…

— Но у меня же нет никаких денег! — запротестовал пан Кемпиньский с отчаянным стоном.

— Может быть, — согласился участковый. — Но они думали, что есть.

Не найдя денег, они похитили Тереску, намереваясь потребовать выкуп. Это было единственное логическое объяснение ситуации.

Пан Кемпиньский схватился за голову. Пани Марта без сил упала в ближайшее кресло, спрятав в ладонях побледневшее лицо. Участковый задумчиво озирался вокруг, раздумывая над тем, вызывать ли ему следственную бригаду и приступать к подробному исследованию следов или пойти путем допросов.

Именно этот момент и застала Тереска, которую Шпулька провожала в самый распоследний раз. Шпулька несла пакет с довоенной кровяной колбасой, которую они в пылу дискуссии друг другу все время передавали, сами не понимая, что делают. Так бы и вернулась Шпулька домой с этой колбасой, если бы не то, что обе вдруг увидели возле дома Терески милицейскую машину. Они слегка удивились.

— Так ведь Янушека еще нет, а? — сказала Тереска, для которой присутствие брата в доме было бы исчерпывающим объяснением визита милиции. — Он же вернется только завтра.

— Может быть, что-нибудь случилось? — забеспокоилась Шпулька, отказавшись от мысли немедленно вернуться домой.

Они вошли на виллу, увидели милицию и страшно заинтересовались. В этот миг пан Кемпиньский заметил дочь.

— Тереска!! — радостно крикнул он с невыразимым облегчением.

Тереска долго не могла взять в толк, почему все присутствующие бросились на нее, почему мама плачет, пошатываясь на пороге комнаты, почему участковый задает ей странные вопросы, и вообще, откуда эта непонятная суматоха. Она же не сделала ничего плохого…

— Тереска… Что это было?.. Почему?.. — шептала пани Марта слабым голосом.

— Деточка, что случилось, что все это значит?! — восклицал пан Кемпиньский.

— Вы убежали от них? — с интересом спрашивал участковый.

— Нет, — ответила Тереска, совершенно игнорируя вопросы родителей. — Пока еще нет. А что, мне уже пора убежать?

Участковый много общался с молодежью по долгу службы, поэтому не удивился и сразу пришел в себя.

— Не знаю, — сказал он. — Это зависит от разных вещей. В школе, по-моему, занятия пока не начались… А где вы были?

—  Чтотворилось в этом доме?! — возопил пан Кемпиньский. — Почему тут все в таком виде? Где ты была?!