Выйдя на улицу перекурить, увидел сержанта, тот кормил лошадку с руки.

  - Тащ младший лейтенант, карета подана. - съязвил он.

  - Слушай, Базаев, постели чего помягче найдешь, майора повезем в госпиталь.

  - Сейчас соломы накидаю, шинельку подстелим и порядок. Как на перине будет.

  - Отлично, крикни бойцов, надо вынести и положить раненого майора в телегу.

  Крикнув кого-то из бойцов, сержант сам пошел с ними. Вчетвером вынесли из дома Истомина, и положили в подводу. Тот постонал чуток, но не проснулся.

  - Ослаб он сильно. Кровушки-то вытекло прилично. - сказал врач, выйдя на улицу.

  До штаба дивизии, мы добирались долго. Но доехали без приключений. Там я нашел особиста, попросил связаться со ставкой. Что говорить, мне объяснил по дороге Истомин, когда пришел в себя не надолго. Я вызвал группу следователей из Москвы. Обещали скоро прибыть. Дальше крутить местных гнилых особистов, будут Москвичи.

  Майора, после осмотра в госпитале, приказали вести в Москву. Меня отправили само собой вместе с ним. По прилете, Истомина увезли в госпиталь, а мне было приказано прибыть на Лубянку.

  Пройдя через приемную и сдав оружие, я вошел в кабинет.

  - Здравия желаю, товарищ генеральный комиссар безопасности.

  - Проходи Сергей, присаживайся. - Берия был в хорошем настроении, по крайней мере так мне показалось. - Расскажи, что у вас там произошло?

  Тщательно, со всеми подробностями, я рассказал Берии, что происходило на фронте, там где мы были с Истоминым.

  Лаврентий Павлович, остановил меня, когда я говорил про стрельбу, в которой был ранен Истомин.

  - Значит, они и не пытались оправдаться.

  - Да политрук вроде бы и не, причем был, а вот капитан...

  - Ну, это выяснят. Значит, капитан сразу начал стрелять?

  - Вначале пытался что-то вякнуть, но когда Истомин объявил ему, что задерживает, тот выхватил пистолет.

  - А в кого он стал стрелять, ты видел?

  - Мне показалось, что он просто стрелял в нашем направлении. Стояли близко, сказать в кого именно, не смогу. Да и в меня он точно не попал бы, майор в одно мгновение меня оттолкнул. Я ведь даже к пистолету не потянулся, а уже все было кончено.

  - Истомин, конечно молодец, но вот сам пулю получить не должен был. Он мне живой нужен.

  - Я смогу его навестить, Лаврентий Павлович?

  - Конечно, но не один! Я с тобой поеду. Мне из госпиталя доложили, конечно, но я сам хочу ему спасибо сказать. Благодаря вам, обоим, теперь, наконец, раскроются, подлинные враги! Хотя бы часть таковых.

  Это была далеко не бравада, и не просто слова. То, что творилось на Ленинградском фронте, не лезло не в какие ворота. Про другие фронта, я просто не знал.

  Мы побывали в госпитале, Истомин уже был в сознании. Уход за ним был соответствующий, и он пребывал в хорошем настроении. Берия оставался с ним на едине, говорили минут двадцать, потом позвали меня. Я поблагодарил майора, за то что он спас мне жизнь, а тот, взглянув на Берию, отмахнулся и сказал не за что.

  Сидел я у него, часа два. Берия, сославшись на дела, уехал. Но для меня прислал эмку с водителем, и охранником. Вот так. Уходя от Истомина, пообещал заходить почаще, т.к. на фронт без него, меня все равно не отпустят. Майор, взял с меня слово, что в следующий раз приду с гитарой. Я обещал, хотя понятия не имел, где ее взять.

  Шофер отвез меня обратно на Лубянку, но не в НКВД, а в жилой дом, практически напротив. Поднялись на третий этаж. Водитель, Андрей Семенов, позвонил в дверь с номером 11. Дверь открыла тучная дама, лет пятидесяти, в очках с толстой оправой и копной рыжих волос на голове.

  - Знакомьтесь, это Сергей Новиков. - сказал Андрей женщине.

  - Алевтина Игоревна, очень приятно, молодой человек.

  - Взаимно, Алевтина Игоревна.

  - Алевтина Игоревна, Сергей ваш новый постоялец.

  - Хорошо Андрюша, а ты почему не заходишь ко мне?

  - Так служба, Алевтина Игоревна, некогда. Ну, я побежал. Товарищ младший лейтенант, завтра в восемь заеду, приказано доставить вас в Кремль.

  - О как! А не знаешь, зачем?

  - Это уж мне не известно! До завтра!

  Водитель убежал, а вместо него, поднялся охранник, Толя Круглов. Ему приказали быть со мной всегда. Оба парня, как я потом узнал, были сержантами ГБ.

  - Пойдемте пить чай, мальчики. Потом покажу вам вашу комнату.

  - С удовольствием! - Ответил я за обоих.

  Великолепное чувство, чай, с домашними булочками и малиновым вареньем. Тишина, покой. Как будто и войны нет. Но она здесь, рядом. Хозяйка спросила о войне, рассказал, что люди стоят на смерть, бьются до последнего. Враг очень силен, она все время кивала. Потом я спросил, как живется в Москве. Алевтина Игоревна ответила, что все чаще совершаются налеты, город пытаются бомбить. Зенитчики не дремлют, но все равно страшно. Вдруг следующая бомба упадет именно на наш дом. Протяжно завыла сирена, оповещающая о бомбежке.

  - Ну, вот! - Со вздохом сказала Алевтина Игоревна, - ребята, пойдемте в подвал.

  Толя взял автомат, и вышел за дверь. Я скользнул за ним, а хозяйка закрыла двери.

  Неловко было сидеть в подвале, полным женщин, детей и пожилых людей. Казалось, что смотрят прямо в душу, дескать, что же вы здесь сидите, а кто немца бить будет. Было очень стыдно. Я вспоминал, что читал где-то, как подростки во время бомбежек, сидели на крышах, и тушили зажигательные бомбы, если они попадали в дом. Хотел, было встать и выйти, но Анатолий, взяв меня за руку, объяснил, что никуда меня не отпустит. У него приказ, охранять меня, и он его выполнит. Нет, я, конечно, не полез бы на крышу, хотел просто выйти от сюда, от стыда наверное. Где-то вдалеке, слышались раскаты взрывов, трещали зенитные пулеметы, хлопали зенитки калибром побольше. Рядом ничего не взрывалось. Наверное, центр Москвы, прикрывали очень хорошо. Вскоре дали отбой, люди потянулись к выходу. Ко мне вдруг подошла девочка, лет десяти.

  - Дяденька командир, а немцы сюда не могут придти?

  - Нет, родная, - ответил я. В Москву им никогда не войти. А скоро мы их погоним назад.

  - Правда?

  - Конечно, милая. Как тебя зовут?

  - Аня Серова, мой папка тоже немцев бьет, он командир! Знаете, какой он сильный? Он всех фашистов разобьет!

  - Конечно разобьет, по-другому и быть не может. - Я достал из кармана, немецкую шоколадку, взял тогда у диверсантов, осталась вот, и протянул их девочке.

  - Держи солнышко, а мама твоя где?

  - Она на работе, ямы копает. Поздно придет. Я с бабушкой здесь.

  Я поднял глаза и встретился взглядом старушки. Она подошла к нам.

  - А что надо сказать, Аня?

  - Ой, спасибо большое, дяденька командир, - пролепетала она, глаза у нее горели, и повернувшись к бабушке, показала ей шоколад.

  - Спасибо, сынок, - сказала она, и добавила тихо, приблизившись ко мне, - погиб ее отец, в первые дни еще. Он пограничником был, уже и похоронку прислали. Ладно, хоть не без вести, паек все равно получаем.

  Хотел, было позвать их к нам, дать продуктов, но остановился. Сколько таких вот детей останется без родителей. Всем то не смогу помочь, но спросил номер квартиры, в которой живет эта милая девчушка.

  - А мы в третьей живем, на первом этаже, - сказала Анютка.

  - А что за ямы мама копает? - решился спросить я.

  - Канавы за городом, от танков что ли.

  Мне захотелось провалиться там же, где стоял. Блин, вот долбанный Гитлер, бабы лопатами, рвы противотанковые роют. Читал я об этом, приходилось, но тут что-то не сообразил сразу, теперь от стыда горю.

  А ведь и, правда, Берия сегодня был задерганный. Какое сегодня число?

  - Толян, какое число сегодня? - повернулся я к Круглову.

  - Так 12ое, вроде!

  - Ты сводку случайно не читаешь?

  - Да нам и не дают. А что случилось?

  - Извините, мы сейчас. - я побежал на квартиру.

  Взяв дома картошки, хлеба, сала, еще что-то, завернутое в бумагу, это нам с собой дали, Андрей мне передал, пошел в третью квартиру. Постучал в дверь. Открыла мне, Анюткина бабушка и пригласила заходить. Толя сказал, что будет на лестнице, и остался стоять на площадке. Я вошел, бабушка провела на кухню. Поставила на стол чайник.