И вновь Алехину пришлось в маневренной борьбе искать преимущества над противником, который, по мнению Рети, обладал, как и чемпион мира «способностью построения практической партии». Не исключено, что в тот момент вспоминался и чрезвычайно интересный отзыв самого Боголюбова о своей игре:

«Я стремлюсь к углублению, к совершенствованию игры в ее целом. В течение всей партии я стараюсь вложить в каждый ход возможно больше содержания, связать его с возможно большим количеством целей, логически вытекающих из данного положения, и, поскольку каждым ходом учитываются по возможности все самые скрытые особенности всякой позиции, вся игра становится более интенсивной».

Усилия Алехина дали плоды — он также выиграл подряд две партии —16-ю, 17-ю, но и тут Боголюбов все еще пытался изменить течение состязания. Ему удалось пресечь острые осложнения, предложенные Алехиным в 18-й партии, и перевести ее в более спокойное позиционное русло. Предпринятый затем энергичный пешечный штурм взорвал позицию черных, и Алехин вынужден был сдаться.

Но это поражение лишь как-то подстегнуло Алехина, и он победил еще в трех партиях: 19-й, 21-й и 22-й. После 25 партий матч был закончен, ибо чемпион мира отстоял свой титул, выполнив все условия: набрал 15'/2 очков и выиграл 11 (!) вместо шести партий.

По окончании матча корреспондент дюссельдорфской газеты спросил Боголюбова:

— Есть ли у Алехина опасные соперники?

— Нет! — ответил тот. — Сейчас ни у кого нет шансов выиграть матч у Алехина.

— А Нимцович, Капабланка?

— У Нимцовича — никаких, что касается Капабланки, то я не советовал бы ему играть матч-реванш, ибо после этой новой схватки его ореол совершенно померкнет…

— По вашему мнению, Алехин может спокойно почивать на лаврах?

— Почивать на лаврах пытался Капабланка. Алехин будет побеждать всех, с кем встретится. И я в течение четырех-пяти лет с удовлетворением буду наблюдать за его победами. Но тогда мы вновь встретимся. Я не согласен признать себя окончательно побежденным после первого поражения.

Победа Алехина в матче с Боголюбовым упрочила его положение в глазах мировой общественности. Чемпион убедительно доказал, что равных ему ни по таланту, ни по силе игры нет.

Обсуждая итоги матча, в прессе подчеркивалось, что борьбу за первенство мира вели между собой русские шахматисты, соотечественники, представители одной школы, выступавшие, однако, по иронии судьбы, за разные страны. Алехин представлял Францию, а Боголюбов — Германию. Привели их туда разные обстоятельства, но от политики эти великие шахматисты стояли далеко и Родине своей дурного не желали. Тем не менее, как мы знаем, и Алехин, и Боголюбов были объявлены руководителями Всесоюзной шахматной секции «антиобщественными», «политически чуждыми и враждебными элементами», врагами СССР. После завершения матча в советской шахматной печати Алехина и Боголюбова подвергли новой яростной, беспощадной травле и даже закрыли московский журнал «Шахматы», издаваемый Н. И. Грековым с 1922 года. Вина журнала была велика — в нем сотрудничал Алехин, приводилась объективная информация о международной шахматной жизни и крайне мало печаталось идеологических статей.

Свой отдых от участия в бесконечных трудных состязаниях Алехин нередко совмещал с присутствием на турнирах в роли журналиста. Об одном таком случае поведал Сало Флор:

«В 1929 году на крупном турнире в Карловых Варах гроссмейстер Нимцович познакомил меня с Алехиным — уже чемпионом мира. Он был в расцвете сил, его глаза сияли от счастья и радости. Алехин приезжал в Карловы Вары в качестве корреспондента. Чемпион был в центре внимания.

Вечером участники обычно собирались в кафе и показывали партии. На меня тогда произвели сильнейшее впечатление страсть, с которой Алехин вникал в каждую партию (даже чужую), и его радость, когда ему даже в анализе удавалось сделать красивый ход, комбинацию. Я был поражен и тем, что он, первый шахматист мира, считается с мнением вокруг сидящих простых смертных. Я чуть не упал в обморок, когда он вдруг спросил меня, новичка:

— Вы согласны с моим мнением?

В турнирном зале, на улицах курортники со всего света охотились за автографом чемпиона мира. Многие просили у Алехина не одну подпись, а 30–40 на открытках с видами Карловых Вар для своих знакомых.

Алехин терпел несколько дней, а затем объявил: «Больше никаких автографов!» Появился один весьма настойчивый американец. Алехин отказал ему. Тогда американец обратился в судейскую коллегию с заявлением, что он согласен уплатить 1000 крон за один автограф Алехина. Это заявление передали чемпиону мира.

— Ладно, подпишу, — сказал Алехин.

Деньги Алехин отдал турнирному комитету с предложением премировать ими того участника, который на следующий день первым выиграет партию. От участников это решение скрывалось. На другой день Тартаковер быстро победил Боголюбова. Велико было удивление Тартаковера, когда ему тут же, так сказать, не отходя от кассы, главный судья турнира вручил конверт с 1000 кронами! «Это приз Алехина». Любопытно, что победа Тартаковера (примерно в 12-м туре) была вообще первой его победой в турнире!»

В начале 1930 года, с 16 января по 5 февраля, на итальянском курорте Сан-Ремо состоялся интересный и очень сильный по составу участников турнир. Выступая в нем, Алехин сделал только две ничьи из 15 партий, выиграв все остальные. Его результат превзошел в процентном отношении рекорды Эм. Ласкера, показанные им на рубеже XIX и XX веков в Лондоне и Париже. Второй приз в Сан-Ремо получил Нимцович, отставший от Алехина на 3½ очка! Третьим был Рубинштейн — 10 очков, четвертым — Боголюбов — 9½ и т. д.

Рекордным оказалось выступление Александра Алехина и на Третьей Всемирной шахматной Олимпиаде, проведенной с 13 по 27 июля 1930 года в Гамбурге. Он возглавлял команду Франции, и каждая его партия становилась событием, привлекала внимание участников и зрителей. Девять партий с разными соперниками сыграл чемпион мира, и все девять встреч закончились его победой.

В апреле 1931 года в русской газете «Последние Новости», выходившей в Париже, появился анонс мастера Евгения Зноско-Боровского, ведущего там шахматный отдел: «Я счастлив возможности оповестить читателей нашей газеты о том, что с завтрашнего дня чемпион мира А. А. Алехин начнет свое регулярное сотрудничество в «Последних Новостях». И я горд той гордостью, которую испытывала, вероятно, администрация Русской Оперы, когда ей удалось привлечь к своим спектаклям Ф. И. Шаляпина».

С того времени Алехин довольно часто выступал в этой газете со статьями и комментариями к наиболее интересным партиям.

Удивительный рекорд был достигнут Алехиным в двухкруговом турнире на югославском курорте Бледе, проходившем с 23 августа по 28 сентября 1931 года. Он завоевал там первый приз, набрав 20½ очков из 26 с отрывом от второго призера Боголюбова на 5½ очков! Такого прежде никогда не бывало на международных состязаниях. Чемпион мира вновь не имел поражений, хотя зачастую играл в остром гамбитном стиле. Третий приз получил Нимцович, имевший 14 очков, а четвертый — седьмой призы разделили с 13½ очками Видмар, Каждан, Флор, Штольц.

Сенсацией турнира стал молниеносный разгром Нимцовича Алехиным, эффектно пожертвовавшим в дебюте две пешки. Нимцович был в изумлении; он принял жертву, а потом, отойдя от доски и покачивая головой, несколько раз повторил: «Он обращается с нами, как с желторотыми птенчиками». Позднейший анализ, однако, показал, что жертва Алехина была полностью оправдана.

По отзывам современников, Александр Алехин всегда доброжелательно относился к коллегам, не отказывал им в совете и материальной помощи.

Так, например, гроссмейстер Андрэ Лилиенталь в книге «Жизнь шахматам» писал: «У меня об Алехине впечатления самые наилучшие. Я у него часто бывал дома. Он устраивал своеобразные шахматные приемы. Независимо от того, какой шахматный ранг носил его гость, он охотно делился с ним дебютными анализами, исследовал различные позиции. Однажды в «Пале-Рояль» должен был быть интересный блиц-турнир. Я очень хотел играть, но по-прежнему мешали хронические финансовые затруднения. Узнав об этом, Алехин сделал за меня взнос. Конечно, на деньги чемпиона мира я чувствовал себя обязанным играть хорошо. Мне это удалось, и я занял первое место. Когда, получив приз, я хотел вернуть Алехину долг, он ответил: «Это успеется. Вернете, когда станете мастером».