«Где-то я уже видел этого ряженого, — пытался припомнить Глеб. — Где-то я его уже точно видел…»

В этот самый момент похожие мысли приходили и в голову одного из пассажиров рейса «Берлин — Нью-Йорк». Мужчина в элегантном белом костюме сидел у иллюминатора салона бизнес-класса и потягивал свой любимый «Голден лейбл» со льдом. Огромный «Боинг» как раз летел над океаном.

— Да, с этим парнем мне точно уже приходилось встречаться, — думал Кистофф. — Его лицо мне сразу показалось знакомым, хотя и взглянул-то я на него только мельком. Но вот где и когда? Это, конечно, вопрос.

И вдруг он вспомнил обстоятельства этой встречи — единственной в своем роде. Москва, 80-й год, Олимпиада… И самый позорный день в жизни агента ЦРУ Джона Кистоффа.

— М-да, жалко, что у меня не было возможности пообщаться с русским коллегой подольше, — подумал он, чуть ли не до хруста сжимая свой бокал. — Но если немцы его не запрячут в тюрьму, я еще свое наверстаю.

Джон Кистофф не был мстительным человеком. Он считал себя холодным прагматиком, который руководствуется не чувствами, а разумом. Но… только не в этом случае. Этот случай был для него особенным.

Светлана закончила писать, положила лист бумаги в папку, завязала тесемочки и отправила ее в сейф. Сейф был закрыт на ключ, ключ положен в женскую сумочку…

Этот неизменный ритуал обычно означал окончание рабочего дня. Поэтому для Светланы он не был в тягость.

Тем более, день сегодня выдался невероятно насыщенным событиями. Одна встреча с этим Правдиным чего стоила!

Светлана добивалась ее несколько дней. Поначалу «великий учитель» решительно отказывал: ссылался на занятость и нес всякий бред. И тогда ей пришлось оформить все документы и вызвать его официальной повесткой. Правдин, видимо, решил не ссориться с законом.

Разумеется, он не планировал раскрывать на допросе душу, да и вообще сообщать что-то интересное. Сверлил Светлану пристальным взглядом и то и дело переводил разговор на астрально-ментальную тематику.

Но опытного следователя было сложно увести от темы. Светлана задавала конкретные вопросы и требовала конкретных ответов, терпеливо разъясняя допрашиваемому его ответственность за дачу ложных показаний.

Вопросы касались тех фактов, которые были изложены в статье Артура Покрышкина.

— Расскажите о том, как вы получили титул академика, — просила Светлана. — Если можно, поподробнее.

— Для тайных знаний нет академий, есть лишь только разум, способный вместить Вселенную, — включал дурака Правдин.

— То есть вы не являетесь академиком? — тут же уточнял следователь. — Не получали этого звания и, соответственно, носите его незаконно?

Правдин понял, что его пытаются загнать в угол. Пришлось выложить все как на духу. Про американскую академию, где диплом дают всего за пару сотен зеленых.

Таким же образом во время допроса были отражены и другие факты его биографии. Скрепя сердце, Правдин согласился с тем, что родился в обычной семье тракториста и доярки и ни к каким князьям Хованским отношения не имеет.

— В рекламной информации к своим лекциям вы утверждаете, что происходите из рода Рюриковичей, — продолжила Светлана. — Это что — сознательное введение потребителя в заблуждение?

— Нет, ну… я же действительно Рюрикович, — возразил Правдин.

Если бы он согласился с обратным, то сразу дал бы повод возбудить против него дело за обман и мошенничество.

— Как вы узнали о своем происхождении от Рюриковичей? — не унималась Светлана. — Может, есть семейные документы, подтверждающие родство? Или вы обращались за помощью к специалистам?

Правдин был вынужден признаться, что таких документов у него нет, а к специалистам он не обращался.

— Так откуда же вы узнали?

— Ну… я бы не хотел раскрывать свои источники информации, — Правдин был вынужден прибегнуть к самым банальным отговоркам, какие только можно было придумать для этого случая. — Это было откровение свыше.

— Понятно, — кивнула головой следователь. — Так и запишем в протокол.

Допрос длился больше двух часов. Правдин умышлено медлил с ответом, тянул время, болтал глупости, стараясь вывести Светлану из себя. Но она была слишком опытным следователем, чтобы купиться на такие шалости.

А вот сам «учитель» заметно терял самообладание. Он нервничал, ерзал на стуле, теребил ручку портфеля…

Напоследок Светлана спросила Правдина о его отношении к публикации Покрышкина. Тот ответил, что не знает, о чем идет речь. Но по его виду можно было понять, что он лукавит.

— А вы в курсе, что автор этой статьи погиб на следующий день после ее выхода в свет? — спросила следователь.

— Нет, простите, но… — жалко улыбался Правдин. — Понимаю, это ужасно, когда люди гибнут. Но… я об этом, конечно же, не знаю.

Он прекрасно понимал, что врет крайне неубедительно. И чувствовал, что следователь это тоже заметила. Поэтому решил сконцентрироваться и все-таки взять себя в руки.

— А про такого гражданина, как Алексей Свирин, вам, разумеется, тоже ничего не известно?

— Нет, — тут допрашиваемый уже не слукавил. — А кто это?

— Друг Артура, — ответила Светлана с убийственной прямотой. — Он хотел передать мне последнюю статью журналиста. Но тоже погиб.

— И кто в этом виновен? — спросил Правдин. — Неужели я?

— Я этого не утверждаю.

— Почему же тогда вы отнимаете у меня столько драгоценного времени? — решил он перейти в контрнаступление.

— Ну, просто факты смерти этих двух журналистов кажутся очень загадочными, не правда ли? И оба они имеют какое-то отношение к вам.

— Какое отношение? — Правдин чуть повысил голос.

— Вот это мы как раз и пытаемся выяснить, — спокойным тоном ответила Светлана.

— Ну, все, что я вам могу сказать, это… Вы знаете, если человек идет против правды, против сил света, то… С ним действительно могут случаться странные вещи.

— Это воспринимается как скрытая угроза, — заметила следователь.

— Нет-нет, что вы, ни в коем случае! — заверил ее Правдин.

На этом их разговор закончился. «Учитель» вышел на жаркую улицу, а Светлана осталась в своем кабинете оформлять документы. И каждый понимал, что у этой встречи будет продолжение.

…На часах была уже половина седьмого. Опять она задержалась сверх положенного! И Вадим уже, наверное, ждет не дождется ее звонка.

Сегодня они решили, что терпеть такую жару в городе, похожем на огромный бетонный мешок, больше невыносимо. И надо воспользоваться теми плюсами, которые дает эта погода.

В Интернете Светлана прочитала, что на востоке Москвы, в районе Белого озера, смога практически нет. И, к тому же, там по-прежнему можно купаться. То есть санэпидемстанция не возражает.

Ни она, ни Вадим в этом году еще не окунались в воду — если не считать ванны. И хотя Белое озеро сильно уступало морю, о котором они мечтали, все же… это было лучше, чем ничего.

— Ну все, я уже выезжаю, — отчиталась она Вадиму. — Где тебя подобрать? Да, и не забудь прихватить мой купальник. А то я постеснялась брать его на работу.

* * *

Как ни странно, Вадим даже не опоздал. Когда «ситроен пикассо» Светланы прибыл на условленное место, он уже стоял там с огромной сумкой в руках. На нем были короткие шорты и зеленая панама. Рядом со своей облаченной в деловой костюм подругой он выглядел довольно-таки странно.

— Вы, юноша, как будто на пляж собрались! — поприветствовала его Светлана. И сама улыбнулась, потому что это было правдой. После такого тяжелого дня она действительно ехала на пляж, где есть вода, уходящее солнце и хоть какое-то подобие свежего воздуха.

К их удивлению, окрестности Белого озера оказались почти безлюдными. Во всяком случае, ожидаемого столпотворения там не наблюдалось. Даже машину удалось припарковать без особых проблем. Хотя сам пляж, конечно, не пустовал.