Только однажды за все время путешествия мужчины увидели ухоженную деревню. Сверившись по карте, они обнаружили, что это был Хутич. Здания, несмотря на русскую традицию строить из глины, были покрыты белой штукатуркой, которая сияла белизной на солнце. Улицы были чистыми, нигде не было видно мусора. Полы были выметены, и на окнах висели чистые занавески из цветного ситца. Какая радость была провести хотя бы одну ночь в таком месте, похожем на настоящий дом!

Следующей их целью был город Краматорск на юге. Температура воздуха постоянно падала. В этой местности не было лесов, так что солдатам приходилось ломать заборы и ветхие дома на протяжении всего маршрута и нести с собой бревна, чтобы вечерами разводить огонь на стоянках.

— Вы останетесь здесь на некоторое время, — сказали им. — Вам нужно восстановить лесопилку, для того чтобы построить несколько мостов через реку Донец.

Вскоре рота рубила лес и готовила стальные тросы для будущего моста.

Так наступило Рождество. Как же сильно оно отличалось от шумных празднеств предыдущих лет! В сочельник капитан провел скорбную церковную службу, помянув погибших товарищей.

После всего этого не было никакого праздничного стола с пряными кексами и вином. Днем прибыли двенадцать мешков с почтой. Теперь, когда солдаты получили долгожданные письма из дома, каждый был счастлив намного больше, чем во время шумных, хмельных вечеринок в предыдущие праздники. Это был лучший подарок для солдат. Спокойно они возвратились в квартиры, чтобы прочитать письма и мысленно провести сочельник с любимыми домочадцами.

Франц обнаружил, что письмо от его матери шло восемьдесят пять дней. А письмо Хелен было доставлено только спустя три месяца. Сам он написал рождественское письмо своей семье несколькими неделями раньше. Он попросил своего товарища украсить его рисунком, на котором было изображение с вифлеемскими яслями, коровой, осликом и несколькими овечками. Над всем этим искрилась яркая, золотая звезда. Он задавался вопросом, получили ли они все это?

Канун Нового года также отличался от прежних праздников. Солдаты столпились в общем зале и разговаривали. Для большинства мужчин это был первый Новый год в их жизни, который они встречали без алкоголя. Вскоре беседа повернулась в сторону политики и их надежд на будущее.

Внезапно лейтенант Гутшальк сказал:

— Фюрер — мой бог! Я полностью доверяю ему!

— Господин офицер! — воскликнул Франц без раздумий, — ваш бог достоин сожаления!

Лицо Питера Гутшалька налилось краской, и он вскочил со стула:

— Что? Как вы смеете говорить такое?! Франц понял, что он допустил оплошность, и тут же попытался исправить сказанное:

— Да, я сказал это, — подтвердил он. — И скажу это снова. Ведь я всего лишь подразумевал, что Гитлер — это такой же человек, как я и вы. И однажды он умрет, как мы оба. Когда он умрет, у вас больше не будет бога. Неужели это не грустно? — Затем Франц указал на кусочек хлеба, лежащий на столе. — Вы видите этот хлеб, Питер? Гитлер не выращивал эту пшеницу. Все это может сделать только наш Создатель — Господь.

Лицо лейтенанта дрожало от гнева, и он зарычал:

— Хазел, на этот раз вы зашли слишком далеко! Я прослежу, чтобы это не осталось безнаказанным!

Внезапно капитан встал со своего места. Стальным голосом он сказал в тишине:

—Друзья, сейчас канун Нового года. У нас здесь частная беседа. Не будет никакого наказания! Спокойной ночи!

С этими словами он повернулся и вышел. Настроение было испорчено, и другие тоже пошли в свои комнаты. Франц понял, что он сказал слишком много этой ночью. В комнате он открыл Библию и перечитал слова пророка Амоса 5:13: «Поэтому разумный безмолвствует в это время, ибо злое это время». В будущем он решил быть более осторожным.

Казалось, что все успокоилось, но несколькими днями позже Франц проходил мимо Гутшалька и видел его глаза, пылающие гневом. Он понял, что оскорбление не было забыто. В январе были ежедневные перестрелки с советскими войсками. Во время такой перестрелки один солдат из отряда был легко ранен. Но к тому времени, когда солдаты смогли отнести его в безопасное место, он умер. В мертвой тишине его осмотрели и увидели, что кроме пули, которая задела его бедро, другая шальная прошла через сердце. В тот же день они выкопали могилу для товарища и собрались на короткую десятиминутную службу, которую провел капитан. Температура воздуха была–37 градусов.

В Германии Геббельс, неспособный обеспечить теплой формой солдат, начал кампанию по сбору зимней одежды и женских меховых изделий у немецкого народа. Пожертвования, однако, были совершенно неподходящими. Ни одно из них не дошло до передовой роты. Как всегда, находчивый Франц после похорон провел вечер, выясняя, как он может защитить себя от холода. Он взял два носка, отрезал часть ступней и отложил в сторону. Потом разрезал длинную часть носков и сшил между собой. После этого он соединил эту трубу из носков в широкой части так, чтобы получилось некое подобие шапки, которая могла бы полностью закрывать уши. На следующее утро, когда он показался из своей комнаты, все стали показывать на него пальцем и смеяться.

— Вегетарианец, какую сумасшедшую идею ты снова придумал? Ты похож на чучело! Ты — позор немецких войск!

Невозмутимый Франц усмехнулся:

— Смейтесь–смейтесь! По крайней мере, моим ушам будет тепло.

На продолжении всего дня температура понижалась и достигла–42 градусов. Еще двадцать солдат отморозили уши. На следующее утро каждый из 699–й роты носил шапку, сделанную из носков.

Францу повезло, что он работал в офисе. Даже когда лед на стеклах его кабинета был временами по пять сантиметров толщиной, пока он был в закрытом помещении, он мог согреться. Когда ему давали поручение за пределами офиса, он хорошо укутывался. Он надевал три пары брюк, два пальто, две пары перчаток. На голове он носил две самодельных шапки — «пугала», которые и завершали все это его нехитрое обмундирование. Наконец он укутывал свое лицо шарфом так, чтобы были видны только глаза. В таком виде он выходил на улицу. Когда солдаты должны были собраться на улице, их носы замерзали за три–четыре минуты. Немцы, неприспособленные к таким условиям, пользовались самыми, как им казалось, разумными средствами. Они клали людей, пострадавших от обморожения, рядом с горячей печкой. Быстрое согревание приносило еще больше вреда.

Украинцы, которые видели, что происходит с немцами, сказали, что так делать нельзя.

— Сначала вы должны растереть обмороженную часть тела снегом, пока она не согреется и не будет ощущать покалывание. Тогда кровообращение будет восстановлено и часть тела будет спасена.

И даже пользуясь этим методом, рота и остальная часть немецкой армии понесли тяжелые потери из–за отмороженных пальцев, ушей и носов. Часто приходилось ампутировать ноги от ступней и выше. Во время самого холодного зимнего периода, длившегося только две недели, инвалидами из–за обморожения стала одна четверть немецких солдат, находившихся в Советском Союзе. Низкая температура, иногда опускавшаяся до–50 градусов, держалась по многу недель.

В то время как немцы были парализованы морозом, Красная Армия почти не пострадала от холодов. В течение января рота ежедневно подвергалась бомбежкам и артиллерийским атакам. Каждый раз жертвами были не только солдаты, но и гражданские лица. Немецкие самолеты доставляли инженерно–строительной роте боеприпасы и еду и вывозили больных и раненых.

В то время, когда они находились в районе реки Донец, самолеты прекратили доставки. И 699–я рота была отрезана от всех путей поставок снабжения в течение нескольких недель. Рота только что принимала участие в тяжелой битве, после которой у нее остался только один танк без единого боеприпаса.

Окруженные русскими войсками, они прибегли к хитрости, чтобы обмануть их. Они переместили один танк на правую часть склона и проехались на нем вдоль склона. Затем быстро спустились в овраг, сменили номера машины и поднялись на левый склон, и так все 24 часа в сутки. К счастью, снабжение топливом на территории Украины было отличным, и единственный танк казался вездесущим. Русские, сбитые с толку «демонстрацией» военной мощи, не решались нападать, и в конечном счете рота дождалась переброшенных с воздуха провизии и боеприпасов.