— К чему такой вопрос? — с упреком взглянула на нее Лейла. — Есть, конечно, и ему хорошо удается улаживать проблемы больных. Но я не представляю, чтобы он отправился покупать рисовальные материалы. Это проще сделать сиделке, заодно с собственными покупками. Иногда на кино не остается времени, так мы даже рады выполнить какое-нибудь поручение, чтобы чем-то занять себя.

— А еще вашему социальному работнику и в голову не придет предложить рисовать, держа карандаш в зубах, — вкрадчиво сказала Мерси. — Это меня и беспокоит. У Дадли сложилось впечатление, что вы идете на все, чтобы помочь именно ему, и поэтому он решил, что вы относитесь к нему не так, как к остальным.

— Нет, мисс Лилбурн. Бывает, конечно, что пациенты влюбляются в сиделок, но стоит им выйти из больницы, и они их тут же забывают. Поверьте!

— Может быть, но в случае с Дадли все иначе. Он больше говорить ни о ком другом не может. Он даже с матерью говорил о вас. Дежурная медсестра жаловалась, что он очень сердится, когда к нему приходит другая сиделка. Она делает вид, что не понимает, кого ему надо.

— Не могу поверить! — воскликнула уже всерьез обеспокоенная Лейла.

— Я понимаю, что в вас нашел Дадли, — задумчиво произнесла Мерси. — Помимо того, что вы хорошенькая, вы умиротворяюще действуете на людей. Но еще в вас есть что-то дерзкое… Я не могу вас представить живущей в патриархальном городке с консервативными устоями. Вы, кажется, обсуждали с Дадли, где хотели бы жить, если когда-нибудь уйдете с этой работы?

— Может быть, я и говорила что-то такое. Я ему и про свой дом, и про братьев рассказывала, и про то, что люблю делать в свободное время. Я многим об этом рассказываю. Больным нравится слушать истории из нашей жизни. По-моему, это только естественно.

— Лучше бы вы ухаживали за больными молча! — воскликнула Мерси.

Впрочем, она тут же с явным усилием приветливо улыбнулась, но Лейла уже успела понять, что кроется за этой улыбкой. Мерси вовсе не была настроена дружески, и Лейла ей нисколько не нравилась, даже наоборот. Но она твердо решила держаться хороших манер. Возможно, лежа на больничной койке, Дадли понял, что именно это не может в ней принять. Сам он был человеком искренним, даже импульсивным. Он, должно быть, решил, что не вернется к Мерси, вовсе не из-за Лейлы! Просто у него была возможность подумать, посмотреть на других девушек, сравнить.

— Я и сама прихожу к этому выводу, — сказала Лейла с такой же горячностью. — Мне не стоит разговаривать с пациентами. Не волнуйтесь. Ничего страшного не произошло. Я уже не дежурю в его отделении, а после нашего разговора я возьму за правило больше к нему не заходить.

— Нет, сейчас вам это уже не удастся! — сказала Мерси. — Я встретилась с вами, чтобы убедиться — насколько вы осознаете, что сделали, и что вы не бросите его, когда он выпишется. Он в вас влюблен. Он непременно сделает вам предложение. Я только хотела вашего подтверждения, что вы ему не откажете.

— В самом деле, мисс Лилбурн, вы принимаете все слишком уж всерьез, — забеспокоилась Лейла. — Я не смогу согласиться на его предложение, если допустить, что он его сделает, во что я не верю. Я уже говорила, что на этот счет в больнице существует строгое правило. И я уверена, что вы преувеличиваете. Не могу поверить, что он в самом деле чувствует ко мне… то, что вы говорите. И как насчет ваших с ним отношений?

— Я больше не считаю себя помолвленной с ним, — сказала Мерси, и ее рот сжался в прямую жесткую полосу. — Он этого не хочет, я тоже. Сейчас я не вышла бы за него, даже если бы он захотел. Я стала бы все время думать, что он тайно мечтает о другой…

— Вы сейчас очень расстроены, — тихо проговорила Лейла. — Не стоит принимать решение второпях. Я уверена, что у вас все наладится, как только он выйдет из больницы.

— Нет! Я думаю, что руки у него так и не восстановятся, и даже только поэтому будет лучше, если вы с ним поженитесь. Ведь ему потребуется сиделка, лучшего и желать нельзя.

Лейла покинула кафе в сильном смятении. Она ломала голову, как выйти из ситуации, не причинив боль никому из пациентов. Каким образом дать им понять, что ее чувства остались незатронутыми?

У нее уже было куплено для Дадли кое-что в художественном салоне, но теперь она не решалась отнести это ему сама, поскольку пообещала Мерси не общаться с ним. То, что Мерси считала, будто бы Лейла теперь связана с Дадли, ничего не меняло для Лейлы. Она ясно сказала, что не влюблена в Дадли и что неправильно будет поддерживать в нем это заблуждение. И Лейла попросила Сперрой передать покупки художнику.

Это было ошибкой, тем более что Дадли терпеть не мог Сперрой. Но она была единственной, кого Лейла встретила перед дежурством, и в конце концов какая разница, кто именно передаст пациенту посылочку. Даже Сперрой это по плечу.

Она также не могла придумать, как правильно вести себя с Джефри. Завтра ему предстояла операция, и сейчас он конечно же угнетен. Просто необходимо как-то подбодрить его.

Но Джефри встретил ее без жалоб. Напротив — его лицо выражало ликование.

— Ричи, милая! Я вас так ждал. Смотрите! Врач предупредил, что мне нельзя волноваться, не то завтра подскочит давление, но я ничего не могу с собой поделать. Вы только посмотрите на это письмо.

Лейла взяла из его рук письмо и пробежала его глазами. Оно было отправлено из редакции, но не местной газеты.

— Это же из Лондона! — воскликнула она удивленно.

— Этот ваш парень приходил сегодня ко мне. Все благодаря вам, дорогая моя. Слов нет, чтобы передать, как я счастлив.

— Минутку, мистер Филби…

— Называйте меня просто Джефф. Если мы решили соединить наши судьбы, не станете же вы называть меня мистер Филби за обеденным столом?

— Лучше мы поговорим об этом позже, — безнадежно проговорила она. — В палате я в любом случае обязана звать вас мистер Филби. Честное слово. А что касается письма — я не имею к нему никакого отношения, уверяю вас. Я всего лишь отослала вашу статью знакомому из местной газеты. Значит, она попала в Лондон! Как чудесно.

Он схватил ее руку и крепко сжал.

— Но без вас ничего бы этого не было. Этот ваш знакомый получил работу в лондонской газете, и статью переслали ему. И вот — он нашел материал интересным и попросил прислать еще. Он предлагает написать серию статей на эту тему. Так я и в самом деле сделаюсь журналистом! Смогу достаточно зарабатывать, чтобы содержать…

— Постойте! — прервала она его, тихо смеясь. — Во-первых, вы пока написали только одну статью. Не спешите. Я посоветовала бы вам прочесть пособие по написанию статей. Нет, не перебивайте — я еще не все сказала. Во-вторых, мой знакомый часто говорит, что сразу писательством много не заработаешь, а за Кристин в хорошей школе платить придется прилично, так что не радуйтесь слишком раньше времени. Вас могут ожидать и разочарования.

— Речь не о Кристин, — сказал он, мрачнея. — Разве я не говорил? Я решил оставить ее дома. Ведь вы будете заботиться о ней, когда мы поженимся? Она сможет ходить в обычную школу.

— Я должна сейчас бежать, — сказала Лейла. — Мы обсудим все потом. — Она выскользнула из палаты, взмахнув на прощание рукой, и каждый пациент решил, что этот жест адресован именно ему.

Разумеется, Лейла прекрасно сознавала, что вечно увиливать от объяснения с ним не удастся. Придется объясниться начистоту, и чем скорее, тем лучше. И случай подвернулся в эту же ночь.

Дежурство выдалась хлопотное. Приезжали три «скорых», но среди суеты Лейла выгадала все же время для разговора с Филби.

Он проснулся, когда соседу по койке потребовалась экстренная помощь. Лейла уже успела сказать Филби несколько слов, пока кормила его. И каждый раз она убеждала его, что еще рано говорить серьезно и что правила насчет пациентов и сиделок очень строги.

Но он упорствовал. Новому больному на соседней кровати потребовалась срочно поставить капельницу. Джефри лежал тихо, с закрытыми глазами, но, когда все вышли, кроме Лейлы, которая осталась следить за капельницей, он сказал тихо: