Он резко замолчал, но Хонор успела услышать нотки боли в его голосе. Она удивилась этому, пытаясь найти доказательство тому, что боль, смешанная с яростью, управляли его действиями. Задыхаясь, она отталкивала его.

Он безжалостно придавил ее к мокрому песку, ожидая, пока ее сопротивление в конце концов не утихнет. Долгое мгновение Конн пристально смотрел в ее пылающие гневом глаза. Он держал ее за запястья над ее головой, когда лег на нее.

— Ах, ты, ублюдок!

Гнев и страх все еще боролись в ней. Не было времени на анализ вспышки эмоциональной боли, которую, как ей показалось, она заметила в его взгляде. Ей нужно справиться со своей болью. Хонор почувствовала, как сила Конна сокрушила ее, оставив физически беспомощной.

— И у тебя, черт возьми, хватает еще наглости оскорблять меня!

Она замотала головой по песку.

— Я ведь даже не знаю тебя, верно? У меня не было шанса узнать. Ты обманывал меня с самого начала.

Его лицо представляло собой грубый сплав резких линий и горящих глаз.

Приглядевшись к Конну, Хонор заметила две красные царапины, которые шли вниз по его щеке. Она была слегка шокирована нанесенными ему отметинами, понимая, что он будет носить следы их борьбы на протяжении нескольких дней. Однако он только не давал ей освободиться, не причиняя ей при этом физической боли.

— Это не я лгал, — выдохнул он. — Это ты лгала мне каждый раз, как я тянул тебя в постель. Вся эта нежность и теплота — все это лишь иллюзия, не так ли? А я уж начал думать, что ты другая.

— Другая? — набросилась на него она, пораженная тем, что он может подумать, что она почему-то притворялась, изображая страсть в постели.

— Не такая, как остальные женшииы. Не такая, как твой отец!

— Оставь моего отца в покос!

— Не могу. Именно то, что он сделал, и есть самое главное во всем этом, черт побери! Мне следовало бы понять это. Мне следовало бы знать, что вероятность невелика, что его дочь будет другой. Она так же способна на предательство.

— Я тебя не предавала!

— Тогда почему ты прячешься? Скажи мне, почему ты скрылась от меня, Хонор.

— Я не прячусь. Я просто хотела оказаться подальше от человека, который использовал меня

ради собственного извращенного понятия о мести. Разве это так странно? Пропади ты пропадом, Конн Ландри, кто дал тебе право навязывать мне твое извращенное чувство справедливости? И кто говорит, что я должна тебе позволить сделать это?

— Я не подвергал тебя никакому наказанию! — взорвался он. — Я не сделал ничего, разве только затащил тебя в постель, кстати оказался рядом, когда тебя преследовал тот тип в Айкапе, и выручил твою сестру из передряги, в которую она попала из-за Грейнджера, помнишь? Я никогда не причинял тебе боли! Да я никогда и не хотел ранить тебя!

— Ты выследил меня, чтобы «связать концы с концами», — прошипела она. — Ты хотел свести старые счеты. Ты сам в этом признался! Затащить меня в постель было частью твоей извращенной идеи свести счеты. И теперь ты еще имеешь наглость обвинять меня в том, что я тебя предала!

— Ты пыталась отравить Наследника.

Она от возмущения ловила ртом воздух, а потом ее глаза сощурилисъ от ярости.

— Никогда. Я никогда не навредила бы твоему коню. И никакой другой лошади, если уж на то пошло?

— Это был единственный способ добраться до меня после того, как я сказал тебе, что меня не так просто сбить с ног, верно? После того, как ты обнаружила, что у меня были другие причины познакомиться с тобой, а не потому, что я влюбился в тебя с первого взгляда или из-за тому подобного идиотизма, что привело в ярость твое женское эго, не так ли?

— Я была расстроена, что у тебя нет ко мне тех же чувств, какие я испытываю к тебе! Да, я разозлилась! Имею право!

— Это ты хотела кого-то наказать, Хонор. Ты хотела добраться до меня, и ты выбрала Наследника как средство достижения своей цели.

— Это неправда! — воскликнула она удрученно. — Неужели ты и вправду веришь, что я на такое способна? Неужели я заслуживаю так мало доверия, Ландри? Согласна, мы не так уж много провели времени вместе, к тому же должна признать, что ты мне лгал большую часть этого времени. Но все, что я говорила или делала, было правдой. Я серьезно говорю: все. Все!

— Тогда почему ты пыталась скормить эти яблоки Наследнику сегодня утром? — почти за- кричал он.

Хонор замерла, копа услышала мучительную просьбу все объяснить в его словах. Если она чувствовала, что разрывается на части. Конн также был искромсан на клочки.

— Я находилась в этом домике со вчерашнего позднего вечера. Я и близко не подходила к Наследнику.

Холод от песка, казалось, просачивался в нее. Ей было холодно и морально и физически. Единственным теплом в мире теперь было тепло, исходящее от тела Конна.

— Тебя видели в конюшне сегодня утром. Женщина в желтых брючках, со светло-каштановыми волосами. Единственный посетитель в такой ранний час. Это, должно быть, была ты.

— Если ты веришь в это, то почему бы тебе не продолжить действовать и не покончить с тем, что ты собирался сделать со мной? Что ты планируешь со мной сделать, Конн? Задушить меня? Побить? Питать полицию? Решай! Я мерзну тут на песке

— Черт тебя возьми!

На какое-то мгновение она подумала, что он на самом деле собирается задушить ее. Отчаянная ярость в его глазах была ужасающей. Но до того, как инстинктивный вскрик Хонор успел сорваться с ее губ, на ее рот безжалостно обрушились его губы.

В этом поцелуе не было ни страсти, ни ней ярости. В нем не было ничего, кроме голого отчаяния и чувства оскорбленного мужского достоинства. Конн терзал ее рот, подавляя ее протест, пока она не перестала совсем сопротивляться и не стала покорной.

Хоиор подумала, что у нее нет выбора. Отчаяние, которое она почувствовала в нем, сломило ее сопротивление. Какая-то часть се хотела предложить ему утешение и тепло, даже если она шла на риск.

Казалось, прошла вечность, прежде чем некоторая часть эмоций истощилась в этом хищническом нападении. Когда Конн, наконец, поднял голову, Хонор рискнула приподнять ресницы, чтобы посмотреть ему в глаза. Казалась, губы ее превратились в сплошной синяк, а тело словно попало под гранитный валун, но она понимала, что Конн не собирается душить ее. Это понимание шло из глубины ее сердца, и она не могла еще сказать, почему была в этом так уверена. Но облегчение, которое она почувствовала, oтразилось в ее глазах.

— Пусть у тебя не создается впечатления, что все закончилось. Хонор, — тихо прорычал Кони. — Это еще и не начиналось.

Он вскочил на ноги и протянул руку, чтобы рывком помочь ей встать рядом с ним.

Не говоря ни слова, он пошел назад к домику, крепко обнимая ее за талию. Хонор неуверенными шагами шла рядом, смущенная и все еще испуганная. Она откинула свои перепачканные песком волосы с лица, когда их стал раздувать ветер.

— Что теперь, Коин? Как ты собираешься осуществить свою месть? — бросила она ему вызов.

— Я еще не решил. — Он бросил на нее холодный косой взгляд. — Поверь мне, когда решу, ты об этом узнаешь первой.

— Ты думаешь, что я настолько глупа, что буду торчать рядом и ждать, когда твой причудливый мозг надумает что-то подходящее?

— Правильно, ты будешь торчать рядом. Ты никуда не уедешь, Хонор. Не уедешь, пока я не исполню задуманное. Я собираюсь выбросить тебя из своей жизни, а потом я уеду как можно дальше от тебя.

Она услышала в его словах жестокую перспективу для себя и задрожала. Внутренний холод распространился по всему ее телу.

— У тебя нет шансов, Конн. Я не мазохистка.

— У тебя нет выбора. Ты должна мне, леди. Больше, чем можешь заплатить. Однако я собираюсь получить долг. Клянусь. Я не дам тебе резать меня на части, а потом сбежать!

Конн рывком распахнул дверь незапертого пляжного домика и втащил Хонор в дом. Затем он ногой захлопнул дверь и отпустил свою жертву. Он окинул ее взглядом своих серых глаз:

— Пойди прими душ и переоденься. Ты вся в грязи.