Пролетая над гнездом кукушки, Айс-Ти, Луи Армстронг, Гуммо, Чегевара, Гангстарр, Роуен Аткинсон, Кафка, Сталкер, Европа Ларса фон Триера, Роб- Грие, Блок, Латреамон, Рэмбо, французский сюрреализм, Мандельштам, хип-хоп...

На книжных полках поэта - его друзья.

В подкассетниках - от Гинзбура до Паблик Энеми.

На старые обои стен комнаты поэта наклеены плакаты и вырезки.

Вот, видимо, вырванная из какого-нибудь старого журнала страница.

С нее смотрит в приоткрытую дверь маленький мальчик. Смотрит вглубь нас. Фотография черно­белая, поэтому особенно реальная.

Море. Белесое, контрастом к синему - ультрамарин небу. Спокойное и тихое.

Мальчик давно уже вырос. Он лежит на спине, на поверхности моря, закрыв глаза и разбросав руки по сторонам. Соленая вода баюкает легкое тело. Солнце нежно разглаживает его напряженное лицо.

Выросший мальчик вспоминает. Смотрит в снова приоткрытую дверь и вспоминает.

Кто знает, о чем он думает? Можно лишь догады­ваться о том, что он думает и чувствует острее, чем все остальные. И быть уверенным наверняка, что он - один из тех редких, рождающихся на свет в малых количествах. Что он появился, чтобы сделать нечто отличное от того, что делает большинство. Прекрас­но осознающий свою непохожесть, свою «неместность».

Чувствующий себя в гостях даже дома. Не позволяющий себе любить как все, дышать как все, думать как все. Терзающийся и задающийся вопросами, заранее зная ответы. Бунтарь, желающий покоя. Про­водник «чего-то», неизвестного никому. Горящий и сгорающий, освещая и вырывая из забвенья, пусть на мгновение, но всех. Признанный или непризнан­ный, но живой. Навсегда.

Врят ли помнит поэт, когда он начал творить. Казалось, это было всегда. Поэт вспоминает, проживая заново жизнь. И в этой новой жизни он обязательно скажет близким то, что не умел сказать им раньше.

А человечеству он уже все сказал.

Лелик летит к солнцу, зная, что опалит крылья.

C.-Y.