Шам вытащила кусок золота из одного из своих карманов, пробормотала что-то монете, а затем бросила её. Она крутилась в воздухе и приземлилась, стуча по твёрдой земле. Монета повернулась к краю, прежде чем она подошла к отдушине — надеясь, что прямо в полу есть хранилище, где хозяин дома сохранял своё золото.

Шам потянула свой волшебный свет глубже и тщательно осмотрела паркет. В прохладном свете она могла понять, что группа напольных плит возвышалась чуть выше остальных. Слишком очевидно, в раздумьях, она ругала отсутствующего хозяина дома. Убедившись, что она нашла сейф, она начала искать рычаг, с которым он откроет его.

Под столом из красного дерева одна из деревянных панелей стояла намного выше, чем окружающие. Шам попыталась нажать на неё. Она не повлияла на это, но когда она подняла его, она без усилий подняла панель. Был щелчок, за которым последовал похожий звук из хранилища.

Шам подняла свободную деревянную панель и заглянул под неё. В маленькой комнате было несколько кожаных мешочков, которые образовали аккуратный ряд рядом со стопкой ювелирных коробок. Она достала одну из сумок и обнаружила, что она полна золотых монет. С удовлетворённой улыбкой она пересчитала двадцать три в сумку, которую она носила под шёлковой туникой. Когда она закончила, она положила мешок своим товарищам и устроила их так, чтобы они выглядели так же, как и до доступа Шаме.

Ей даже не приходило в голову, чтобы просмотреть ювелирные коробки. Это было не потому, что она знала что-то о краже — в конце концов, она зарабатывала на жизнь от этого. Но в ту ночь она искала мести, и не было места обычным грабежам. Закрыв хранилище, она отпустила нижнюю пластину под столом.

С этими пожитками она покинула кабинет, чтобы продолжить исследование дома. Деньги были только третью причин, почему она приехала сюда этой ночью.

Дом выглядел необычно для её глаз, знакомых с Южным Вудсом. Она нашла комнаты, которые были отделены шторами вместо дверей, слишком большими и трудными для нагрева. Полы были голыми и полированными и не посыпались камышами. Неудивительно, что жители покинули свои дома, чтобы погреться в паровых банях — корыстолюбиво или нет. Холодный воздух пробирался через здание, словно это был многовековой затейливый замок, а не недавно построенный особняк.

Она поднялась по задней лестнице на третий этаж, где обнаружила питомник, комнату слуг и кладовку. Шам вернулась на первый этаж и продолжила поиски. Этот особый дворянин собирал инструменты всех видов, и она слышала от Шёпотов, что недавно тот приобрёл, который был больше, чем казалось.

Наконец, рядом с главной лестницей, она обнаружила музыкальную комнату, маленькую комнату, в которой доминировала большая арфа, стоящая посередине. Несколько других громоздких инструментов были на подставках, а более мелкие были разбросаны по разным столам и полкам вдоль стен.

Флейта, которую она искала, была неописуемой на прилавке рядом с круговой аркой, как будто это было не что иное, как сложный инструмент с восемью лунками, которые, казалось, были. Светлая резная древесина была усеяна небольшими осколками синего полудрагоценного камня и выглядела такой же древней, как и на самом деле. Может быть, она была немного измучена, когда Шам вспоминала флейту. Несколько кусков камня отсутствовали, и над клапанами образовалась глубокая царапина. Но она знала, что это была флейта старика: неотъёмлемая магия была безошибочной.

Шам покачала головой тому, насколько невежественным должен быть такой объект, досягаемый всеми, кто прогуливался мимо него. Это было частью магии флейты, что она привлекала всех тех, кто мог использовать свою силу. То, что этот дом всё ещё стоял, доказывает, что у людей Востока не было волшебства в их душах. Из интуиции она поднесла флейту к губам и коротко заиграла. Улыбка распространилась по её лицу, когда яркая мелодия эхом отозвалась в доме.

Шам подумала, что дворянин уже пытался играть на инструменте и был разочарован плоским, безжизненным звуком. Она снова заиграла и позволила одинокому звуку заполнить пустой дом. Волшебство, вызванное флейтой, заставило кончики её пальцев покалывать, и звук раздулся, пока он не стал чистым и полным.

Улыбаясь, она отодвинула инструмент от своих губ и на мгновение задержала волшебство. Затем Шам освободила её. Она почувствовала сиюминутную тёплую ауру против своего лица, прежде чем её проглотила холодная комната.

***

Однажды она услышала, как старик играл с настоящим умением на флейте. Однако он редко выносил их, предпочитая более обычные инструменты для обычной практики. К тому времени, как она узнала о продаже флейты, она подумала, что она будет сожжена вместе с остальными его вещами, когда кибеллеры вели пиршества.

***

Удивлённо, она сунула инструмент в скрытый карман на внутренней стороне рукава своей майки, убедившись, что выпуклость не слишком видна снаружи. Оставалась одна задача.

Посвящение Альтису, которое находилось в доме каждого человека с востока, обычно возводилось у входа, где всевидящие глаза могли защитить жителей. Шам воздержалась от изучения остальной части первого этажа и сбежала вниз по лестнице.

Она нашла алтарь ещё быстрее перед музыкальной комнатой. У подножия лестницы были золотые бархатные шторы. Движение тяжёлого вещества развязало облако пыли, которое заставило её закашлять в Святилище Бога востоковедов.

Святилище было не более, чем большой шкаф, в котором преобладал затхлый запах. Несмотря на очевидные признаки ограниченного использования храма, последний более чем перевешивал его отсутствие величия благодаря чистой помпе.

Золото и драгоценные камни покрывали заднюю стену как сверкающая мозаика, образуя символ кошки, символизирующей бога Альтиса. Изумрудные, сверкающие глаза кошки, равнодушно смотрели, как Шам помещает три монеты, которые она ранее украла, на ладонь.

Когда она впервые сделала это, глаза кошки испугали её. Она ожидала, что её поразит молния, когда она произнесёт заклинание, но потом ничего не случилось, и с тех пор она не боялась. Тем не менее, она не могла удержаться от холодного содрогания, которое прокралось ей на спину. Как воин, почитавший врага на поле битвы, она кивнула зелёным глазам, наблюдавшим за ней, а затем повернулась к своей работе.

Золото было самым лёгким из всех металлов для работы в магии, так что не потребовалось много времени, чтобы расплавить кошку Альтиса задней стороной монет. Две из монет оставили её пустой, но на третьей она нарисовала руну, которая пригласила неудачу в дом.

Она держала третью монету над звездой на кошачьем лбу и закрывала зелёные глаза двумя другими, лишая кошку зрения. Когда она прижала большие пальцы к глазам и указала на звезду, она что-то тихо пробормотала, пока золотые монеты не исчезли, и мозаика кошки, казалось, осталась неизменной.

Шам отступила назад и бессознательно потёрла руки. Магия руны, которую она использовала, не была чёрной; конечно не совсем. Но ты не можешь назвать её доброй, и она всегда чувствовала себя немного нечистой после работы с ней.

Заклинание не нанесло большого ущерба — для настоящей неудачи вам понадобится особенно трудная руна. Старик всё равно может поддерживать эффект в течение нескольких лет. До сих пор лучшего, Шам достигла через десять месяцев; но она исправлялась.

Размышляя о человеке, который был её учителем, Шам неохотно положила руки на невидимые монеты и ограничила физический урон, который могла вызвать руна, чтобы никто не был постоянно ранен заклинанием. Поскольку она сделала это для него, она также должна была следовать его правилам.

***

Прошло несколько лет, чтобы выяснить, кто такие олдермены, кто оставил своих учителей в темноте и боли до конца своих дней. Записи, хранящиеся в первые дни оккупации, были отрывочными и труднодоступными даже для самого находчивого вора. Сам старик не хотел говорить ей — он был кротким человеком, который не думал о возмездии.

***

Однажды ночью он сделал себе имя, переживая вещи из прошлого, пока спал. Шам использовала имя, чтобы взять интервью у старого придворного клерка. От него она узнала ещё три имени. Она поинтересовалась у других и предложила деньги для получения информации, пока у неё не было имён всех пятнадцати членов суда, которые единодушно решили калечить руки колдуна и ослепить его. Кибеллер, который видел драку короля, не мог сохранить своё невежество в магических силах, и они вышли из чистого страха. Лишь позже, после того, как волшебники Саутвуда научились скрываться, люди с Востока снова отвергли магию как суеверие и воображение.