– Надо было ему шпоры подарить, – сказал Косолапый. – Туча, ты не знаешь, где в Москве можно купить шпоры?

– Со шпорами на мотоцикле неудобно, – возразил Туча, перекладывая в другую руку пакет с подарком. – Прикинь, что будет, если она в цепь попадет. Или в спицы...

– Да, – мечтательно протянул Кастет, – это было бы зрелище. После такого зрелища половина московских детишек поверила бы в Карлсона, который живет на крыше. Как в той загадке про монтера: с когтями, но не птица, летит и матерится...

Даллас, который, разумеется, все это слышал, сделал вид, что хочет его ударить. Смеясь, они обменялись рукопожатиями и вошли в заведение, где под низким потолком слоями плавал подсвеченный разноцветными огнями табачный дым, а на сцене четверо волосатиков в ковбойских нарядах, покуривая, наигрывали что-то в стиле кантри. Шпала, коренной москвич в седьмом поколении, профессорский сынок и ярый приверженец классической музыки, озирался вокруг с брезгливым изумлением особы королевской крови, ненароком угодившей в нужник при холерных бараках. Косолапый одобрительно приглядывался к грудастым официанткам в микроскопических юбчонках, Кастет глазел на развешанные по стенам муляжи винчестеров и кольтов, а Туча рассматривал публику.

Публики было немного – в основном патлатые дядечки средних лет, одетые в потертую джинсу, которые мало ели, зато много пили и еще больше курили, с жаром что-то обсуждая. Женщин было мало, и Туча про себя отметил это обстоятельство как большой плюс: в пьяном виде Косолапый почти всегда начинал клеить чужих баб, и это, как правило, кончалось дракой.

– А здесь ничего, – заявил Косолапый, усаживаясь за столик и озираясь с довольным видом, – ей-богу, ничего. Смешное местечко. Ты смотри, какая... Ух ты, сладенькая!

Последнее относилось к официантке, которая принесла меню в нарочито грубой папке, обтянутой толстой тисненой кожей.

– Угомонись ты, маньяк, – сказал ему Даллас и жестом остановил официантку, которая вознамерилась было упорхнуть.

Он сделал заказ, ни разу не заглянув в меню, которое, судя по всему, знал наизусть. В ожидании заказанных блюд они расплескали по стаканам янтарное содержимое квадратной бутылки с этикеткой «Джек Дэниэльс» и выпили за здоровье именинника. Туча торжественно вручил Далласу свой подарок – кожаные мотоциклетные сумки с ремнями,

заклепками и прочей ерундой. Сумки привели простодушного Далласа в полный восторг; затем настал черед Косолапого, который преподнес виновнику торжества охотничий нож в роскошных ножнах из пятнистой коровьей шкуры. Шпала подарил золотую зажигалку и массивный серебряный портсигар явно не сегодняшней, старинной работы. Растроганный Даллас закричал, что надо сию же минуту выпить за дружбу, и потянулся к бутылке, но Кастет остановил его движением широкой смуглой ладони.

– Погоди, – сказал он, – это еще не все. А я что же, не в счет? Посмотри-ка, что я тебе принес.

С этими словами он поставил на стол коробку полированного красного дерева. Судя по звуку, с которым коробка коснулась поверхности стола, она была довольно увесистой.

– Открой, – предложил Кастет. Вид у него был очень довольный.

– Обязательно какая-нибудь гадость выпрыгнет, – с опаской предположил Даллас, откидывая блестящий бронзовый крючок, на который была заперта крышка. – Хреновина какая-нибудь на пружинке... Учти, Костик, я человек нервный, могу, если что, и в лоб закатать. Будет тебе тогда Карлсон, который лежит под столом...

– Открывай, открывай, ковбой, – с мягкой насмешкой сказал Кастет. – Не бойся, не укусит.

Даллас поднял гладкую крышку, и у него отвисла челюсть. Сидевший ближе всех Косолапый заглянул в коробку и длинно присвистнул. Шпала привстал, перегнулся через стол и тоже заглянул в коробку.

– Да, – с непонятной интонацией сказал он, садясь, – это да... Все-таки у тебя, Кастет, не все дома. Или это муляж? Может быть, зажигалка?

– Зажигалки, господин Шполянский, это по вашей части, – очень довольный произведенным эффектом, надменно заявил Кастет. – А мы – люди конкретные, ерундой не занимаемся. Даллас у нас ковбой? Ковбой! А какой же ковбой без нормального шпалера? Владей, Даллас! «Смит-и-Вессон», настоящий, шестизарядный, сорок пятого калибра... Только осторожно, он заряжен, и предохранителя нет...

– Блин, – восторженно выдохнул Даллас, заворожено глядя в коробку. – Ну, Кастетище, удивил! Век не забуду...

Туча привстал и тоже заглянул в коробку. В коробке, в уютном гнездышке из красного бархата, лежал револьвер – огромный, никелированный, с удобно изогнутой, расширяющейся книзу деревянной рукояткой. Здесь же лежали патроны – шесть штук, каждый в отдельном гнездышке. Медные гильзы светились глубоким красноватым светом, никелированная сталь сверкала, на гладком дереве рукоятки играли мягкие отблески цветомузыки. Подарок был роскошный и баснословно дорогой, из чего следовало, что Кастету в последнее время здорово везло в делах.

Даллас протянул руку и нежно коснулся рукоятки кончиками пальцев. Видно было, что ему до смерти хочется вынуть револьвер из коробки, но он еще не настолько набрался, чтобы делать это в кабаке, на глазах у пораженной публики. Кастет наблюдал за ним со снисходительной усмешкой доброго дяди, подарившего неразумному дитяти сладкую конфетку.

– Все, братва, решено, – объявил Даллас, закрывая коробку, – завтра валим на природу. Подальше куда-нибудь, заметано? Шашлычки замутим, а заодно и подарок опробуем. Только патронов надо прикупить, а то двенадцати штук маловато будет, – добавил он озабоченно.

– Лично я – пас, – сказал Шпала. – Такие развлечения не по мне. Так что на мне ты можешь сэкономить.

– Правда, Даллас, – сказал Туча. – Это ж твой подарок, тебе и карты в руки. Шашлыки – другое дело, тут ты на нас можешь рассчитывать.

– Твоя игрушка, тебе с ней и играть, – подытожил Кастет. – Дай бог, чтоб для дела не пригодилась.

– Это уж точно, – поддакнул Косолапый, отвлекшись от, разглядывания тугих, обтянутых нейлоном ляжек официантки, которая обслуживала соседний столик. – Это ты, Костян, правильно сказал. Подарок классный, но ты, Даллас, лучше спрячь его подальше и никому не показывай. В старости достанешь, поглядишь и вспомнишь, какие у тебя были кореша.

– – Да, – растроганно согласился Даллас, – кореша у меня – дай бог каждому... – Он снова приоткрыл коробку, немного полюбовался револьвером и опустил крышку. – Вот я и говорю: за дружбу надо выпить.

Они выпили за дружбу. Официантка принесла фирменное мясо в горшочках и салаты; Даллас отправил ее еще за одной бутылкой «Джека Дэниэльса» и раздернул «молнию» своей мотоциклетной куртки, выпустив на волю обтянутое черной хлопчатобумажной майкой брюхо. Волосатики на сцене наяривали что-то развеселое, банджо стучало и дребезжало, контрабас ухал, бренчала гитара, и тоненько взвизгивала в волосатых лапах ресторанного ковбоя старенькая скрипка с потертым грифом. Даллас в такт музыке притопывал носком ковбойского сапога, отчего его брюхо ритмично сотрясалось; Косолапый, который весь день мотался по делам и порядком оголодал, сосредоточенно наворачивал мясо, не забывая провожать глазами пробегавших в табачном дыму полураздетых официанток; Кастет задумчиво курил, обмозговывая, как видно, очередное дельце, а может, просто переваривая крабовый салат. Шпала, длинный, безупречно выбритый, аристократически утонченный и дьявольски элегантный, играл зажигалкой. Острый язычок оранжевого пламени вспыхивал и гас в его ладони, двумя теплыми искорками отражаясь в опущенных глазах Шпалы. Туча смотрел на них, друзей своего детства, испытывая что-то вроде умиления. Умиление это было в значительной мере вызвано выпитым на голодный желудок виски, и Туча на этот счет ни капельки не заблуждался; тем не менее, эти люди, как ни крути, действительно были его лучшими, самыми близкими друзьями. Они росли в одном дворе, ходили в один детский сад и учились в школе на одной параллели – Шпала, Туча и Кастет в «А» классе, Косолапый в «Б», а Даллас – в «Г». Пожалуй, если посчитать, сколько времени Туча провел в их компании, получилось бы больше, чем с кем бы то ни было, включая родителей. Вот и выходило, что роднее этих людей у него никого нет...