«Алехин был тогда уже первоклассным гроссмейстером. Его победа в Олимпиаде была вполне убедительной», — писал Г. Я. Левенфиш, завоевавший третий приз с 10 очками. А второй приз получил П. А. Романовский, партнер Алехина еще по Всероссийскому турниру любителей 1909 года. У него на сей раз оказалось 11 очков, на очко меньше, чем у Алехина, но он выполнил норму мастера.

Процедура награждения победителей Олимпиады состояла как бы из двух частей. Вначале, в присутствии всех участников соревнования, Александру Алехину был вручен от устроителей Олимпиады почетный приз — китайские шахматы из слоновой кости на шарах. А затем все призеры, в порядке занятых мест, приглашались в отдельную комнату, где находились художественные серебряные предметы. Они были получены организаторами турнира в ломбарде из конфискованных ценностей, принадлежавших уехавшим за границу эмигрантам. Каждый призер сам выбирал понравившийся ему предмет.

Первым туда вошел Алехин, вернувшийся вскоре с какой-то объемистой вазой в руках. «Кажется, в весе я не ошибся», — пошутил он, улыбаясь. За ним последовал Петр Романовский, затем — Левенфиш… Призерам были вручены также аттестаты (дипломы), нарисованные на плохой бумаге. Напечатать их в типографии тогда не представлялось возможным.

Старший брат Александра Алексей Алехин также участвовал во Всероссийской Олимпиаде 1920 года, но в побочном турнире. Ему удалось, после поделивших первые два места К. Выгодчикова и М. Кляцкина, набравших по 6 очков из 8, занять третье место с 5½ очками и опередить несколько сильных первокатегорников.

«Торжественное вручение призов состоялось в концертном зале, в котором некогда блистали выдающиеся московские артисты, — вспоминал Алехин. — …А после взору неожиданно предстали — о чудо! — чай и яблочные пирожные из настоящей крупчатки, что подействовало на всех нас как вдохновляющий заключительный аккорд шахматной олимпиады».

Из побед первого чемпиона Советской России по шахматам Александра Алехина приводим в заключительной части книги одну, включенную им в сборник своих лучших партий.

Возможно, вскоре после победного окончания Всероссийской Олимпиады 1920 года Александр Алехин посетил места, памятные ему с детства. Просматривая книгу Г. Мюллера и А. Павельчака «Гений шахмат Алехин», изданную на немецком языке в 1953 году в Западном Берлине (эта книга была подарена мне гроссмейстером Саломоном Михайловичем Флором в 1981 году), автор встретил, может быть, один из последних снимков Алехина в России.

Подпись под снимком гласила, что он сделан в 1920 году. Но у какого конкретного дома, где расположено это здание и кому именно принадлежало, сохранилось ли оно и насколько часто там бывал, а может, и жил Алехин?

Поиск ответов на эти вопросы потребовал времени, усилий. В конце концов, с помощью исследования литературы и личного осмотра на месте удалось установить, что Алехин был сфотографирован у фасада особняка, принадлежавшего до Октябрьской революции 1917 года Прохоровым. Он находится в Москве на Пресне в Большом Трехгорном переулке. Здесь семья Алехиных часто бывала начиная с конца XIX века, навещая жившую там какое-то время Анну Александровну Прохорову — бабушку Александра Алехина. А постоянно этот особняк занимала семья Сергея Ивановича Прохорова, приходившегося братом Анисье Ивановне, матери Александра Алехина. Жена Сергея Ивановича — Анна Сергеевна — была, напомню, крестной матерью Александра Алехина.

Отца Алехина в этот особняк приводили не только родственные, но и производственные дела. Ведь он в 1888–1892 годах и затем с 1899 года, после кончины Сергея Ивановича Прохорова, входил в состав правления «Товарищества Прохоровской Трехгорной Мануфактуры», был одним из его директоров, а также попечителем начальной фабричной школы.

Понятно, что Александр Алехин на протяжении 29 лет своей жизни в России очень часто бывал в этом особняке. Не исключено, что именно здесь, на семейном совете, предопределялись важные вехи его биографии — поступление в 1902 году в мужскую классическую гимназию Л. И. Поливанова, а в 1911 году — в Императорское Санкт-Петербургское училище правоведения. Может быть, здесь поощрялось или порой сдерживалось страстное увлечение юного Саши Алехина шахматной игрой…

Во всяком случае, с особняком Прохоровых в Большом Трехгорном переулке у Алехина было связано многое. И поэтому, конечно, не случайно именно у этого московского здания он захотел в 1920 году сделать памятный снимок.

Небезынтересно, у кого в тот момент находился в руках фотоаппарат? Может быть, у швейцарской журналистки Анны-Лизы Рюэгг, приехавшей в Москву в командировку в октябре 1920 года. С ней Александр Алехин общался в качестве переводчика Коминтерна. Ведь Рюэгг владела теми же языками, что и Алехин: немецким, французским, английским. Она была общественной деятельницей, состояла в социал-демократической партии. 16 ноября 1920 года ее принимал В. И. Ленин.

Зимой 1920/21 года Алехин и Рюэгг вместе участвовали в коллективной железнодорожной поездке делегатов и гостей Коминтерна по городам Сибири, Урала и Центральной части России. Программа поездки была весьма насыщенной: посещение заводов и фабрик, встречи с рабочими, участие в митингах… Вероятно, этот период сблизил Александра Алехина с энергичной, миловидной, невысокого роста Анной-Лизой Рюэгг, и они решили связать свои судьбы.

Судя по ответам Рюэгг на анкету Коминтерна от 15 ноября 1920 года, более всего в советской жизни ее интересовали вопросы материнства и младенчества. Наверное, это свидетельствует о большом желании 42-летней Анны-Лизы устроить свою личную жизнь: выйти замуж и обрести ребенка. И, вероятно, для достижения этой цели она все сделала, чтобы привлечь внимание Александра.

15 марта 1921 года брак Алехина и Рюэгг был зарегистрирован в Москве. При его оформлении, отвечая на соответствующие вопросы, Александр Алехин написал: разведен первым браком, этот брак у него второй. Анна-Лиза Рюэгг ответила: девица, брак первый, фамилию она принимает своего мужа — Алехина. Документ, подтверждающий это событие, автором книги найден в архивах загса, а анкета Анны-Лизы Рюэгг — в Центральном партийном архиве.

Новобрачные поселились в гостинице «Люкс» на Тверской улице. Через пять недель Алехин получил из Наркомата иностранных дел уведомление следующего содержания:

«Народный комиссариат Иностранных дел не встречает препятствий к проезду в Латвию через Себеж гражданина Алехина Александра Александровича, что подписью и приложением руки удостоверяется.

Заместитель Народного Комиссара Карахан

№ 01139 —29 IV — 21 года».

Получение этого документа придало жизни Алехина новый импульс. Требовалось срочно завершить кое-какие дела, повидаться с родственниками и друзьями — шахматными партнерами, проститься. Ведь неизвестно, когда доведется встретиться вновь…

Сборы в дальнюю дорогу заняли немного времени. Все имущество уместилось в несколько чемоданов. Особенно бережно Александр упаковал вазу, пожалованную ему, победителю Всероссийского турнира любителей 1909 года, императором Николаем II.

На Виндавский (с 1946 года — Рижский) вокзал молодоженов провожали Алексей и Варвара Алехины. Говорили сбивчиво, взволнованно. А когда поезд отправился, из глаз сестры потекли слезы.

Сидя с женой в купе, Александр всматривался в покрытые свежей зеленью подмосковные лужайки и рощи, вспоминая былые поездки в Покровское-Глебово и в воронежское имение «Красная долина», лица родных и друзей, какие-то эпизоды… Все это теперь уходило в прошлое. Впереди была неизвестная, но манящая встречами с маститыми шахматными маэстро жизнь.

Вскоре, 11 мая 1921 года Александр Алехин вместе с женой, швейцарской подданной, был в Риге. Там 13 и 20 мая он провел во Втором шахматном обществе на Бл. Невской, 28, квартира 3, сеансы одновременной игры, как обычно, с превосходным результатом: из 54 партий он проиграл только две.

Из Риги Алехин с супругой направились в Берлин, откуда Анна-Лиза поехала домой в Винтертур, а Александр — в Париж. Больше он уже никогда в Россию не возвращался, хотя всегда интересовался ее жизнью, считал себя русским гроссмейстером.