– Сестра Константина! – обратилась настоятельница к той самой нелюбезной монахине. – Не могли бы вы найти сестер Биван и привести их ко мне? Предупредите их, что у них не будет неприятностей. Я просто хочу поговорить с ними.

Монахиня послушно исчезла, не преминув хлопнуть дверью.

– Боюсь, сестра Константина воспитана в старых правилах, – извинилась настоятельница. – Она не ценит деликатность и вежливость. Но пребывание в монастыре все же смягчило ее нрав.

Интересно, кем была эта сестра Константина в миру, подумала Фрина. Каменщицей, должно быть, или рабочей в фирме, занимающейся сносом домов.

В комнату вошли две девочки и молча замерли перед столом настоятельницы.

– Это досточтимая Фрина Фишер и мисс Уильямс, девочки. А это Никола Биван и ее сестра Энн. Девочки, мы хотели бы узнать, когда в последний раз вы видели Алисию Воддингтон-Форсайт? Ну же, говорите. Не бойтесь. Нам просто важно это знать.

Никола расплакалась.

Тогда за дело взялась Дот.

– Подойдите-ка сюда, – позвала она, открывая сумочку. Когда девочки приблизились, она сунула им в рот по леденцу. – А теперь будьте умницами и скажите этой леди то, что она желает знать, – подбодрила Дот сестер. – Мать-настоятельница на вас не сердится.

Энн Биван сунула леденец за щеку и улыбнулась.

– Я сказала этим леди, что мы видели Алисию последний раз три недели назад, – начала настоятельница, самым нежелательным образом оказывая влияние на следствие, но тут Никола, ободренная леденцом и сапфирово-синим костюмом, выпалила:

– О нет, мать-настоятельница, мы видели Алисию в среду.

– В среду на этой неделе? – переспросила Фрина.

Девочка кивнула.

– Где?

– Да здесь, мисс, в школе, у нее была сумка, она сказала, что сбежала из дома и идет к материнастоятельнице, чтобы попроситься в послушницы…

– Но она не приходила ко мне! – воскликнула мать Тереза. – Ты уверена, Никола?

Девочка энергично кивнула.

– Когда ты ее видела? – спросила Фрина.

– Поздно, мисс, после ужина. Она сказала, что приехала последним поездом. Вызвала нас во двор, у нее была сумка и все такое, я думала, что увижу ее за завтраком, но она не появилась. Что с ней стало? Она исчезла?

– Да, похоже на то. Но это секрет, смотрите, не проболтайтесь. Поняли меня? Никому ни слова, или я буду вами очень недовольна, – пригрозила мать-настоятельница. – У вас есть еще вопросы, мисс Фишер?

– Во что она была одета?

– Синяя форма и белая блузка, мисс.

– А ее дневник был у нее?

– Думаю, что да, мисс. Алисия его всегда с собой носила. Она сказала, что направляется прямо к вам, мать-настоятельница.

– Хорошо, девочки. Пойдите в часовню и помолитесь о вашей подруге. Господь защитит ее, где бы она ни находилась. Ступайте.

Дот протянула девочкам еще по конфете, и сестры, отягощенные тайной, на цыпочках удалились.

– Сестра Константина! – позвала мать Тереза железным голосом.

Монахиня неохотно вошла в комнату.

– Вы не пустили девочку ко мне, так?

– Не знаю, о ком вы толкуете, мать-настоятельница.

– Нет, знаете, сестра. О несчастной Алисии Воддингтон-Форсайт, она сбежала из дома и пришла сюда за защитой, а вы отослали ее прочь, верно? Один Бог знает, что творится в людских сердцах! Но хоть я и не святая, разум у меня есть. Расскажите, что произошло.

– Она заявилась сюда, словно хозяйка, и стала жаловаться на свою мачеху. Я не хотела вас беспокоить подобными разговорами, вот и сказала ей, что она больше не наша воспитанница и не может быть здесь монахиней, так что пусть отправляется назад к своему папаше.

– Вы выставили ее? Четырнадцатилетнюю девочку, отчаявшуюся и одинокую! – от голоса матери Терезы веяло гробовым холодом, она словно желала утопить в нем сестру Константину.

Секретарша кивнула.

– Я отстраняю вас от всех обязанностей, сестра, не покидайте своей кельи, поститесь на хлебе и воде. И размышляйте о том, что Господь говорил о милосердии. Вы останетесь в келье до приезда священника; я рекомендую вам пойти к нему на исповедь. Ступайте. Вы совершили смертельный грех, сестра Константина.

Монахиня повернулась, чтобы уйти, но Фрина ухватила ее за рукав.

– Подождите. Куда она ушла?

– Я не обратила внимания, – пробормотала монашка постным голосом. – Ушла и все. К станции.

Таким здесь не место. Пусть отправляется в свой красивый дом к своему братцу-красавчику и своим деньжищам.

И сестра Константина удалилась, снова громко хлопнув дверью.

– Что ж, все ясно, – заметила Фрина.

Преподобная мать-настоятельница схватила на редкость уродливую статую младенца Самуила и швырнула ее в стену, расписанную нимфами.

– И как же поступила преподобная мать-настоятельница? – спросила Рут Фишер, урожденная Коллинз.

– Взяла себя в руки – это стоило ей серьезных усилий – и предложила нам чаю, но мы с Дот были так взволнованы, что уселись в автомобиль, и господин Батлер отвез нас домой. По дороге мы то и дело останавливались и спрашивали, не видел ли кто Алисию. Некоторые заметили ее по пути в школу, но никто не видел, что она возвращалась, – к тому времени было уже слишком темно.

– Ой, как жутко звучит! – проговорила Рут, подкладывая себе еще один кусок фруктового торта – для успокоения нервов. – А ты как думаешь, Джейн?

Джейн Фишер, урожденная Грэхэм, хмуро посмотрела в окно кондитерской и покачала головой.

– Не знаю, Рути. Нехорошо все вышло, верно? А что, если Алисия так и не ушла из монастыря? Вдруг они закопали ее в подвале, как… – девочка покраснела и поспешила откусить кусочек абрикосового торта.

Фрина рассмеялась.

– И чего это вы начитались? «Ужасные откровения Марии Монк»? [33]

По тому, как девочки в испуге переглянулись, стало очевидно, что именно эта книга была источником их догадок.

– Доедайте пирожные и пойдемте прогуляемся. Так что мы купим для Дот и Батлеров? У госпожи Розенбаум отличные фруктовые бисквиты.

– Может, ромовые? Нет, госпожа Батлер сама их печет – пальчики оближешь. Тогда шоколадный торт, – предложила Джейн, – с джемом и кремом.

– Правильно, – поддержала Рут.

Фрина заплатила за чай и распорядилась, чтобы к ним домой послали шоколадный торт. Затем они вышли на улицу, залитую бледным весенним солнцем.

Рут и Джейн появились в доме Фрины в результате расследования, которое она вела месяц назад. Фрина удочерила Джейн, поскольку это был единственный способ спасти девочку. А Рут была лучшей подругой Джейн, так что Фрина удочерила и ее, рассудив, что в таком суматошном доме, как ее, Джейн понадобится компания. Теперь обе девочки учились в Пресвитерианском женском колледже и делали успехи. Джейн собиралась поступать в университет, она хотела стать врачом.

Но в настоящий момент подружки обсуждали исчезновение своей одноклассницы. Черные и каштановые косички встречались, когда Рут шептала что-то Джейн на ухо, а та кивала в ответ.

– Мы думаем, что должны рассказать вам об Алисии, – напрямик заявила Джейн. – Пусть даже это похоже на наушничество. Но что, если она попала в настоящую беду?

Фрина кивнула. Они перешли Сент-Килда-роуд и оказались на пляже, где несколько отчаянных купальщиков бросали вызов погоде.

– Говорите, – подбодрила она. – Я никому больше не расскажу.

Рут взяла Джейн за руку. Фрина наблюдала за приемными дочерьми, отмечая положительные перемены, которые произошли в девочках с тех пор, как она спасла их, изголодавшихся и забитых, из ужасного пансиона в Седдоне. Джейн подросла на несколько сантиметров, и обе прибавили в весе. Глаза у девочек были ясными, а кожа розовой – воздействие спокойной жизни и шоколадных тортов. Наголодавшись в детстве, Рут заявила, что хочет стать поваром, и это желание сблизило ее с госпожой Батлер. В результате определенных затрат девочки были одеты модно и достойно, их желто-красные платья радовали глаз в лучах жиденького солнца, которое все никак не решалось засиять в полную силу.