– Не надо!!! – Мужчина, имени которого Юрий так никогда и не узнал, забился в истерике. «Шкаф» по знаку Босса молча саданул его в промежность и сразу же в лицо. Стукач завыл.

– Будешь говорить?

– X... тебе! X... тебе!! – страшно заорал тот, и плюнул кровью в сторону стола.

– Кирпич, выколи ему глаз!

Пыточник достал нож-лисичку, нажал на кнопку. Поднес к лицу стукача. Тот потерял сознание.

– Валерий Филиппович, или вы немедленно прекратите это, или я выхожу из игры! – не выдержал Юрий.

– Заткнись! Он стукач, ясно? А мне надо знать, почему он это делал, чтобы впредь исключить всяческое стукачество. Сиди, водку пей! И не пугай меня, понял?

Филатову ничего не оставалось, как высосать из горла полбутылки. Он поперхнулся, так как одолел позыв к тошноте.

– Твою мать, шеф!

– Наши матери Юрий, уже давно на том свете... – Босс вытащил откуда-то очередную бутылку и по примеру Филатова приложился к горлу. – Будет говорить, с-сука...

Пытаемый очнулся.

– Ну!?

– Я три года на ментов работаю... Полковник Чеботарь узнал, что я гомосексуалист... С малолетками... Шантажировал... Грозился посадить... Я не всех ему сдавал... Все...

После этих слов Филатова все-таки стошнило. Отдышавшись, он увидел выражение лица генерала. На нем было написано глубочайшее омерзение к стукачу.

Десантник выхватил пистолет. Никто не успел среагировать – одним выстрелом он разнес череп несчастному гомику.

– Собирайся, завтра поедешь в Москву, – сказал Логвиненко, отвернувшись.

Глава 11

– Что? Какое золото? Вы охренели там, что ли? Где вагон, мать вашу? Не продали еще? Что значит «слава богу, что не продали»? Б... Еду к вам.

Буденный нажал на кнопку отбоя и спрятал мобильник в карман.

– Фриц, машину!

Через час Буденный входил в помещение склада, где аккуратным штабелем лежали слитки «олова».

– Посмотрите, шеф, – произнес Роман Синявский, выполнявший при Буденном обязанности консультанта. – Это кто-то золотишко так круто спрятать умудрился. Сверху – олово, внутри – золото. Мы случайно обнаружили. Прыщ хотел его паяльной лампой расплавить, а оно – не плавится... Я сделал пробу – золото. Представляете, на какую сумму здесь?

Буденный прикинул. Грамм чистого золота стоит примерно 10 долларов. Тонна, соответственно...

– Синяк, какой оно пробы? Проверяли?

– Высшей, шеф.

– Значит, тонна стоит...

– Десять лимонов, шеф, – подсказал консультант. – Тут его больше пятидесяти тонн. То есть на полмиллиарда долларов. Фантастика!

Буденный задумался. Проглотить такой кусок он не мог при всем желании. Не его это были масштабы. Раз в сто меньше – не вопрос. За это можно было бы еще побороться. Но полмиллиарда... Сотрут в порошок. И какой идиот отправил такую партию без охраны? Или...

– Синяк! Был кто в вагоне?

– Был, шеф, – признался консультант после секундной заминки. – Не стали вам сообщать, думали, так, мелочь. Короче, двое мужиков с автоматами. Но они ничего не успели...

– Идиоты! – заорал Буденный громче, чем его знаменитый однофамилец отдавал команды красным конникам. – Вы что, допетрить не могли, что сраное олово так никто охранять не станет?! П...ец. Фома нас схавает с говном... «И будет прав, – добавил он про себя. – Нет, ну умен мужик. Умен. Не стоило мне с ним сраться. Как теперь отмыться-то?»

– Сколько олова продали?

– Мелочь, килограммов сто.

– Кому?

– Барыге, кому всегда продавали. Да не беспокойтесь, шеф, его уже нет. Золото на месте.

Буденный налился кровью и заорал:

– Долбаки! А если он уже его продал?! Вы хоть узнали кому и сколько?!

– Вроде не продавал он... Прикинули, там все есть... Уже привезли золотишко от него.

– А этот... Охранник, которого подставили?

– Скрылся. Предупредили его,

– Надеюсь, до него не дойдет, что в этом вагоне действительно было.

– Да откуда, шеф? Он сразу в бега пустился.

– Ладно, придется звонить Фоме и на мировую идти. Выхода другого у нас нет.

Вернувшись к себе, Буденный налил стакан водки и выпил не закусывая. Затем набрал номер мобильного телефона депутата Госдумы России Константина Фомина.

– Константин Валентинович? Узнали? Вот и хорошо. Да, то моя работа. Я не знал. Все верну в целости и сохранности, до грамма. Нет, все концы в воду. Охранников похороним как положено... Да, конечно, компенсируем... Надо бы встретиться... Выезжаете? А куда деть... Приедут? Хорошо, отдадим как надо. Ну, извиняй, Константин Валентинович, ошибочка вышла. А когда... В конце августа? Замечательно. Тогда все и обговорим. Пока пришлете человека? Хорошо, примем... Понятно, что с полномочиями. Ну, что ж тут... Не держи зла. Да, я все понял. Ну, до встречи.

Этот разговор произошел через два дня после того, как вагон, похищенный с товарной станции, был угнан, а «олово» попало на склад Буденного.

В тот день Ксения попала в кабинет редакции рано, злая невыспавшаяся: сосед, отмечая завтрашний отгул, всю ночь пропагандировал «здоровый образ жизни». В качестве аргумента он приводил самый обычный самогон. Его домашним, как и Ксении, пришлось в десятый раз выслушать историю том, как станционный рабочий по имени Адам утоп в «Агдаме». (Такое действительно случилось в городе лет двадцать назад: покойный Адам неудачно откупорил прибывшую на местный винзавод из Азербайджана многотонную емкость и, мгновенно оглушенный вырвавшимися оттуда парами, упал в люк и утонул в вине.) В конце концов Ксения отправилась спать в другую комнату, но пьяное бормотание Геры доставало ее и здесь. Угомонился сосед только под утро, когда засыпать уже не было никакого резона. Ксения подумала даже, что не стоило выгонять Филатова – он бы живо уложил соседа спать...

Ксения присела за стол, на котором возвышался компьютерный монитор, и перекинула листок календаря. Была пятница, восемь часов утра. Со вздохом отметив про себя то, что выходные опять придется проводить в одиночестве, она взяла из папки рукопись кого-то из журналистов и, вглядываясь в неразборчивый почерк, начала перепечатывать. Она полностью ушла в работу и только изредка позевывала, прикрывая рот рукой. Часа два в комнате слышалось только шлепанье клавиш, да из коридора проникали голоса потихоньку собиравшихся сотрудников.

Около десяти Ксения отпечатала все, что осталось со вчерашнего дня. Принесла в кувшине воду, полила цветы в кабинете редактора. Делать было больше нечего, и она предалась размышлениям о смысле жизни, которая, по мнению тридцатилетней женщины, явно не удалась.

Никаких сведений о Филатове не было уже почти месяц. Сперва ее дергала милиция, подкатывались и какие-то неместные бандюги, но поняли, что с нее ничего не возьмешь, и отстали. Короче, все вокруг поросло каким-то ирреальным мхом... Тревожила и память – ведь какие были у них с Юрой сладкие денечки! Правда, угрызения совести занимали далеко не первое место.

В дверь без стука вошел посетитель, оторвав Ксению от созерцания «Великого Ничто». Вошедший гражданин поздоровался, вразвалку приблизился к Ксении, оперся о стол ладонями и вслух прочитал то, что было выгравировано на бронзовой табличке, приклеенной к бархату папки для материалов: «Коллективу газеты «Комсомольская правда» от коллектива газеты «Известия» в честь юбилея».

– Откуда такие реликвии? – спросил он хрипловатым голосом.

Ксения сразу почувствовала к нему расположение, смешанное с настороженностью.

– Это от бывшего редактора осталось. Он когда-то в Москве, в издательстве работал.

– Уж очень он резко переквалифицировался, – произнес пришелец и сопроводил свои недвусмысленные слова улыбкой, от которой можно было влипнуть в стену. – Проворовался там небось... Ну, да это его вопросы.

Посетитель, мужчина небольшого роста, светловолосый, с коротко постриженной бородкой, с широкой золотой цепью на шее, весь какой-то фраеровато-небрежный, сразу же раздел Ксению глазами и, по-видимому, остался доволен результатами. Та же не знала, что и делать под его немигающим взглядом. Наконец он соизволил задать вопрос: