Одного из них больше нет.

Это знание было слишком болезненным, чтобы думать о нем до тех пор, пока она не сможет извлечь из него урок. А прямо сейчас для нее это было практически невозможно, учитывая, что она попала в ту же ситуацию, которая Саре стоила жизни.

— Твой щит сильнее того, что был у Сары, — сказала Холлис.

— Сейчас ты — телепат?

— Нет. Ты не была бы человеком, если бы не размышляла об этом.

Тесса не хотела думать на эту тему. Вместо этого, она думала об обожании, которое было написано на лице Бэмби — молодой женщины, члене церкви. И о подобном выражении на лицах других членов, которых она встречала.

— Они, кажется, не боятся его. Его последователи, — медленно сказала Тесса.

Холлис не стала спорить с ней.

— Ну, по крайней мере, не те, кого он посылает на публику.

Она покачала головой.

— Учитывая типичный психологический портрет лидера культа, всегда присутствует какое-либо сексуальное доминирование и контроль, но мы не уверены в этом в отношении Сэмюеля. Церковь существует уже достаточно долго, поэтому если бы он использовал секс, можно было бы ожидать, что у него есть дети от нескольких женщин. Но насколько мы смогли определить, у него их вообще нет.

— Может, он — стерилен?

— Может быть. Или, возможно, он искренне рассматривает себя, как более традиционного пророка, который является праведником и стоит выше потребностей плоти. Он немного старше их [7]— около сорока пяти, но паства называет его Отец.

Ужасное воспоминание зашевелилось в голове Тесы.

— Последователи Джима Джонса [8]называли его Отец, так?

— Да, насколько я помню. Для лидеров культа скорей правило, нежели исключение, преподносить себя как мессию или патриарха. Структура с неограниченной властью и единственной фигурой во главе.

— Я думаю, некоторые из более молодых прихожан, с которыми я говорила, действительно могут достаточно рьяно отнестись к образу отца-защитника. Но те, кто старше? Те, кто ближе к нему по возрасту? Как он удерживает их? Как он убеждает их следовать за собой?

— Снова вопросы, на которые у нас нет ответов. А они нам нужны. Если мы хотим получить хоть какую-то надежду на то, чтобы остановить Сэмюеля, нам нужна информация.

— Я знаю, — Тесса сделала вдох, а затем медленно выдохнула. — Я знаю.

Позже, вечером той же среды, скорей необходимость, нежели уверенность заставила Тессу проехать несколько миль за пределы маленького городка Грейс. Она оказалась около красивых, пусть и обманчиво простых ворот из кованого железа, в конце короткой узкой дороги, которая ответвлялась от главного двухполосного шоссе.

Слева, сразу же за, удивительно красивым, наполовину кирпичным, наполовину кованым забором стояло здание, которое напоминало маленький сельский домик. У Тессы была лишь минута или две на то, чтобы задуматься: идет ли это крепкое и определенно очень дорогое ограждение вокруг всей Резиденции, которая занимала площадь в 200 акров. А после она увидела высокого мужчину в джинсах и фланелевой рубашке, который вышел из дома и направился к воротам.

Обе части ворот распахнулись внутрь, как только мужчина подошел к ним. И Тесса почувствовала тревогу, которая ничуть не утихла, несмотря на довольно простую одежду мужчины и на то, что как только она опустила окно, он назвал ее по имени, хотя она никогда не встречала его раньше.

— Добрый вечер, миссис Грей. Приехали навестить нас?

Тессе удалось удержаться и даже мельком не взглянуть на простое золотое кольцо на левой руке, которое все еще было непривычным, и рождало в ней легкое чувство неудобства.

— Да. Рут сказала…

Она замолчала, увидев, как он кивнул.

— Конечно. Она будет ждать вас на Площади. Просто продолжайте ехать по дороге до конца. И добро пожаловать.

— Спасибо.

Тесса надеялась, что он не может видеть, как побелели ее пальцы — до того сильно она сжала руль, проезжая в ворота и следуя по асфальтированной дороге, которая исчезала в кажущемся густым лесу.

Она бросила взгляд в зеркало заднего вида как раз во время, чтобы увидеть, как за ней медленно закрываются большие створки ворот. И ощущение того, что она попала в ловушку, было вызвано ничем иным как примитивным чувством самосохранения.

Сойер Кавено не думал, что когда-нибудь привыкнет к этому. В течение десяти лет после того, как Церковь Вечного Греха основала свой главный приход в Грейс, и особенно в последние два года, как он стал главой полицейского управления, Сойер не видел членов церкви за пределами прихода по одному. Они всегда выходят парами, группами из трех или четверых человек, но никогда по одиночке.

За исключением парня у ворот, который всегда был один.

Так могло показаться. Но если вы были полицейским, то прекрасно понимали, что за вами внимательно наблюдают из маленького, безобидного «сельского домика», который стоял в нескольких ярдах от ограждения.

Здесь должно быть и видеонаблюдение. Кроме того, за ним определенно наблюдали, по крайней мере, из одного из зеркальных окон. Может наблюдатели были вооружены, хотя Сойер никогда не видел подтверждения этому. Не видел никакого оружия на территории Резиденции.

А он смотрел. И смотрел тщательно.

— Добрый вечер, Кавено. Чем мы можем сделать для вас сегодня?

— Добрый вечер, Карл.

Улыбка Сойера была такой же вежливой и фальшивой, как и улыбка человека, стоящего напротив него.

— Я звонил ранее и говорил с Демарко. Нас ожидают.

Он чертовски хорошо понимал — Карл знал, что их ждут.

Он всегда знал, но они все равно продолжали играть в эту игру.

— Да, конечно. Офицер Кивер.

— Мистер Фиск.

Тон Робин был строгим и официальным — она не повторяла свои ошибки дважды.

Делая шаг назад, и указывая направление, Фиск продолжал бессмысленно улыбаться.

— Я уверен, вы знаете дорогу. Демарко встретит вас возле церкви, как обычно.

Сойер кивнул и повел джип через ворота.

— Он мне не нравиться, — сообщила Робин решительным тоном. — Он слишком много улыбается.

— Ты читала Шекспира?

— Злодей с улыбкой адской…? Да, читала. [9]

— Умный парень, этот Шекспир. И к тому же талантливый наблюдатель.

— Тебе ведь тоже не нравиться Фиск.

Сойер слегка улыбнулся.

— Разве я говорил это?

— Да, — дерзко заметила Робин, но через секунду заколебалась, — а разве нет?

— Действительно, говорил.

Он не стал ждать ответа. Доехав до леса, когда никто уже не мог видеть автомобиль, стоя у ворот, он снизил скорость. А затем сказал:

— Я не хочу останавливаться, потому что они фиксируют время езды от ворот, но осмотрись и скажи мне, если заметишь что-то странное.

Робин покорно выглянула из окна и посмотрела на лес, через который они ехали.

— Они замеряют время проезда от ворот?

— Всегда. Видишь что-нибудь?

— Ну… нет. Просто лес.

— Они все здесь засадили кустарниками остролиста, — сказал ей Сойер. — Густыми кустарниками. Отличная природная преграда, если не хочешь непрошенных гостей. В это время года, огромное количество птиц слетаются на ягоды остролиста. Видишь кустарники?

— Да.

— А птиц?

— Нет, — медленно ответила она.

— В городе были птицы, — сказал он. — Я специально обратил на них внимание. Но чем дальше мы уезжали от города, чем ближе приближались к Резиденции, тем меньше птиц я видел.

Робин повернула голову и внимательно посмотрела на него.

— И что, скажи на милость, это значит?

— Сам бы чертовски хотел это знать.

Она молчала, когда джип набрал немного скорости, а затем произнесла:

— Помнишь, что говорил Пэл. По утрам он не видел животных. Почему у меня такое жуткое чувство, что когда мы попадем в главную часть Резиденции, то не увидим ни одной собаки или кошки?