Солдаты разгромленного вермахта чуть не бросились бежать к этой виднеющейся вдалеке цели. В 10.30 утра Франц, Карл, Вилли и Эрих перешли по мосту реку Эннс. Для них война была окончена.

Американские солдаты встретили их на другой стороне.

— Стоять! — сказали они на ломаном немецком и жестом указали на груду чего–то. — Оружие сюда, — сказали они, а потом, указывая на другую кучу, добавили, — боеприпасы туда.

Франц отстегнул кобуру и бросил свой деревянный «револьвер» в кучу.

Глаза Вилли чуть не вылезли из орбит.

— Что это было, скажи на милость?

— Это мой пистолет, — сказал Франц, глядя с озорством, — я сделал его в Польше и там же избавился от своего настоящего.

— Ты сумасшедший?

— Видишь ли, я ни за что не хотел оказаться в такой ситуации, когда бы передо мной возникло искушение выстрелить в кого–нибудь.

Глаза сержанта Эриха расширились даже больше, чем у Вилли. Это был тот самый человек, которого он выбрал быть его ангелом–хранителем в течение всей войны!

Американцы подали знак продолжать движение. Указывая на запад, они сказали: «Браунау. Лагерь для военнопленных».

Мужчины поняли эти слова, но теперь им уже некуда было спешить. Они могли наконец–то расслабиться, потому что, в конце концов, они были в безопасности. Они проехали несколько километров, затем остановились для привала, во время которого Вилли с Карлом над открытым костром пожарили свежую форель. Что это была за форель!

В полдень следующего дня, как раз перед тем, как у них кончилось топливо, они добрались до лагеря и присоединились к уже находящимся там 140 тысячам немецких военнопленных. К тому времени, когда началось отступление, инженерно–строительная рота входила в число войск, находящихся дальше всех от Германии. Солдаты роты преодолели огромное расстояние. Сейчас они достигли своей последней военной цели: оказаться в руках американцев, избежав угрозы быть захваченными русскими.

Когда Карл, Вилли, Эрих и Франц въехали в ворота лагеря для военнопленных, они радовались удаче попасть в руки более гуманных американцев.

— Я останусь у грузовика, — сказал Франц трем остальным. — Почему бы вам, ребята, не отправиться на поиски других солдат нашей роты?

«Господи, — молился он в то время, как около его убежища кипела суетливая лагерная жизнь, — Ты исполнил Свои обещания! Ты Один достоин хвалы, спасибо Тебе, что провел меня через все опасности войны, сохранив мою жизнь. Я никогда не забуду Твоей доброты!» Затем он тщательно осмотрел дальние углы грузовика, достал коробку, в которой находились документы, и начал подводить баланс счетов и закрывать бухгалтерские книги.

— Внимание! Внимание! — взревел на следующее утро громкоговоритель, призывая батальон, частью которого была отдельная инженерно–строительная рота, выстроиться для переклички. Обнаружилось лишь несколько подразделений, а четвертое было полностью потеряно во время военных действий, и его солдат признали погибшими.

Также и не вся инженерно–строительная рота дошла до лагеря. Капитан Микус приказал оставшимся солдатам показать Францу бараки в тот же вечер после ужина. Здесь Франц выдал каждому военному его последнюю зарплату, кому сколько причиталось согласно послужному списку.

— Послушай, Вилли, — сказал он, — все голодны. У американцев просто нет столько поваров, чтобы приготовить пищу такому большому количеству солдат. Почему бы тебе снова не заняться кухней для нашей роты?

— Хорошая идея, — сказал Вилли, и на следующий день он пошел на лагерную кухню и забрал назад овощи и картофель. Все это он смешал в густое рагу, дополнил его блинчиками, сделанными из муки, которую они везли от самой Румынии.

Тем временем Франц подошел к кассиру батальона, передал учетные записи и оставшиеся деньги, за которые он получил квитанцию. Он выполнял свои обязанности честно и верно. Затем они с Карлом разделили остальное имущество между всеми своими сослуживцами: там был сахар, подсолнечное масло, сигареты, и всего этого было достаточно, чтобы заполнить дорожный мешок каждого.

— Внимание, внимание! — трещал громкоговоритель примерно через неделю, — Все получат демобилизацию во Франкфурте! Всем необходимо следовать во Франкфурт! Сообщите об этом немедленно остальным!

— Карл, — сказал Франц, — я еще не могу отправиться. В любом случае я еще не собрался в дорогу. Сегодня вечером я сложу свои вещи, поэтому буду готов только к следующему сбору.

Карл, Вилли и Эрих тоже решили остаться. После ужина Франц аккуратно сложил все свои принадлежности. Вдобавок к продуктам у него была совершенно новая пара штанов и ботинок, которые он купил в Румынии, «одежда для освобождения», как объяснял он другим. Затем он сложил свой рюкзак, мешок с продуктами, пакет с бельем вместе с остальными вещами. Из мешковины он сшил чехол для 20–литровой канистры, заполненной подсолнечным маслом. Он получился таким, что снаружи была видна только ручка. Когда все было закончено, его поклажа весила 150 фунтов.

Два дня спустя громкоговоритель снова объявил об отправлении во Франкфурт. Четыре друга поторопились попрощаться с капитаном Микусом, поскольку он был их командиром. Затем они забрали свои вещи и отправились в десятикилометровый поход по направлению к центру реабилитации.

Пройдя совсем немного, Франц остановился. Он тяжело дышал, и пот струился с его лица.

— Друзья, мы так никогда не дойдем. Карл, беги назад и позаимствуй полковой велосипед. Мы можем отдать его позже.

Карл вскоре вернулся. Они повесили свои рюкзаки на руль, перекинули пакеты с бельем через раму и привязали контейнеры с маслом к узкому багажнику сзади. Франц управлял велосипедом, Карл подталкивал его, в то время как двое остальных придерживали поклажу. Теперь они двигались гораздо быстрей. Другие солдаты посчитали свой багаж слишком тяжелым и оставили большую часть вещей.

В конце концов они добрались до реабилитационного лагеря. Здесь майор–немец с мегафоном приказывал всем выстроиться в колонну. Когда он увидел четырех солдат, он закричал:

— Что вы тут делаете с велосипедом? Вы собираетесь строиться?

С поспешностью они положили велосипед на землю и встали в строй. Затем он громко скомандовал:

— Все солдаты СС, сделайте шаг влево.

Несколько человек вышли из строя и были отправлены назад в основной лагерь с конвоиром. Остальных привели к поезду, в котором располагался центр по реабилитации.

В первом вагоне врач проводил медицинский осмотр. Когда мужчины разделись, он измерил их кровяное давление и прослушал сердце и легкие. В конце он попросил каждого выполнить несложные движения: «Поднимите вашу левую руку. Хорошо. Поднимите правую руку. Хорошо, можете одеваться».

Франц, полностью сбитый с толку этой процедурой, с любопытством наблюдал, как другие проделывали то же самое. Когда наступила очередь сержанта Эриха поднимать руки, Франц заметил несколько татуировок на внутренней стороне его руки.

— Ага! — сказал доктор, — мы поймали одного! Ни один эсэсовец не будет освобожден. Пожалуйста, подождите на улице конвоира.

— Эрих, — сказал Франц, когда все четверо собрались возле велосипеда, — Эрих, я даже не знал, что ты принадлежишь войскам СС. Ты ведь не являешься сторонником нацистов. Что происходит?

Эрих вздохнул:

— Я стал служить в СС за год до начала войны. Но впоследствии я разочаровался и покинул их ряды. Когда началась война, я добровольцем поступил на службу в регулярную армию. Я полагаю, что вернусь обратно в лагерь, поэтому смогу вернуть велосипед.

С грустью друзья попрощались. Франц, Карл и Вилли взяли свои документы по освобождению, чтобы предъявить в следующем железнодорожном вагоне.

— Встать по стойке смирно, — приказал американский полковник, стоящий возле стола.

Солдаты вытянулись и замерли. Действуя по привычке, Карл, который был убежденным противником фюрера, вытянул вперед правую руку и сказал: «Хайль, Гитлер!» Ошеломленный и возмущенный полковник сердито взглянул на него.