— Да.

Слова «покрытие займа» повисли между ними, как крючок с приманкой. Он знал, что она ждет, когда же он эту приманку схватит. Но дело было в том, что хозяйство это ему не было нужно. Ему была нужна она. Он хотел чтобы она вернулась в его жизнь. Чтобы она вернулась в его объятия. Чтобы она вернулась в его постель. Без ответа пока что оставался только один вопрос: до какой степени ей хотелось спасти отцовский журнал? Но через несколько мгновений он будет знать ответы на все свои вопросы.

— Ладно, Скай. — Он встал и протянул руку.

— А ты не собираешься спросить, сколько мне нужно денег? — Она подала конверт, лежавший рядом с ворохом черно-золотых ручек.

Всегда заботящаяся о мелочах, особенно в бизнесе, она, в чем он был заведомо уверен, заранее подумала обо всех бумагах.

— Детальные расчеты здесь. — Она назвала сумму в долларах и раскрыла конверт.

— Нет проблем. Я это потяну.

— А вот роспись использования займа, — пояснила она, подавая стопку аккуратно сколотых документов.

Он махнул рукой.

— Пусть этим займутся юристы. Нам остается пожать друг другу руки, верно?

— Несмотря ни на что, я была уверена, что ты пойдешь мне навстречу.

У нее был невероятно довольный вид, когда они жали друг другу руки во второй раз, только теперь он не собирался отпускать ее руку, пока не захлопнется капкан.

— Есть только одно обстоятельство.

Довольный вид как ветром сдуло.

— Что такое?

И она попыталась высвободить руку.

— Винодельческое хозяйство меня не интересует. Владение землей — не моя стихия.

Она вырвала руку.

— Все остальное уже продано, даже это здание заложено-перезаложено. А винодельческое хозяйство я сохранила…

— По сентиментальным соображениям?

Она спрыгнула со стола и стала глядеть на него в упор.

— С этим местом связаны воспоминания. — Голос у нее смягчился. — Воспоминания, касающиеся нас обоих. Воспоминания, которые лучше было бы выбросить из памяти. Поверь мне, если бы деньги можно было бы достать у кого-нибудь другого, я бы пошла туда на полусогнутых.

Он почувствовал, что решимость стала мало-помалу покидать его. «Ах, ты, сукин сын, дай ей деньги, и все. Тебе же они не нужны. Кроме того, даже, если она примет твои условия, ты все равно, быть может, ее потеряешь». Но желание оказалось сильнее великодушия.

— Скай, дни бесплатных обедов миновали. Я даю… но и ты даешь.

— Сукин ты сын!

— Я тоже так думаю.

Она не сводила с него глаз.

— Твои условия?

Он уютно устроился на широком валике кресла, а затем бросил бомбу:

— Хочу провести с тобой медовый месяц, которого у нас не было.

Лазурные глаза ее расширились:

— Что-что?

— Я хочу, чтобы у нас с тобой был медовый месяц, который бы не прерывался ничем. Срочными материалами в номер. Фотографиями, требующими утверждения. Телефонными звонками, деловыми или не деловыми. Семь дней… — «И ночей», — добавило его либидо. — Только ты и я.

Лицо у нее побелело.

— Ах, ты, хорек вонючий, ведь ты когда пришел ко мне, уже заранее знал, что банк не продлил нам кредит.

Он не удостоил ее ответом. Да и зачем: ведь ответ был заведомо написан у него на лице.

— И этот… этот… — со злостью выпалила она. — Этот твой так называемый медовый месяц — ты ведь запланировал это заранее, верно?

— Да, я, действительно, об этом подумал.

«Ты, что, Скай, решила, что я так легко от тебя откажусь? Поразмысли-ка. Ты же меня достаточно хорошо знаешь».

— Я дам тебе полные владельческие права на винодельческое хозяйство, даже на сами виноградники.

— Силовые игры не в моем стиле. Если передо мною что-то, чего я хочу, я стараюсь этого добиться.

— И тебе неважно, сколько это будет стоить?

— Если это вещь стоящая, я заплачу за нее нужную цену. Любую цену.

Она прищелкнула пальцами.

— Вот так?

Он повторил ее жест.

— Именно так. Ведь это же медовый месяц. — Он поднял с пола мотоциклетный шлем и двинулся к двери. — Итак, предложение сделано. Хочешь, соглашайся, хочешь, нет.

Скай уставилась в шов, проходящий по середине спины его мотоциклетной куртки.

В голове у нее воцарилась паника. Мозг бурлил, как стоящий на огне котелок с овсянкой.

«Придумай что-нибудь. Ведь он сейчас уйдет, а вместе с ним — последняя надежда на спасение журнала». Взор ее обратился на сентябрьский номер «Голой сути», лежавший на краю стола, а затем скользнул на портрет отца во весь рост, висящий у двери. Той самой двери, к которой направлялся сейчас Логан.

— Так где же ты предлагаешь провести наш так называемый «медовый месяц»?

Он замер. Впился пальцами в резинку мотоциклетного шлема и только потом обернулся. Если ему и понравился ее вопрос, то он не подал виду.

— В каком-нибудь местечке потеплее? — спросил он.

— Неважно. — Она изображала полнейшее безразличие, а ум ее бешено работал в попытке подобрать подходящее место. Близкое и битком набитое людьми. Множество людей.

— У одного моего друга есть домик в дачном кооперативе на Мауи.

— На Гавайях? — В голове у нее все закружилось и завертелось. Много солнца, везде песок и туристы. Безопасный для нее выбор.

— Ну как, годится?

Не просто годилось, но и влекло, но нельзя, чтобы он понял, что она испытывает влечение, пусть даже к просто выбранному им месту. Хватит. Слишком все было болезненно. Она больше не может нарываться на новую боль.

— Гавайи далековато.

Он кинул шлем на широкий валик кресла.

— Всегда в запасе есть озеро Тахоэ.

— Неподалеку от океанского побережья Невады?

— Оно самое. А рядом Рино. Хочешь попытать счастья, Скай?

— Я не бывала в Неваде со времени…

— Со времени нашего почти что медового месяца, — продолжил он. — Но если Невада тебе не подходит, мы можем поехать на любое из «Ки»: хоть «Вест». Ты же всегда была неравнодушна к Флориде.

— Все равно очень далеко.

Он подошел поближе и очутился так близко, что она заметила в его серых глазах золотые искорки. Прямо, как рудная обманка. Ну, ее-то не обманешь. Она знала, чего он хочет, но ему не обломится. Она не собиралась падать в его объятия или в его постель.

— Тогда выбери сама.

Держа ногу на полу, она опять взгромоздилась на угол стола.

«Быстро. Придумай что-нибудь где-нибудь, пока он не настоял на Флориде».

— Ну, коль скоро я ставлю винодельческое хозяйство, как обеспечение, то почему бы нам не поехать туда?

— В Огасту?

Голова у него дернулась вбок, точно он ушам своим не поверил, что она предложила виноградные места в пятидесяти километрах к западу от Сен-Луи. Он, очевидно, против. Но почему? Неужели воспоминания о проведенном ими там времени у него настолько болезненны, или есть еще какие-то причины, по которым он не хочет туда ехать?

Она внимательно изучала суровое выражение на его лице, следила за тем, как он напускал на себя маску безразличия. «Слишком поздно, Логан». Она чересчур хорошо знала его, чтобы ее можно было так легко обвести вокруг пальца. Но почему же он не хочет ехать в Огасту?

— Я буду лучше чувствовать себя в отношении займа, если буду знать, что ты внимательно изучишь владения в Огасте, — выговорила она.

— Иными словами, ты будешь чувствовать себя лучше, если окажешься поближе к журналу.

Он подошел поближе. И наступил носком ботинка на кончик ее жестких матерчатых туфель.

— Не вздумай играть со мной в игру, Скай.

— А я и не собираюсь.

— Когда я говорю «никаких звонков», значит, так оно и должно быть. Никакой постраничной разметки в сумочке. Никаких записных книжек. Это часть сделки.

— Я и не собиралась звонить или работать над новым материалом.

— Не собиралась? А собиралась только мостить путь отступления, верно?

— Что-то в этом роде.

Теперь он стоял прямо перед ней, равномерно распределив свой вес на обе ноги — длинные, мускулистые.

— Ну, а если я действительно соглашусь провести медовый месяц в виде недели в Огасте, — спросил он, — когда ты будешь готова ехать?