Со знакомого смуглого лица на них смотрели острые, насмешливые– глаза. Лысина блестела под желтоватым ресторанным светом. Коста понимал – инспектор вошел в дело и не выйдет из него до тех пор. пока не доберется до сути случившегося на Изола дельи Арканджели.

– Огонь, по словам свидетеля, шел изнутри, – продолжал Фальконе. – Это ведь и есть, как я понимаю, самовозгорание, не так ли? На мой взгляд, вполне произвольное.

– Ну уж нет! – Тереза Лупо помахала пальцем перед бесстрастным, словно выдубленным лицом инспектора, – Я вижу, к чему вы клоните. Нет! M здесь не по работе. И у меня вы отпуск не отнимете. Дело ваше, Лео. Если патологоанатом убедил вас в существовании эльфов и гномов – что ж, это ваша проблема. Пройдите курс ароматерапии.

– Мне он показался человеком вполне здравомыслящим, – спокойно ответил Фальконе. – Может быть, немного традиционным. Но не забывайте, что у него нет вашего опыта. Убийства в Венеции большая редкость. Този и сам это понимает. Я упомянул, что мы работали вместе, и он отзывался о вас очень высоко.

Инспектор подлил вина, однако пить не стал, ожидая, пока Тереза переварит комплимент.

– Он обо мне слышал?

Фальконе поднял бокал к свету, любуясь легшим на белоснежную скатерть темно-красным пятном.

– Первое, о чем спросил Този, когда узнал, что мы из Рима: «А знаете ли вы доктора Лупо? Посчастливилось ли вам читать, как замечательно она поработала с телом из трясины?» Ну и все такое.

– Лео… – проворчал Перони.

– Я лишь хочу сказать, – невозмутимо продолжал инспектор, – что Тереза, несомненно, пожелает познакомиться поближе со случаем произвольного самовозгорания…

– Не произносите больше эти слова, – угрожающе предупредила Тереза.

– Если у вас появится желание взглянуть на тело, проблем, думаю, не будет.

Тереза перегнулась через стол и, вырвав у Фальконе дорогую бутылку, попыталась пополнить бокал. Бутылка оказалась пустой.

– Такие решения на трезвую голову не принимаются, – объявила она.

Фальконе, посмотрев на этикетку, фыркнул. Вино так понравилось Нику, что он тоже взглянул на нее: «Даль Форно Романо». Его покойный отец говорил, что оно похоже на бароло.

– Не слишком ли дорого обойдется такое решение, по сорок евро за бутылку? Так что, посмотрите? Хотелось бы услышать ваше частное мнение. Този ничего не говорите – не хватало только, чтобы вы с ним поцапались. По-моему, старичок может не выдержать такого удара.

– Я не собираюсь высказывать частное мнение – я излагаю факты.

– Вот и изложите, – легко согласился Фальконе, жестом подзывая юную официантку и указывая на бутылку. – Больше нам ничего и не надо. Посмотрим…

– Дело касается только нас троих, – предупредил Коста. – Мы пригласили вас не расследование обсуждать.

– Перестань, Ник! – отмахнулся с улыбкой Фальконе. Вина инспектор выпил больше всех. И вообще он выглядел не так, как обычно. Как будто сорвался с поводка и наслаждался обретенной свободой. – Я сам напросился. И где еще обменяться мнением, если не за столом? А что касается Терезы, то мы все прекрасно знаем, что она предпочла бы сменить свой кожаный чемоданчик на полицейский значок.

Он вскинул брови, ожидая возражений, а когда их не последовало, продолжил:

– Вот и хорошо. Эмили тоже не чужая, бывший агент ФБР. Наша коллега. Ладно, бывшая коллега. Обе достойные, заслуживающие доверия дамы. Подумайте, сколько нужно провести экспертиз. Представьте, с кем нам придется столкнуться. Впрочем, вы и сами уже видели. Кучка провинциалов.

– Но командуют здесь они, – ворчливо напомнил Перони.

Пропустив замечание мимо ушей, инспектор достал из кармана пиджака пластиковый пакетик с ключами Уриэля Арканджело.

– Давайте посмотрим, что у нас здесь.

– Ну вот, – вздохнул Перони. – Мы уже выносим из квестуры вещественные доказательства. Так все и начинается. Не удивлюсь, если в следующий раз нас отправят еще подальше.

– Не будь таким консерватором, – укорил его Фальконе. – Здешние сыщики думают, что расследование начинается и заканчивается в комнате для допросов. Исчезновения ключей никто и не заметит. Поразмыслите вот о чем. Человек погибает от огня в запертой на ключ мастерской. Здесь же обнаруживается тело его жены, сгоревшей, очевидно, раньше, поскольку единственный из имеющихся у нас свидетелей ее даже не заметил. Дверь только одна, другого входа-выхода нет. Ключ торчит в двери с внутренней стороны. Что из этого следует?

Коста уже заметил, с каким интересом слушают инспектора женщины. Фальконе знал, что делает.

– Что он убил жену, а затем, вероятно, покончил с собой? – предположила Эмили.

Тереза покачала головой.

– Самосожжение как форма самоубийства встречается крайне редко, – заговорила она. – Мужчины, убивающие своих жен, обычно довольно трусоваты. Это не мое личное мнение, а вывод, сделанный на основании наблюдений. Такие обычно принимают таблетки. Или разбиваются на машине. Но еще чаще берут нож и режут запястья. Кишка у них тонка, так что до конца дело доводят немногие.

– Тогда что, несчастный случай? – спросил Перони.

Тереза ткнула его в бок локтем. Сильно.

Фальконе просиял.

– Видите? – обратился он к коллегам. – Всего лишь несколько фактов, а мы уже обнаружили кое-что, чего не знаем. И что будем делать без наших помощниц?

Тереза поморщилась:

– Пожалуйста, Лео, давайте обойдемся без дешевой лести Здесь что-то не так, Этот… Уриэль, да? Taк вот, Уриэль Арканджело как мне представляется, погиб не без причины. Насколько сильно он обгорел? Исследовали ли его одежду?

– Я детектив. – Инспектор пожал плечами. – И не могу дать точный ответ. Обгорел он ужасно, но только выше пояса. Остальная одежда сохранилась почти нетронутой. Тело было покрыто пеной, что сильно мешало проведению экспертиз. По крайней мере так мне сказали. Но ведь здесь и специалисты не вашего калибра. Или… – Он сделал вид, что мысль эта только сейчас пришла ему в голову. – Или не столь, как я подозреваю, прилежные в работе. Вы бы посмотрели сами.

– Ну вот опять, – пожаловалась Тереза. – Хотите, чтобы я помогла, Лео, перестаньте петь мне дифирамбы.

– Как пожелаете. Что еще нам известно?

Комментарии инспектора по поводу ключа весь день не давали Косте покоя. Выведя очевидное заключение, Фальконе выставил его полным идиотом. Теперь Ник понимал почему.

– Что ключ, возможно, означает не то, что мы предполагаем, – заметил он.

Перони кивнул.

– А что же?

– Дверь могли закрыть снаружи. Кто-то запер Уриэля в мастерской, а он всего лишь пытался открыть замок. Вот только… Фальконе снова поднял пакет.

– Вот только… Почему же тогда он не открыл дверь и не вышел?

– У меня в Риме есть знакомый инспектор, – сказала Тереза. – Большой любитель читать лекции. Дома у него редко рот закрывается. Так вот однажды этот инспектор сказал, что искать всегда нужно самое простое решение. Обычно оно же единственно верное.

Фальконе отпил вина и мечтательно закрыл глаза.

– В Риме – да, так оно и есть. Но мы не в Риме. Не забывайте об этом. И еще кое-что. У погибшей был сотовый телефон.

Все выжидающе посмотрели на него.

– И что в этом такого удивительного? – спросил Перони. – Мобильным телефоном сейчас никого не удивишь, они есть у всех.

– Только не у Арканджело. Я спрашивал у Рафаэлы. Она сказала, что сотового, насколько ей известно, ни у кого нет. Однако ж нашелся. В углу мастерской. Я сам его там обнаружил. Под складным столиком, на котором перевозят стекло. И который вполне мог быть использован, чтобы перевезти тело к печи. Похоже, наши венецианские коллеги не знают, что такое тщательный обыск места преступления. Я навел справки в телефонной компании. Телефон зарегистрирован на имя Беллы Браччи. Ее девичью фамилию. И адрес указан тот же, что у Браччи. Исходящих звонков за последние недели не зарегистрировано, и это, несомненно, указывает на то, что использовался он в первую очередь для приема. Входящие, если они блокируются, проследить нельзя. Но за девяносто минут до получения первого сообщения о пожаре с телефона позвонили. Куда? В офис Арканджело, что позади мастерской. То есть туда, куда, насколько нам известно, скорее всего заходил Уриэль перед тем, как отправиться на работу.