Каждый предмет лежал отдельно в полиэтиленовом пакете с биркой. Все было готово к отправке на исследование в лабораторию.

Уайклифф осмотрел вещи. Синий дождевик, спортивный пиджак, серые брюки, шерстяная фуфайка, трусы, нейлоновые носки и серый шелковый галстук.

– Взгляните, сэр: на задней стороне фуфайки в районе шеи следы крови, но на рубашке крови больше. – Рубашка лежала отдельно, и Кертис ткнул в нее толстым указательным пальцем. – Основная часть впиталась сзади в воротник благодаря двойному слою ткани. Но часть протекла. Не думаю, что кровотечение было сильным. Может быть, полстакана, не больше. На рубашке есть еще полосы, как будто кто-то скатал ее, пока кровь еще не высохла.

Уайклифф склонился над рубашкой и стал разглядывать пятно в том месте, где кровь проступила сильней всего. Здесь, похоже, ткань обгорела.

– Возьмите лупу, сэр, – предложил Кертис, протягивая увеличительное стекло.

Среди волокон Уайклифф разглядел крошечные полупрозрачные гранулы несгоревшего бездымного пороха.

– Пуля выпущена с близкого расстояния в заднюю часть шеи, – сказал Уайклифф. – И что из этого?

Кертис пожал плечами.

Окно комнаты находилось высоко, и через него до Уайклиффа доносился резкий голос учительницы, разговаривающей с классом. Он взял пиджак, но в области воротника не обнаружил ни следов крови, ни пороха, ни обгоревших ниток.

– То же с плащом и галстуком, сэр. Они оба чистые.

Нетрудно было представить, как Могильщик спокойно сидит, сняв галстук и пиджак, а кто-то сзади стреляет ему в шею. Кто-нибудь, кого он хорошо знает и чье присутствие его не тревожит.

– Родственники опознали вещи?

– Его сестра Сара – она у него была домоправительницей – подтвердила, что эти вещи были на нем, когда он уходил из дома в пятницу вечером.

– Ничего не пропало?

– По словам сестры, нет клетчатой кепки, перчаток и наручных часов. Она также предполагает, что исчезли деньги.

– Много?

Кертис с помощью жестов умудрился показать, что сумма была незначительной.

– Что-то около сорока фунтов.

– Эти вещи нашли в сарае. А кто нашел?

– Дети. Четыре мальчика, среди которых был сын констебля Ива. Шатались по верещатнику, как обычно делают дети. Один из них забрел в сарай и вышел с круглым, плотно увязанным свертком. Они сначала использовали его вместо футбольного мяча, но, когда он от удара развернулся, они увидели кровь и испугались. Оставили все как есть и разбежались. Но Терри Ив рассказал о находке отцу.

– Вы не думаете, что мальчишки могли взять деньги?

На лице Кертиса появилась обиженная гримаса.

– Я знаю этих ребят и держу пари, они этого не сделали.

Он перешел к другому столу, на котором было выложено содержимое карманов Могильщика. Носовой платок, связка ключей, шестьдесят пенсов мелочью, карандаш, шариковая ручка, небольшой кусок мела и пуговица. Рядом лежали бумажник и все, что в нем находилось: кредитные карточки, водительские права, чековая книжка и несколько почтовых марок.

– Сара сказала мне, что он никогда не выходил без нескольких фунтов в бумажнике. В любом случае при нем были деньги на расходы по дому. Он держал их вместе с зарплатой рабочих, но не отдавал Саре до субботы, когда та отправлялась по магазинам. – Кертис ухмыльнулся. – Никак не мог расстаться с ними до последней минуты.

Сомнительно, чтобы убийство совершили ради такой ничтожной суммы, но ни в чем нельзя быть заранее уверенным.

– Нам придется переговорить с управляющим его банка. А пока соберите все и отправьте в лабораторию. Только оставьте ключи – они нам понадобятся.

Кертис внимательно смотрел на окровавленную рубашку.

– Я полагаю, что стреляли из пистолета?

– Так-так…

– Выстрел из охотничьего ружья исключается.

– Я тоже так считаю. Дробь должна была быть выпущена очень кучно, чтобы удалось не порвать ткань рубашки. И кроме того, при выстреле с близкого расстояния дробь разворотила бы шею так, что и речи не могло бы быть о полстакане крови. У вас есть идеи?

Кертис неопределенно пожал плечами, как бы заранее готовый отказаться от своей версии.

– У нас в округе зарегистрировано порядка тридцати или сорока охотничьих ружей и всего два пистолета – один револьвер и один автоматический.

Уайклифф посмотрел на сержанта с интересом:

– Продолжайте.

– Но это только слухи…

– Я обожаю знакомиться со слухами.

– Я подумал о Тимоти Джордане. Странный человек, вдовец…

– Джордан? Тот, что организовал праздник огня?

– Тот самый. Его дочь недавно родила. Вместо имени отца только вопросительный знак, но судачат, что отцом является Могильщик.

– Почему он?

– Она работала у него в конторе.

– И что же?

– У Джордана есть охотничье ружье, и все это, – он обвел рукой разложенные на столах вещи, – нашли в сарае в двух сотнях ярдов от его дома.

– Но даже если Риддл был отцом ребенка, убивать-то его за это? Вам не кажется, что это слишком?

– Вы так думаете, – кивнул Кертис, – мы живем в цивилизованном обществе, да поможет нам Бог, и папаши больше не бегают с ружьями за соблазнителями своих дочерей…

– А он, значит, на такое способен?

Кертис поскреб подбородок.

– Я понимаю, что месть нынче не в моде. Но сомневаюсь, что кто-нибудь объяснил это Тимми Джордану. Он живет в прошлом.

– Судя по вашему рассказу, он не в себе.

Кертис ответил не сразу.

– Я бы так не сказал. Это человек с непривычным для нас взглядом на самые различные вещи, но он не дурак и не сумасшедший. Он выступает с лекциями по истории в различных обществах и клубах.

– И он стоит первым в вашем списке подозреваемых?

– Нет, сэр. Я просто передаю слухи. Как говорится, за что купил, за то и продаю.

– А я слышал, – улыбнулся Уайклифф, – что Риддла вместо чучела запихнули в колесо, и два человека слышали, как он кричал.

– Я просто еще не успел вам об этом рассказать.

Уайклифф почувствовал, что работа с Кертисом будет для него удовольствием. Он сказал:

– Риддл исчез вечером в пятницу. А когда его близкие обратились в полицию?

– Сара, его сестра, позвонила мне домой в воскресенье утром. Я тогда подумал, что она слишком обеспокоена, чтобы объяснить, почему не связалась с нами раньше. Но у меня не заняло много времени узнать причину. – Он помолчал, не сводя с Уайклиффа спокойного взгляда своих маленьких голубых глаз. – Вскоре после звонка Сары ко мне пришла Лора Пассмор. – Его неутомимые руки вызвали образ довольно привлекательной женщины. – Лоре где-то около сорока лет – ведь ее дочери Хильде уже шестнадцать, но ей не дашь больше тридцати пяти. Недавно она развелась с мужем, Эрнстом Пассмором. Никого это не удивило. Эрни известный всем бездельник и преуспел только в одном занятии – доить фонд социальной поддержки.

– В общем, Лора хотела узнать, – продолжал Кертис, – не обращался ли кто с заявлением об исчезновении Могильщика. – Его лицо сделалось хитрым. – Я вежливо спросил, почему, собственно, она этим интересуется, хотя прекрасно был осведомлен. – Уайклифф не стал задавать вопросов, ожидая продолжения рассказа. – Она собиралась за него замуж. Предполагалось, что это большой секрет, но… – Руки Кертиса продемонстрировали всю тщетность попыток сохранить тайну.

Они вместе вышли из участка и пересекли площадь, направляясь к небольшому зданию, в котором Уайклиффу предстояло до окончания дела разместить свой штаб. Его помощник по административным вопросам, сержант Бурн, уже находился там с тремя констеблями, и все четверо старались привести помещение в божеский вид.

Бурн был молод и представлял новое поколение полицейских; он имел высшее образование, но в своих отношениях с окружающими был холоден и рассудителен, как компьютер. Уайклифф, отдавая дань его способностям, не испытывал симпатию к своему помощнику.

– Мы уже установили мебель и оборудование, – сообщил Бурн. – Телефонисты работают, и мы ждем газовиков, чтобы включить отопление.