— Я хочу просто выпить, — настаивала миссис Слейд, но он уже заговорил снова:

— Вы еще не видели вон того балкона. Там целый пруд с лягушками.

Она промолчала и обиженно подчинилась: он использовал тактику, опробованную накануне. Как только они вышли через дверь, он схватил ее за руку.

Снаружи они постояли секунду, глядя на звезды. Руку он не отпускал.

— Здесь местечко поуединеннее, — говорил он. — Ветер не задувает. Ну и, разумеется, никакого вида, если не считать деревьев.

Теперь он подвел ее к перилам, и они оба перегнулись, глядя на улицу внизу и высокие сосны невдалеке — черные на фоне синего ночного неба.

Он вздохнул:

— А я-то думал, мы выберемся сегодня в город. Хотелось показать вам с доктором пару местечек, два-три заведеньица, куда никогда не забредают туристы, — он выдержал паузу. — Может, завтра получится. Сегодня нужно хорошо выспаться, и он снова придет в норму. Сколько ему лет?

— Кажется, шестьдесят семь, — сказала она, обидевшись на вопрос, и почему-то чувствуя, что надо было солгать.

Неужто? Я бы дал ему намного меньше, — он минуту подождал. — Съездите туда со мной? В гасьенде есть что посмотреть. Шестнадцатый век.

— Я хочу выпить, — она знала: даже в полумраке он видит, что она смотрит прямо на него.

— Это великолепная старинная усадьба, — продолжал он, отразив ее пристальный взгляд, но ослабив хватку на руке.

— Выпить, — повторила она медленно и четко, в ее голосе просквозила ярость. Она почувствовала, как он отпустил ее.

— Да, разумеется, — он развернулся и шагнул внутрь. «Нужно успокоиться», — сказала она себе. Приблизившись к пруду, она раздвинула большие гладкие листья лианы, свисавшей вверху с решетки. В бассейн нырнула лягушка, и послышался звук, напоминающий слово хлюп. Миссис Слейд услыхала, как сеньор Сото раздвинул створки и со щелчком захлопнул шкаф. Она постояла неподвижно.

Он вернулся уже грустным и даже подавленным.

— Вот, — сказал он, медленно протянув ей бокал. Ей показалось, что он с тоской смотрит, как она пьет Вскоре пришел Мануэль с подносом сэндвичей и принес ей тарелку.

— Рад, что вы наконец поели, — сказал он ей. — в горах будет холодно.

Она развернулась:

— Я не поеду. Лучше останусь здесь, если вы не возражаете.

— Разумеется, как вам угодно, — он даже не пытался скрыть недовольства в голосе.

— Послушайте, — сказала она. — Мне просто не хочется напрягаться, пытаясь сохранять самообладание. Ночные поездки меня нервируют. Вы говорите, что ему ничего не угрожает, и я верю вам на слово.

— Разумеется, он — вне опасности.

В дверях стояла Лючита.

— Вам что-нибудь нужно? — спросила она.

— Если вы не поедете, тогда я, наверное, отправлюсь туда сейчас же. Я должен вернуться примерно через час.

— Извините, — сказала она, а затем немного разволновалась. — Мы доставили вам столько хлопот.

Он повернулся к дверям и на миг оглянулся на нее, словно в изумлении. Внутри он заговорил с Лючитой. Миссис Слейд слышала, как их голоса постепенно затихали, пока они шагали в другую комнату. Минут через десять он вышел.

Даже на маленькой террасе с навесом было холодновато: она вошла внутрь. Развалившись на груде подушек, Лючита возилась с папиросной бумагой. В воздухе стоял запах паленой травы, напоминающий кошачий смрад.

— Снаружи зябко, — доложила она.

Лючита подняла глаза.

— Как вас зовут? — спросила она, будто один ребенок другого.

Миссис Слейд замерла:

— Почему…

— В смысле, я услышала, как доктор назвал вас Дэй. И мне стало интересно, как вас звали на самом деле.

Ей стало неловко.

— Меня звали — то есть зовут, — она усмехнулась, — Дезире. Доктору Слейду никогда не нравилось, и поэтому он стал звать меня Дэй. Понимаете? Как бы то ни было, имя Дезире я ненавижу. Она почувствовала, что очень неуклюже объяснила, поскольку девушка, похоже, не поняла.

— Нужно было заставить его звать вас Дезире, — сказала она, глядя прямо перед собой.

— Он бы никогда не согласился, — равнодушно ответила миссис Слейд. Муж сказал, что имя Дэй ей подходит: ведь это же ему к ней обращаться. Вдруг ее охватил физический страх, что-то потянуло с обеих сторон вниз, и ей показалось, будто пол слегка покачнулся. Она стояла, не шевелясь, с колотящимся сердцем.

— У вас здесь бывают землетрясения? — вскоре спросила она, вспомнив о пустоте за балконом.

Лючита была прямее.

— Я ничего не чувствую, — сказала она, поджав колени и обхватив их руками. — А вы?

— Не знаю, — она стояла посреди комнаты в нерешительности, ощущая подступающую волну страха. Лючита внимательно разглядывала ее.

— Наверное, вы устали, — сказала она. — Может, вам лучше отдохнуть?

Миссис Слейд послушно легла на шиншилловое покрывало. Возможно, так удастся пересилить тошноту.

— Я очень напряжена, — пояснила она, лежа.

— Расслабьтесь, — посоветовала Лючита, а затем встала и убавила свет.

Через некоторое время миссис Слейд заговорил вновь:

— Что-то мне и впрямь нездоровится. Только бы не заболеть.

Где-то вне поля ее зрения загорелся разреженный голубой свет, и у нее появилось чувство, будто звучит нескончаемая музыка — бесшумная, но при этом ощутимая: она напоминала хриплые, низкие звуки фисгармонии. Когда миссис Слейд прокашливалась, она слышала себя на фоне этой музыки.

— Сегодня у вас был насыщенный день. Вы побывали в стольких местах. Да еще и не привыкли к такой высоте. Это ужасно. Ненавижу, — говорила Лючита. Она пересыпала измельченные листья в машинку и свернула новую сигарету.

Вскоре миссис Слейд села и окинула взглядом комнату.

— Малярия. Может, у меня малярия, вы не думаете? Я чувствую себя очень скверно. Кошмарно, — ее вновь охватил страх, выворачивавший все внутренности.

— Малярия — это пустяки, — бесстрастно сказала Лючита. — Просто примете пару таблеток.

Миссис Слейд вновь легла.

— Так сильно, — услышала она свой голос, закрыв глаза. Затем она почти с наслаждением провалилась в мир неразличимых колышущихся вещей, где слова были неслышны, а цвета обретали фактуру. Что-то расцветало и взрывалось. Далеко уплыв вдоль береговой линии своего сознания, она вскрикнула:

— Мне холодно!

Лючита быстро к ней подошла и прижала ладонь ко лбу миссис Слейд.

— Нет у вас никакой малярии, — сказала она, а затем укрыла ее еще одним легким меховым покрывалом. У нее в мозгу промелькнула мысль, что если она подойдет к миссис Слейд слишком близко, то может перенести заразу к Пепито.

— Вам нужен врач, — неуверенно сказала она. — Только придется дождаться возвращения Веро. Он знает, как зовут врача, — потом Лючита рассмеялась. — Я с ума сошла! Ваш муж — вот кто ваш врач!

Миссис Слейд слышала ее слова, но по отдельности: каждое из них служило отправной точкой для новой мысли, для чего-то совершенно иного. Перед ней развертывался огромный роман: в декорации она узнала зловещее искажение настоящего пейзажа за стенами квартиры. Местность была заполнена людьми, но лиц она не видела. Время от времени, с регулярностью невралгических болей, ее охватывала уверенность в том, что лица принадлежали неведомой расе чудовищ. Она очутилась в будущем, когда они уже перестанут прятаться.

Миссис Слейд негромко вздохнула. Лючита с тревогой подняла голову.

— Я включу музыку, — сказала она. Веро говорил ей: «Пожалуйста, не трогай магнитофон и проигрыватель. Я настроил их так, как мне нужно». Но она все равно включила магнитофон: африканские барабаны — резкие, с идеальным ритмом и бесконечными повторами. Затем вернулась к своим занятиям. Минута за минутой звучали точные ритмические рисунки. Он произнес еще одну фразу, которая показалась ей странной: «Если не вернусь к полуночи, пусть миссис Слейд переночует у нас. Постели ей в нашей старой комнате». Лючита надеялась, что он вернется раньше. Как скверно: хотя у нее и есть своя комната, она обязана уступить ее незнакомке.