— Хорошо, сэр. — Диксон поклонился и вышел из камеры.

Как только мягкий щелчок болта осел в ушах Шаме, она расслабилась и села в более удобном положении со скрещенными ногами на полу.

Судебный пристав некоторое время изучал её, затем начал тихо смеяться. Его плечи поднялись и упали, подёргиваясь. — И мне было интересно, как мы должны получить это на сцене. Вы должны простить меня, но когда Тальбот сделал это предложение мне, я подумал, что он должно быть, сумасшедший.

— Как вору, вам нужна определённая смелость и прикосновение к действию, — ответила она, набрасывая ресницы в его сторону. — Из надёжного источника я знаю, что у любовницы есть аналогичные требования.

Он кивнул. — Это, несомненно, правда, но я видел, как воины дрожали при виде моей матери.

Она начала отвечать, когда слабый шум из зала привлёк её внимание. Сразу после этого кто-то тихо постучал в дверь. Не спутав ноги в пышном материале юбки, она встала и пересекла комнату, чтобы позволить Тальботу войти.

Бывший моряк вступил в свои обычные весенние шаги и широко улыбнулся Фогту. — Впечатляюще, не так ли? — Тальбот кивнул в сторону Шаме с выражением любящей курицы, наблюдавшей за её яйцом. — Я сказал ей, что чёрный носят только, когда кто-то умирает. Она только подняла брови, посмотрела на меня криво и сказала, что чёрный эротичен. Когда она вышла и выглядела так, я купил ещё одну красивую ночную рубашку для молодой леди.

— Я не ожидал её так скоро.

— Ну, по-видимому, ей не нужно учиться о придворных манерах — она ​​выросла здесь под старым королём.

Керим повернулся к ней. Шам кивнула и сказала в шутку: — Боюсь, я не очень люблю своё образование.

Судебный пристав задумчиво изучил её, прежде чем обратить внимание на Тальбота. — Ничего сегодня не слышал?

Лицо Тальбота потемнело. — Нет, сэр, но это придёт. — Поглядев на Шаме, он сказал: — Наш убийца любит охотиться каждые восемь-девять дней: это единственный образец, который он показывает. Вчера был восьмой день, и никто не умер, так что должно быть сегодня.

Шамера нахмурилась, пытаясь вспомнить, что она знала о демонах. — Получают ли цифры образец? Например, трижды он наносит восьмой день, а затем дважды на девятый день?

— Я не знаю, — сказал Тальбот, выглядя любопытным. — Мне никогда не приходило в голову, что это может быть не просто прихоть убийцы, а прочная картина. Я ещё раз посмотрю на смерть и проверю это.

— Это важно? — Спросил Фогт.

— Это зависимо, — ответила Шамера, хватая рулет, который незаметно лежал на тарелке Керима. Она нашла удобное кресло и повернула его, пока он не встал лицом к Фогту. Тальбот сел на ближайший диван.

— На что? — Фогт поднял нож из его столовых приборов и начал разрезать курицу.

— Верите ли вы в демонов или нет, — ответила она, хотя не могла вспомнить образец, характерный для демонов. Уверенно, она ждала ответа. Умные, образованные кибеллеры не верили в демонов.

— Я уже видел некоторых, — задумчиво сказал предположительно умный, образованный Фогт, — но никогда не был рядом с городом.

Шам задохнулась и кашлянула, когда задохнулась от крошки.

Керим позаботился о том, чтобы не показать никаких признаков этого, хотя она считала, что она узнала намёк на забаву в линиях вокруг его рта, продолжая: — Эти убийства не могут быть работой демонов. Последняя жертва умерла средь бела дня в своей комнате. У этого человека было более тридцати слуг; если бы это был демон, существо было бы увидено задолго до того, как оно проникло в комнату Абета.

— Комната Абета, — добавил Тальбот, осматривая Шамеру.

— Так или иначе, — сказал Фогт, — я не могу себе представить, что один из болотистых демонов перетащился в дом, чтобы подстрегать его тушу, чтобы выделиться, не сказав никому. Мало того, что они шумные, они также воняют недельней рыбой.

— Ах, — сказала Шам, понимая. — Те демоны, которых вы имеете в виду, они сильны и их чертовски трудно убить? Почти человеческая форма?

Фогт кивнул. — Звучит точно так же, как и те, что я встречал.

— Урия, — объявила она убеждённым тоном. — Я никогда не встречала ни одного, о котором я не жалуюсь. Тем не менее, я могу сказать вам, что я предпочту встретиться со сто этих существ, чем взять на себя демона. Урия — это монстры, создатели волшебников. Демоны — это волшебство.

— Волшебство, — усмехнулся сержант, в конечном счёте действуя так, как она ожидала. — Каждый раз, когда вы слушаете то, что нелегко объяснить, вы садитесь, мудро кивая, говоря «волшебство» — как будто весь проклятый мир вращается.

Шамера рассмеялась. — Что он делает, конечно. Только ослепшие восточники не в состоянии это признать.

Керим покачал головой, посмотрел на неё и продолжил свою речь. — Я живу здесь почти десять лет и никогда не видел, чтобы кто-нибудь делал магию. Фокусы, да — но ничего, что не может быть объяснено проворными руками и даже проворным языком.

— Рождённые от магии не глупы, милорд, — мягко сказал Тальбот. — Вы не были здесь, чтобы увидеть, сколько крови течёт после завоевания города — ведьмы, которых мы переживаем сегодня, ничто по сравнению с этим. Твои армии ужасно боялись волшебства и убивали каждого мага, которого они могли найти. Волшебники, которые выжили, лучше думают, что магия — это то, что делают уличные жонглёры: вытаскивание монет из-за одного уха.

— И мне легче, — добавила Шамера, снова пробуждая Фогта, которого уже начал убаюкивать спокойный голос Тальбота. — Это даёт вору решающее преимущество в возможности использовать магию, когда никто в неё не верит. Кто я такая, чтобы испортить это удовольствие?

— Ты помнишь, как долго фестиваль мог бросить вызов армии Пророка после того, как Ландсенд уже упал? — Тальбот спросил Фогта, не обращая внимания на бросок Шаме.

— Девять месяцев, — нерешительно ответил Керим.

Тальбот кивнул. — Девять месяцев с небольшими запасами, которые мы хранили здесь. Вы когда-нибудь находили источник воды, кроме колодца, который высох за десятилетия до осады?

— Нет.

Шамера заметила, что судебный пристав начал злиться. Казалось, ему не понравилось направление, в котором разразился разговор. Она подумала, что Тальбот просто пытается успокоить Керима, чтобы не передумать.

В мгновение ока внезапного яда она сказала: — За исключением недельного вытирания в секретных проходах…

— В разы, — поправил Керим.

Шамера не ответила. — … Я бы поспорила, что есть другие способы выхода из фестиваля, которые никто не знает. Мастер Тальбот, если Фогт решил не верить в магию, попытка передумать — пустая трата времени.

— Если его невежество создаёт угрозу для его жизни, его нужно вернуть, — горячо отозвался Тальбот. — Этот убийца попадёт на фестиваль и можно легко решить, что получит судебный пристав.

— Кто может остановить его в этом деле? — ответила Шамера, внезапно становясь серьёзной. — Если я не знаю, как сражаться с демонами, как это может сделать волшебный кибеллер — верит ли он в демонов или нет?

— Другие пытались научить меня магии, — сказал Керим неуверенным тоном. — Почему бы тебе не объяснить мне о демонах?

— Хорошо, — согласилась Шам. В лучшей манере таинственной волшебницы она сказала: — Демоны — магические существа, заманившие в этот мир смертью и разрушением. — Она ухмыльнулась взглядом лицу судебного пристава и переключилась на более объективный тон, продолжая. — На самом деле, они вызваны чёрной магией.

— Почему вы думаете, что мы преследуем демона, а не человека?

— Потому что моего друга, которого, по мнению Хиркина, я убила, был убит демоном.

Шам внимательно изучила Фогта, пытаясь угадать, что происходит в его уме, но его черты были такими же уклончивыми, как его голос. — Почему ты так уверена?

Она пожала плечами. — Он сказал мне, прежде чем он умер.

Тальбот вмешался, предотвращая то, чтобы судебный исполнитель стал оскорбительным, выразив своё недоверие. — Сомневаюсь, что вы когда-нибудь встречались с ним, сэр, вы позже пришли в Ландсенд; но старик, который там умер… Это был Маур, советник последнего короля.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: