– В чем дело? – спросил он, думая о том, как бы сократить дежурство или вообще увильнуть от исполнения служебного долга.

– Мы не одни, – шепнула она, указывая взглядом ему за спину.

Коста обернулся.

В проеме, придерживая замызганную шторку, стоял Лео Фальконе. На тонких губах инспектора играла легкая насмешливая улыбка, появление которой там невозможно было и вообразить пару лет назад, когда он представал перед подчиненными в образе крутого, несгибаемого босса.

– Я почему-то думал, что вы в Вероне, – быстро сказал Коста, не забыв добавить почтительное «инспектор».

– А я почему-то думал, что вы ловите преступников, – в тон ему ответил Фальконе.

Коста вышел из будки. Перони уже был здесь, вместе с Терезой, и на лице его проступало озадаченное выражение наделенного природной подозрительностью человека. Неподалеку, на краю платформы, стоял, нетерпеливо покачиваясь взад-вперед в сияющих туфлях, комиссар Рандаццо. В дорогом сером костюме он выглядел стопроцентным бизнесменом. Компанию ему составляла весьма любопытного вида личность лет пятидесяти: незнакомец среднего роста и сложения, довольно подтянутый, очевидно, сильный, с гладко выбритым аристократическим лицом северного типа и красными – то ли от пребывания на солнце, то ли вследствие дурных привычек – щеками. Когда-то был хорош собой, подумал Коста, узнавая вымученную, искусственную красоту, которой отличаются кинозвезды, ту красоту, что лучше смотрится на расстоянии. Одет мужчина был в голубые слаксы и идеально отглаженную белую шелковую рубашку, дополненную ярко-красным шейным платком. Обозначившуюся лысину он пытайся скрывать под оставшимися жидкими светлыми прядями. Иностранец, сразу же решил Коста. Скорее всего англичанин. С деньгами и сомнительным прошлым.

– Что-то случилось? – спросил Коста, не обращаясь ни к кому в отдельности.

Ответил Рандаццо. и у Косты сразу же сложилось впечатление, что комиссар осторожничает и тщательно взвешивает каждое слово в расчете на одобрение незнакомца.

– Ничего. – Сухой, суровый тон выдавал в нем определенный тип венецианца. – Выбрали вас. Всех троих. Поздравляю.

– Выбрали? Для чего? – осведомился Перони.

– Для выполнения очень ответственного задания, – вмешался незнакомец, в беглом итальянском которого все же отчетливо проступал английский акцент. – Я думаю, – он повернулся к Рандаццо, – форма?… – Длинный указательный палец нацелился сначала на Косту, потом на Перони. – Ее лучше снять, Джанфранко.

Комиссар послушно кивнул.

Коста повернулся к Эмили. Собрав фотографии, она незаметно, словно стыдясь чего-то, убирала их в сумочку.

– Меня зовут Хьюго Мэсситер, – объявил англичанин и, вытянув длинную бледную руку, поздоровался с каждым из троих мужчин, после чего, добавив в улыбку чуточку тепла, пожал предложенную Эмили ладошку. – Позвольте вас подвезти?

Это был плавучий лимузин, компактный, легкий водный «феррари», пересекавший лагуну по прямой с дерзким пренебрежением к каким-либо правилам. Палуба из полированного ореха сверкала под солнцем, у открытого штурвала стоял рулевой в белой форме. Пятеро мужчин расположились в кабине на роскошных, обтянутых коричневой кожей сиденьях. Рандаццо и Мэсситер сидели рядом, оба курили. Трое устроившихся напротив римлян настороженно молчали, причем Перони не скрывал недовольства.

– Извините, если мы чему-то помешали, – начал Мэсситер, когда катер отвалил от берега и взял курс на доки и Мурано.

Путь от вокзала до пристани у остановки Джардини занял чуть больше пятнадцати минут. Затем Коста и Перони развели женщин по служебным квартирам на узкой, застроенной ярко окрашенными домиками улочке. Повсюду висело выстиранное белье, краска на стенах, преимущественно разных оттенков голубого и охряного, облупилась. Отпущенного полицейским времени едва хватило на то, чтобы переодеться и объяснить гостьям, что к чему. Рандаццо стоял под окнами, ежеминутно поглядывая на часы и всем своим видом показывая, что нужно спешить.

– У нас отпуск, – недовольно проворчал Перони. – Две недели. Приказ уже подписан. С сегодняшнего вечера…

– Но сейчас-то вы на службе, если не ошибаюсь? – оборвал его комиссар.

Тот факт, что за одно утро Рандаццо произнес больше слов, чем за все предыдущие девять месяцев, наводил на размышления, однако, бросив реплику, комиссар умолк, а догадаться по угрюмому выражению его кислой физиономии, почему инспектора потребовалось вызвать из Вероны, а двух полицейских снять с уличного патрулирования, не представлялось возможным. Ясно было только одно: все делалось ради загадочного иностранца, отреагировавшего на поведение комиссара неодобрительной миной.

– Не надо так разговаривать, если мы хотим привлечь ребят на нашу сторону, – примирительно заметил Мэсситер и повернулся к римлянам. – Послушайте, мне очень жаль, что так получилось. Поверьте, будь у нас альтернативный вариант, мы бы выбрали его. Поскольку я в долгу перед каждым из вас, предлагаю небольшую компенсацию. Нам всем нужно получше узнать друг друга. Завтра вечером я устраиваю прием в помещении моей будущей галереи. Так сказать, для заведения знакомств. Надо же чем-то заинтересовать потенциальных инвесторов. Короче, вы меня понимаете. В помещении, правда, все еще идут реставрационные работы, но в Венеции ведь все постоянно реставрируется, не так ли? Надеюсь, вы придете, все трое, и приведете ваших очаровательных подруг.

Перони и Фальконе молча переглянулись и одновременно посмотрели на Косту. Он вздохнул – сигнал был ясен.

– У меня билеты в «Ла Фениче». Но в любом случае спасибо.

Мэсситер вскинул брови.

– Билеты у вас с собой?

Коста достал из кармана пиджака конверт с билетами. Такие дорогие он купил впервые в жизни.

– Гм… – Англичанин нахмурился, разглядывая два билетика с фирменной эмблемой оперы в виде хохолка феникса. – Не могу сказать, что хорошо знаю эту часть зала, но, по-моему, вам понадобятся бинокли. Если, конечно, сцену не закроет колонна. У меня абонемент в ложу. Отличные места, одни из лучших. Ложа на восемь человек. Можете привести друзей. В любое время, когда пожелаете. – Перони откашлялся в кулак и со страхом посмотрел на Косту. – Только предупредите заранее, на какое число…

– Не думаю… – начал было Коста.

Мэсситер решительно покачал головой.

– Все билеты на эту неделю уже проданы. У меня есть знакомый, который даст вам за них двойную цену. Вот возьмите…

Он опустил руку в карман слаксов, извлек перехваченную серебряным зажимом пачку банкнот, вытащил две бумажки подвести евро и, подавшись вперед, уронил их на колени Нику, после чего взял себе билеты.

– Поверьте, я ничем не рискую. Если получится больше, передам.

Коста промолчал, ожидая, когда в разговор вступят другие.

– Вот и хорошо, – продолжал Мэсситер. – Итак, завтра, в семь вечера. Ничего особенного. Никаких изысков. Вкусная еда, приличная выпивка. Немного музыки. Всегда приятно увидеть настоящих, живых людей, а не обычных прихлебателей. И…

Резко наклонившись вперед, Лео Фальконе посмотрел англичанину в глаза. Не привыкший к тому, чтобы его перебивали, Мэсситер состроил обиженную гримасу.

– Зачем мы вам нужны? – твердо спросил инспектор. – И что мы здесь делаем? На частном катере? Куда вы нас везете? И вообще, черт возьми, кто вы, собственно, такой?

Рандаццо метнул в римлян сердитый взгляд.

– Фальконе, не забывайтесь. Вы не в Риме. Ведите себя прилично и проявляйте уважение…

– Все в порядке, комиссар, – успокоил своего знакомого Мэсситер. – Они имеют право знать. И вопросы вполне разумные. Меня бы, скорее, удивило, если бы никто ни о чем не спросил. И не только удивило бы, но и разочаровало. Нам ведь не нужны идиоты, верно?

Перони неодобрительно фыркнул.

– Так что вы от нас хотите?

Англичанин откинулся на спинку сиденья, опустил руку, открыл дверцу встроенного в шкафчик крохотного холодильника и достал запотевшую бутылочку «Сан-Пеллегрино».