Уоддингтон только угрюмо посмотрел на четыре стеклянные пресс-папье.

– И к тому же застрелен человек…

– Но я клянусь, что…

– Я бы на вашем месте не стал так торопливо клясться. Лучше расскажите нам подробно, что было, когда вы пришли в антикварный магазин вечером в субботу.

Уоддингтон унылым взглядом обвел скудно обставленную комнатку, хорошо понимая, что в ближайшем будущем ему предстоит побывать еще во многих подобных неуютных помещениях.

Теперь настало время традиционного предупреждения:

– Имейте в виду, вы не обязаны что-либо говорить, но все, что вы скажете, может быть записано и использовано против вас.

Уоддингтон грустно вздохнул.

– Да ладно, что толку… Короче, Клемент решил выйти из дела. Но остальные компаньоны были от этого не в восторге. Если бы он вышел, мы бы все потеряли.

– Потому что он являлся мозгом вашей компании?

– Не совсем. Он знал дома, в которых имелись ценные вещички, и занимался торговлей, так что мог сплавлять краденое, но на этом его роль заканчивалась.

– А что еще нужно? Он играл как раз главную роль, – заметил Уайклифф. – Но я хочу знать, что произошло в антикварном магазине вечером в субботу.

– Ну, Клемент затеял историю с пресс-папье еще до того, как решил завязать, и вышло так, что эти предметы оказались у нас на руках.

– Понятно, продолжайте.

– Ну, мои друзья… друзья по работе вручили мне эти штуки, с тем чтобы я приехал к Клементу и попросил его найти покупателя.

– А если бы он отказался?

Уоддингтон помолчал и наконец вздохнул:

– Ну, я должен был ему намекнуть, что иначе у него будут неприятности с вашей конторой.

– Да, подвели вас дружки под монастырь, – заметил Керси. – Представляю себе, как вы стояли под дождем у двери Клемента, держа в сумке краденые вещи на пятнадцать тысяч фунтов. Как они вам только не прожгли сумку? Ладно, и что же было дальше?

– Я не знаю того парня, который впустил меня в дом, но он назвался братом Клемента. Он провел меня в контору и стал задавать всякие вопросы, но я не совсем четко представлял себе, какая его роль в их бизнесе, и поэтому помалкивал… А потом пришел Дэйв, и его братец слинял без единого звука.

– Какова была реакция Клемента на ваше маленькое предложение?

– Ну, он не выглядел особо озабоченным. Он заявил, что может найти покупателя, но что на ^:это потребуется пара дней. Он назначил мне приехать еще раз, во вторник – то есть сегодня вечером. Я говорю – а что мне это время делать? Он отвечает, дескать, у него есть для меня неприметный отель, там я смогу перекантоваться, и никто на меня не станет обращать внимания. Я уже готов был согласиться – выбора не было, а он вдруг говорит: «Тебе надо оставить эти штуки, их вслепую никто покупать не станет». Я возразил, что так не пойдет, а он в ответ: «Не хочешь, тогда катись отсюда – еще успеешь на обратный поезд… Я не знал, что делать, и позвонил одному из наших… Они там посовещались и велели мне оставить у Клемента два пресс-папье, а четыре взять с собой.

– Вы видели в магазине еще кого-нибудь, кроме двух братьев? – спросил Уайклифф.

– Нет, никого.

– Когда вы ушли?

– Что-нибудь без четверти девять. Дэвид позвонил в «Единорог» и попросил поселить меня.

– Почему вы стерли отпечатки своих пальцев на телефонной трубке и дверной ручке. Уоддингтон выглядел огорошенным.

– Не знаю, о чем это вы. Никаких отпечатков я не стирал. Откуда мне было знать, что после меня там произойдет?

Ну что ж, Уоддингтон превратил некоторые догадки в твердые факты, и некоторые из его свидетельств вполне поддаются проверке. Яснее теперь стала и роль Дэвида Клемента. Используя информацию, полученную за время работы в страховой фирме, он вычислял владельцев антиквариата и организовывал ограбления, а антикварную лавку своего брата использовал для прикрытия нелегальной торговли краденым. Но информация такого рода довольно быстро теряет ценность – люди переезжают, продают коллекции и так далее, поэтому Дэвид рассчитывал на быструю и выгодную карьеру в уголовном бизнесе, и видимо, нажился уже достаточно и решил выйти из игры. Но вот сделал ли он это на своих собственных условиях?

В апреле погода переменчива, и уже с утра в среду с моря подул ветер, нагоняя высокую воду в устье реки. Иногда вместе со шквалистым ветром на землю обрушивались потоки дождя, а временами в просветах туч проглядывало солнце; море было неспокойно, на гребнях волн пенились белые барашки.

– Надень лучше свой теплый макинтош, а не плащ.

– Да ладно, я не собираюсь разъезжать по всему графству.

– Все равно, возьми макинтош с собой, – повторила Хелен.

Уайклифф ехал на работу, чувствуя себя каким-то усталым и не в духе. Мрачная громада здания штаб-квартиры полиции, угрюмое детище архитектуры шестидесятых годов, возвышалась над всем окружающим ландшафтом. Уайклифф не стал дожидаться лифта, а поскакал вверх по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, чтобы немного разрядиться.

В кабинете, прежде чем стянуть плащ, он позвонил Борну.

– Боря?» Да, именно ради этого я вас и побеспокоил… Нет ли сведений из лондонской полиции? Как, опять приехал Минз? Ему стоит купить сезонный билет. Нет уж, занимайтесь с ним сами. Нет, насчет Уоддингтона мне все равно, меня интересует только это расследование…

Просто он был взвинчен более обычного. Когда вчера ему позвонила Анна Блажек и сообщила о субъекте, появившемся у дверей антикварной лавки, он уже подумал было, что все кончено, осталось только оформить… Но полчаса беседы с Уоддингтоном развеяли эти иллюзии. Оказалось, Уоддингтон был мелкой сошкой, которого более крупные уголовники привлекли к делу только потому, что он разбирается в системах сигнализации. Несчастный Уоддингтон был задержан из-за трагедии в доме Клементов, но совершенно случайно, поскольку явно не имел к ней отношения.

Что ж, в известном смысле Минз был прав, Уоддингтон не мог быть убийцей; если бы он убил, то вряд ли стал бы сдуру возвращаться на место преступления через три дня. Зато можно представить себе, что Дэвид поссорился с братом из-за принесенных Уоддингтоном пресс-папье, пришел в ярость и пристрелил его, а потом испугался и исчез.

Возможно ли это? Вряд ли. Джозеф был убит, когда сидел за своим столом и разглядывал каталоги. Его не застрелили в момент ссоры, а убили совершенно хладнокровно и расчетливо. Но зато более вероятно, что Джозеф застрелился. Но это привлекло бы внимание к их магазину, что было бы очень неприятно для Дэвида. У него имелись антикварные вещицы на сумму тысяч пять фунтов. Было ли это для него достаточным материальным стимулом, чтобы претворить в жизнь план бегства?

План? Хоть у него и было заготовлено укромное местечко, он там так и не появился. А если добавить к этому еще деньги и ценности, оставленные в сейфе… Нет, похоже, что Дэвид скрылся в панике, а вовсе не по плану…

Но против такой версии говорил брошенный и разбитый автомобиль, записка к Тоби Уильямсу насчет яхты и стертые отпечатки пальцев. Хитроумный расчет и безумная паника, соединенные в равной мере А это уже полный абсурд…

Зазвонил телефон.

– Уайклифф слушает.

Это был начальник пристани, Сэм Фостер.

– Похоже, мы тут кое-что для вас нашли, мистер Уайклифф.

– Насчет «Манны»?

– Ну, не совсем… Косвенно. Рон Брайс, портовый мастер из Портеллина, сегодня утром позвонил мне и спросил насчет лодочки, которую они обнаружили еще в воскресенье, с пробитым бортом, болтавшуюся вверх килем неподалеку от берега. Они ее подтянули к берегу и вытащили на эллинг. Такое с лодками случается по весне, когда высокая волна срывает их с рейда или приливом смывает с пляжа. Рон не обратил на нее особого внимания, пока сегодня утром случайно не заметил табличку с названием «Манна», которая была пришпилена к доскам обшивки… Конечно, тут в округе таких маленьких лодок тьма, но ведь название вроде совпадает…