На этеменнигур, террасу зиккурата, мы проникли из священного квартала через единственные ворота в восточном углу. Над воротами стояла могучая башня, к которой снизу вел ряд ступеней. Урнамму строил эти ворота только как ворота, но затем, при последующих правителях, «Великие врата», как мы увидим, приобрели уже иное значение. Второй вход на террасу был в северо-восточной стене. Там тоже стояла массивная башня с воротами, к которым вела двойная лестница. По ней можно было пройти на большой двор Нанна, занимавший всю северо-западную часть священного квартала. Обширный открытый двор был вымощен кирпичом. В окружающих его стенах располагались многочисленные помещения, а против ворот на террасу такие же монументальные ворота вели в город.

Единственно интересной особенностью этого двора является похожее на алтарь кирпичное сооружение, стоявшее против входа на верхнюю террасу. Это была восстановленная копия меньшего по размерам «алтаря» эпохи предшествующей третьей династии. Надписи на найденных здесь глиняных табличках разъяснили нам назначение сооружения. Это был склад, где хранились приношения и дань богу Нанна. Арендаторы, обрабатывавшие храмовые поля, приносили сюда плату натурой: коров, овец, зерно и сыры, торговцы вносили десятину товарами, благочестивые горожане — добровольные жертвоприношения. Жрецы принимали дары, взвешивали их и выдавали расписки на глиняных табличках. Дубликаты расписок оставались в храмовом архиве. «Принятие даров» являлось далеко не последним источником доходов в хозяйстве Нанна.

Огромный двор с многочисленными кладовыми был так велик именно потому, что здесь производили все эти операции. От построенного Урнамму «большого склада» сохранилось очень немного. По жалким остаткам стен невозможно было бы даже представить, как он выглядел, если бы позднейшие цари не восстановили «склад», разрушенный захватчиками-эламитами. Правда, они сделали его еще обширнее, однако пропорции и очертания в основном оставили прежние.

Урнамму, по-видимому, не успел достроить «большой склад», который в числе многих других сооружений достраивал уже его сын Шульги. Когда к власти пришел внук Урнамму Амарсуена, основной комплекс был уже завершен и находился в хорошем состоянии, так что царю оставалось построить лишь второй «алтарь». А затем эламиты сравняли все с землей. И их действия можно понять. Огромные стены и плоские кровли междустенных помещений служили превосходной крепостью для обороняющихся. Для победоносных врагов разрушение подобных укреплений было необходимой предосторожностью.

Позднее, когда эламитские правители Исина и Ларсы решили, что их положение достаточно прочно, они восстановили в Уре даже это защитное сооружение. Большой двор был не только восстановлен, но и расширен за счет террасы зиккурата, от которой отрезали в глубину семь с половиной метров. Северо-восточную стену сделали еще толще, да и надвратную башню, вероятно, возвели еще выше. Кроме того, юго-западная стена с проходом на зиккурат была украшена изнутри сложной системой примыкающих полуколонн с Т-образными нишами в нижней половине. Таким же способом были украшены и остальные три стены, но только снаружи, с фасада. Эти выложенные из кирпича полуколонны по цвету не отличались от стен, но благодаря изменяющейся глубине солнечных теней создавали эффектный декоративный рисунок. Украшения такого рода стали образцом для строителей храмов на многие столетия.

Первое обнаруженное нами свидетельство об этой перестройке относится ко временам правления Ишме-дагана, который стал царем Исина лет шестьдесят спустя после падения Ура. Следуя древней традиции, он сделал свою дочь Энаннатум верховной жрицей Нанна в Уре, и, разумеется, верховная жрица позаботилась о восстановлении своего храма. Ее имя мы нашли на кирпичах Большого двора [25]. Впрочем, возможно, что основные работы были сделаны и до нее другими правителями Исина.

Многие цари Ларсы тоже оставили на Большом дворе следы свои деятельности и свои имена. Один из них, Синидиннам, перестроил все ту же северо-западную подпорную стену террасы зиккурата. Возведенная Урнамму стена с контрфорсами была из кирпича-сырца. Со временем она обветшала, и Синидиннам облицевал ее обожженным кирпичом, в точности сохранив все детали древнего сооружения.

Столетия спустя касситский царь Куригалзу прибавил еще один слой облицовки из обожженного кирпича, придерживаясь старых линий, но уже с меньшим наклоном. Во время раскопок мы обнаружили все три слоя различных эпох, расположенные один под другим, только здесь археологические пласты лежали не горизонтально, а вертикально.

Однако наиболее значительную работу на этом участке произвел один из последних царей династии Ларсы, Варадсин. Очевидно, на самом Большом дворе ему особенно нечего было делать, хотя мы и здесь нашли разбитые конусы закладки с именами Варадсина и его отца Кудурмабуга. Поэтому в основном Варадсин вел работы на примыкающей к Большому двору террасе. Здесь он многое изменил. К северо-западной стороне террасы он пристроил кирпичный бастион, занявший по ширине все пространство между стеной Большого двора и фасадом самого зиккурата. Это была огромная надвратная башня, через которую образовался новый проход на террасу зиккурата. Вся ее нижняя часть состоит из сплошной кирпичной кладки с проходом в середине и ступенями, ведущими к караульному помещению над воротами [26]. В середине кладки мы нашли на месте множество конусов закладки с надписями посвящения. Все конусы тщательно уложены рядами параллельно фасаду. Надписи гласят: «Во славу царственного светила Нанна, сияющего с ясных небес, которое внемлет мольбам и молитвам… я, Варадсин, благочестивый правитель… когда бог новолуния послал мне добрые предзнаменования, подарил мне взор жизни и повелел воздвигнуть сей храм и восстановить его обиталище, во имя жизни моей и жизни породившего меня отца моего Кудурмабуга построил для бога дом его, радость сердца Этеменнигур. Чудо и украшение земли, да стоит он вечно…»

Глиняный цветок (гвоздь).

Мозаичная колонна

И действительно, это было великолепное сооружение. Весь фасад его украшали полуколонны, расчлененные в нижней половине Т-образными желобами [27]. На углах перед портиком, по обеим сторонам нижнего пролета ведущих на террасу ступеней, стояли стройные колонны из кирпича-сырца особой формы. Снаружи кирпичи выступали треугольниками, так что получался рельеф, имитирующий рисунок пальмовых стволов. Мы были поражены этим открытием. До недавнего времени, все специалисты утверждали, что колонны в архитектуре Месопотамии стали обычным элементом не ранее VI в. до н. э. Правда, мы нашли в Эль-Обейде храм первой династии с колоннами, и немецкие археологи обнаружили в Варке огромные колонны эпохи Джемдет Насра из кирпича-сырца. Но до сих пор все еще держалось мнение, будто позднее колонны вышли из употребления и в классический период Шумера и Вавилона не применялись. Поэтому находка колонн в надвратной башне Варадсина имеет особенно большое значение для истории архитектуры. А их обработка, имитирующая пальмовые стволы, — серьезный укор ученым. В самом деле, нельзя же забывать, что там, где растут пальмы, для изобретения колонн не требовалось ни долгих поисков, ни особой фантазии, — сама природа в таких странах давала строителям готовые естественные колонны!

Несколько лет спустя мы нашли другую колонну из специального кирпича-сырца среди развалин храма третьей династии. Таким образом, это «новшество» нельзя приписывать Варадсину: колонны были известны задолго до него. Слава шумерийцев, как превосходных зодчих, вполне обоснована.

Кудурмабуг и сын его Варадсин принимали участие в постройке еще одного сооружения. Речь идет о входе на террасу в восточном углу, о так называемом Дублалмахе, или «Доме табличек». Урнамму построил здесь обыкновенные входные ворота на террасу зиккурата и назвал их Кагалмах — «Великие ворота». Они были из кирпича-сырца, и только пол замостили обожженным кирпичом на битуме. Первую перестройку предпринял внук Урнамму Амарсуена, но он не изменил основного назначения сооружения.