Ингер Йоханне остановилась в дверях. Конечно же, она мысленно представляла, как выглядит Аксель Сайер, но никогда не задумывалась о том, как он устроился, когда переехал в США. Она огляделась. Комната была объединена с кухней и заставлена вещами. Однако из мебели здесь были лишь небольшая барная стойка, рядом с которой стояли старый диван и кухонный стол, застеленный протёртой местами клеёнкой, возле стола – единственный в комнате плетёный стул. Ингер Йоханне остановилась в нерешительности, не зная, куда ей пройти. Она вздрогнула, увидев в углу огромную собаку. Приглядевшись, она заметила, что та вырезана из дерева, а жёлтые глаза сделаны из стекла. В противоположном углу, упираясь головой в потолок, висела деревянная скульптура женщины – ростральная фигура, когда-то украшавшая нос старинного корабля. Золотистые волосы пышногрудой женщины с отсутствующим взглядом и небольшими ярко-красными губами развевались вдоль вытянутого тела. Фигура была слишком велика для этой комнаты. Казалось, что она в любой момент может рухнуть со стены. Тогда бы она погребла под собой целую армию солдатиков, расставленных в полном беспорядке на двух квадратных метрах пола. Ингер Йоханне осторожно шагнула в сторону армии и присела на корточки. Солдатики были отлиты из стекла. На каждом был крошечный мундирчик, головной убор, знаки отличия, оружие. Отряды синих атаковали южан в серой форме.

– Как красиво!

Она взяла в руки генерала. Он твёрдо сидел в седле на своём боевом товарище, который не раз спасал ему жизнь. Можно было разглядеть даже глаза, голубые, с чёрными точечками зрачков посредине. На морде коня была пена, и Ингер почудилось на мгновение, что она чувствует тепло и запах лошадиного пота.

– Как вам… Это вы сделали всё это? Никогда не видела ничего подобного!

Аксель Сайер не ответил. Ингер Йоханне услышала, как задребезжали колёсики выдвижного ящика. Аксель, присев, скрылся за барной стойкой.

– Кофе? – уныло спросил он.

– Нет, спасибо.

– Пиво.

Это прозвучало как утверждение.

– Да, спасибо, – ответила она после небольшой паузы. – С удовольствием.

Аксель Сайер поднялся и задвинул ногой дверцу шкафчика. Он выглядел рассеянным. Холодильник протестующе загудел, словно смертельно раненное животное, когда он вынул из него две алюминиевые банки. Солнечные лучи пробивались сквозь зашторенные окна. Они высвечивали движущуюся в воздухе пыль. Кошка появилась словно ниоткуда. Мурлыча, она потёрлась о ноги Ингер Йоханне, а потом вышла на улицу через специально сделанную для неё калиточку во входной двери. Рядом с огромной скульптурой, за солдатиками, стояла бочка для засолки рыбы с ржавыми обручами. На крышке сидела пластмассовая кукла в саамской одежде. Цвета, которые когда-то, наверное, были сочными и яркими, красный и синий, жёлтый и зелёный, теперь поблёкли. Кукла уставилась на противоположную стену. На стене висела симпатичная вышивка, заменявшая ковёр: средневековый рыцарь, готовый к турниру, в тяжелых доспехах, с угрожающе вытянутым вперёд копьём.

– Я должна… Это вы сделали все эти удивительные вещи?

Аксель Сайер взглянул на неё. Он медленно поднёс банку ко рту, отпил и вытер губы рукавом.

– Что вы сказали?

– Все эти…

– Там, на улице. Вы сказали что-то о том, как я…

– У меня есть основания полагать, что вы были невинно осуждены.

Она посмотрела на него, хотела что-то добавить, но промолчала. Он отступил назад, словно солнечный свет, проникающий через окно, смущал его. Он наклонил голову, и тень от пышных седых волос закрыла глаза. Она взглянула на него, и ей стало неловко, даже стыдно, оттого что потревожила этого старого человека.

Ингер Йоханне нечего было предложить ему. Ни реабилитации. Ни возвращения доброго имени. Ни возмещения за потерянные годы жизни, проведённые в тюрьме. Она отправилась через океан, поддавшись эмоциям, не имея на то никаких оснований, кроме святой убеждённости одной пожилой дамы и целой кучи вопросов, ответы на которые могла получить только здесь. Если Аксель Сайер действительно был когда-то невинно осуждён за ужаснейшее преступление, как он живёт теперь? Что он должен почувствовать после всех этих лет, услышав: «Я уверена, что вы невиновны»? У Ингер Йоханне не было права вторгаться в его жизнь. Она не должна была приезжать.

– Я полагаю… Некоторые люди, которые более тщательно рассмотрели ваше дело… Вернее, один человек… Она… Мы можем присесть?

Он стоял как вкопанный. Правая рука болталась, раскачиваясь, как маятник, и ей показалось, что эти движения совпадают с ритмом сердцебиения. В левой руке он по-прежнему держал банку с пивом. Глаза всё так же скрывались в тени и слегка поблёскивали.

– Мне кажется, нам лучше присесть, господин Сайер.

Она услышала, как он словно пытается проглотить что-то через силу. Сначала ей показалось, что он еле сдерживает слёзы. Он сглотнул воздух, как будто всхлипнул, вздрогнул всем телом.

– Господин Сайер, – повторил он хриплым голосом. – Уже много лет никто не называл меня так. Кто вы?

– Послушайте. – Она осторожно поднялась, чтобы не задеть ни одного солдатика. – Я хотела бы пригласить вас в ресторан. Мы бы перекусили, а потом поговорили о причине моего визита. Мне кажется, я многое могла бы рассказать вам.

«Враньё, подумала она. Мне почти нечего рассказать тебе. Я приехала с тысячей вопросов и хочу получить на них ответы. Это важно не для тебя, а для меня. Для меня и пожилой дамы, которая живёт только ради того, чтобы узнать эти ответы. Я дурачу тебя. Пускаю пыль в глаза. Я тебя использую».

– Где можно прилично поесть в этом городе? – спросила она вслух.

– Идёмте, – ответил он и направился к двери.

Двинувшись следом, она случайно наступила на генерала. Послышался приглушённый хруст. Ингер Йоханне резко отдёрнула ногу. Фигурка превратилась в пыль, осколки синего и жёлтого стекла вонзились в подошву.

– Вы правда верите в это? Вы верите в мою… innocence ^[18]?

И он вышел сразу же, не дожидаясь ответа.

21

Новую девочку звали Сара. С Эмили они были одного роста, хотя Сара и была на год младше. Успокоить её было непросто. Как и папу. Когда мама умерла, Эмили так хотелось утешить его. После похорон, оставшись в опустевшем доме, он старался не плакать при Эмили. Но ему всё равно не удавалось скрыть от неё своё горе. Она слышала по ночам, как он всхлипывал, укрывшись подушкой. Как она могла помочь ему? Когда она всё же попыталась, он деланно улыбнулся, встал с кровати, приготовил вафли и стал рассказывать о путешествии, в которое они отправятся летом.

С Сарой было то же самое. Она всё плакала и плакала, но явно не нуждалась в утешениях. Эмили очень обрадовалась тому, что появилась Сара. Вдвоём куда лучше! А особенно если рядом ещё одна девочка, да к тому же почти такого же возраста. Эмили ничего не было известно о Саре, только как её зовут и сколько ей лет. Всякий раз, когда она пыталась заговорить с новой девочкой, та начинала плакать. Она бормотала что-то про автобус и бабушку. Может быть, её бабушка – водитель автобуса, и Сара надеется, что она приедет и спасёт их? Время от времени Эмили посещали такие же мысли. Она представляла себе, как мама в красном платье и с бриллиантовыми серьгами заводит свой «БМВ», чтобы забрать её отсюда.

Сара не знала, что с мужчиной следует стараться быть любезной.

Он принёс еду и воду, а ещё лошадь для Барби. Если Эмили улыбнётся и поблагодарит, будет вежливой и учтивой, мужчина улыбнётся ей в ответ, он будет доволен. Но Сара укусила его. Когда он только привёл её в комнату, она впилась зубами ему в руку. Он закричал и ударил девочку по голове. Кровь из раны оставила след у неё на лбу. Вот и сейчас его рана всё ещё кровоточила.

– Ты должна быть приветливой с ним, – посоветовала Эмили, усаживаясь на кровать рядом с Сарой. – Он принёс еду и подарки. Лучше всего вести себя вежливо. Мне кажется, что на самом деле он очень добрый.