Поэтому у меня абсолютно не было чувства направления; для некоторых здесь присутствующих это ТРАГИЧЕСКОЕ УПУЩЕНИЕ, и мне нет смысла пытаться направлять вас к любым существующим взлетным полосам. По крайней мере, пока кто-нибудь не даст мне координаты. Я, конечно, могла бы придумать их и, ручаюсь, была бы довольно убедительна, но в конце концов вы все равно поймаете меня на лжи.

Также я должна была рассказать о типах самолетов, используемых в операциях. Господи, до чего забавный список. Если бы я знала, или хотя бы, черт возьми, интересовалась типами самолетов, то была бы пилотом Вспомогательного Воздушного Транспорта, как Мэдди — пилот, доставивший меня сюда, или работала бы слесарем, или механиком. Выдавать факты и цифры Гестапо оказалось не так уж страшно. (Я не буду снова упоминать о своей трусости, потому что начинаю чувствовать себя непотребной. К тому же не хочу, чтобы вам стало скучно и чтобы эту замечательную бумагу отобрали и снова окунали меня лицом в таз с ледяной водой, пока я не потеряю сознание.)

Нет, погодите-ка, я знаю некоторые типы самолетов. Расскажу вам о них, начиная с Большой Гарпии. Это первый самолет, на котором летала моя подруга Мэдди. На самом деле, это первый самолет, в который Мэдди садилась и к которому приближалась. И история о том, как я здесь оказалась, начинается с Мэдди. В жизни не подумала бы, что окажусь здесь с ее картой национальной регистрации и лицензией пилота вместо собственного удостоверения личности, но, если я расскажу вам о Мэдди, вы поймете, почему мы прилетели сюда вместе.

Типы самолетов

Полное имя Мэдди — Маргарет Бродэтт. У вас есть ее удостоверение, вы знаете ее имя. Бродэтт — не северно-английская фамилия, думаю, скорее, русская, потому что ее дедушка был из России. Но Мэдди была родом из Стокпорта⁴. В отличие от меня, у нее было великолепное чувство направления. Она умела ориентироваться по звездам и считывать координаты, но, думаю, всему этому она научилась, потому что дедушка подарил ей на шестнадцатилетие мотоцикл. В этом была вся Мэдди — на мотоцикле сбегавшая из Стокпорта по разрушенной дороге к верховинным болотам Пеннин⁵. Пеннинские горы окружали Стокпорт со всех сторон — зеленые и сверкающие от движущихся облаков и солнечных лучей, скользящих над головой, как в цветном синематографе⁶. Знаю об этом, потому что на выходных останавливалась у Мэдди и ее бабушки с дедушкой, а Мэдди возила меня на мотоцикле к Темному Пику — то был один из самых прекрасных полудней в моей жизни. Стояла зима, и солнце вышло лишь на несколько минут, а мокрый снег шел, не прекращая — погода была нелетная, поэтому ей дали три дня выходных. Но на эти несколько минут Чешир стал сверкающим и зеленым. Дедушка Мэдди был хозяином магазина мотоциклов, и каждый раз, когда я приезжала, специально покупал бензин на подпольных складах. Я рассказываю об этом (хоть это и не имеет никакого отношения к типам самолетов) в доказательство того, что я знаю, о чем говорю, описывая, как чувствовала себя Мэдди, находясь в одиночестве на вершине мира, в окружении четырех ветров и гула двух двигателей, над Чеширскими равнинами и зелеными полями, с красными дымоходами, брошенными к ее ногам, как одеяло для пикника в шотландскую клетку.

У Мэдди была подруга по имени Берил, которая бросила школу и летом 1938 года работала на хлопчатобумажном комбинате; они любили по воскресеньям выбираться на пикник на мотоцикле Мэдди, потому что это была единственная их возможность увидеться. Берил ездила, крепко обвив талию Мэдди руками, как делала я. Для нас с Берил не было очков, хотя у Мэдди были. И в одно конкретное июньское воскресенье они ехали, пачкая голые колени, вверх по переулку между каменных стен, которые построили предки Берил, к концу Хайдаун Райз. В тот день была порвана лучшая юбка Берил, и ее отец заставил за нее заплатить из жалованья за следующую неделю.

— Люблю твоего дедушку, — закричала Берил Мэдди на ухо. — Мне бы такого. (И мне.) Спасибо за то, что он додумался подарить тебе на день рождения Бесшумного Красавчика!

— Не такой уж он и бесшумный, — бросила Мэдди через плечо. — Он достался мне подержанным, а сейчас ему и вовсе лет пять. В этом году пришлось перебирать двигатель.

— Разве твой дедушка не починил бы его?

— Он даже не отдавал мне его до тех пор, пока я не собрала мотор. Я должна была сделать это сама, иначе он бы мне не достался.

— Все равно я люблю его, — воскликнула Берил.

Они рванули мимо высокой зеленой лесополосы Хайдаун Райз, вдоль тракторной колеи, из-за которой чуть не съехали с каменной кладки прямо в болото. Я помню и знаю, каково это, то и дело из-за угла или холма мелькали пустынные зеленые гребни Пеннин, беззаботно тянувшиеся на запад, или заводские трубы Южного Манчестера, исчерчивающие голубое северное небо черными полосами дыма.

— Все-таки ты что-то умеешь, — прокричала Берил.

— Что?

—У тебя есть умения.

— Чинить двигатели! — завопила Мэдди.

— Это умение! Лучше, чем установка челноков.

— Тебе платят за челноки, — закричала Мэдди в ответ. — А мне нет. — Дорога впереди была изборождена выбоинами, заполненными дождевой водой, и выглядела, как горы с горными озерами в миниатюре. Мэдди сбавила скорость и вынуждена была остановиться. Она опустила ноги на землю, юбка задралась до бедра, а во всем теле до сих пор чувствовалась надежность Красавчика и размеренный гул двигателя. — Кто нанимает девушек чинить моторы? — сказала Мэдди. — Бабушка хочет, чтобы я научилась печатать. Так, по крайней мере, можно заработать.

Им пришлось слезть с мотоцикла и пойти пешком вдоль залитых канав. Затем, преодолев еще один холм, они оказались у ворот фермы, расположенной между двух полей, и Мэдди пришлось опереть мотоцикл о каменную стену, чтобы они могли поесть. Осмотрев друг друга, с ног до головы перепачканных, они рассмеялись.

— Что скажет твой папа? — воскликнула Мэдди.

— А твоя бабушка?

— Она к такому привыкла.

Мэдди рассказывала, что Берил называла пикник посиделками — тоненькие ломтики житного хлеба, который тетушка Берил пекла на всю семью по средам, и маринованный лук размером с яблоко. У Мэдди бутерброды были из ржаного хлеба из пекарни в Рэддайке, куда бабушка отправляла ее каждую пятницу. Маринованный лук заставлял Мэдди и Берил забывать о беседе, поскольку, жуя его, они так хрустели, что не могли слышать друг друга, а глотая, приходилось быть очень осторожными, чтобы не подавиться внезапной волной уксуса. (Возможно, Злодей-капитан фон Линден найдет маринованный лук орудием убеждения. А заодно и накормит свою пленницу.)

(Фрёйлин Энгель заставила меня записать для Капитана фон Линдена, что я напрасно потратила двадцать минут выделенного мне времени, потому что смеялась над собственной глупой шуткой о маринованном луке и сломала карандаш, ставя точку. Пришлось подождать, пока кто-то принесет нож, потому что Мисс Энгель не разрешали оставлять меня одну. А затем понадобилось еще пять минут, чтобы я прекратила плакать после того, как Мисс Э. точила карандаш прямо у моего лица, стряхивая стружку мне в глаза, пока Шарфюрер⁷ Тибо держал мою голову, заставляя меня нервничать. Теперь я не смеюсь и не плачу, и постараюсь впредь не давить так сильно на карандаш.)

В любом случае, подумайте о Мэдди до войны, свободной, дома, с полным ртом маринованного лука — она могла только махать руками и хватать ртом воздух, Мэдди, марающей небо выхлопами самолета в полете над полем, которое они видели, сидя на заборе. А самолетом тем была Большая Гарпия.

Расскажу немного о Большой Гарпии. Такие самолеты быстрые — у них одна пара крыльев, в отличие от Медведок, бипланов с двумя парами крыльев (еще один тип самолетов, только что вспомнила о них). Крылья Гарпий можно было снимать и перевозить в машине, или же хранить отдельно, а из кабины, где помещались пилот и два пассажира, открывался изумительный вид. Пару раз я была пассажиром. Кажется, улучшенную версию называли Древесницами (аж три типа в одном абзаце!).