Судя по голосу, его собеседником был истинный джентльмен, хотя и в преклонных годах. Воображению Уайклиффа он рисовался суховатым и прямым бывшим военным с навсегда въевшимся в кожу загаром и аккуратно подстриженными усами.

– Здесь сегодня побывал один из ваших людей с расспросами о нашем бывшем сотруднике. Я сказал ему, что буду разговаривать лично с вами.

Уайклифф понимающе угукнул в трубку и начал так:

– Было бы полезно узнать: он ушел от вас сам или его уволили?

После некоторой паузы:

– Мы не увольняли его, но, скажем так, сделали все, чтобы он сам уволился.

– Осмелюсь поинтересоваться почему?

– Потому что он выходил за рамки профессиональной этики, которые установлены для наших служащих.

– А конкретнее?

На том конце провода помялись, повздыхали:

– Мы предоставляем публике возможность бесплатно оценить вещи. Они их просто приносят, показывают, и мы с них за это ничего не берем. Харви в нескольких случаях заключил с потенциальными клиентами прямые сделки в обход фирмы.

– Он покупал вещи сам?

Снова нерешительная пауза.

– Нет, он действовал в интересах неких нечистоплотных дельцов, которые используют подобные методы… То есть подкупают сотрудников других фирм, чтобы они негласно работали и на них.

– Какая именно область изящных искусств была специализацией мистера Харви?

– Мы – всего лишь маленькая фирма, мистер Уайклифф, хотя все равно можно сказать, что Харви по большей части занимался старым фарфором и живописью…

Поднявшись на второй этаж, Уайклифф обнаружил там Керси и Люси Лэйн. Керси выглядел понурым и усталым. К концу дня его щеки и подбородок покрылись темной щетиной, которая на фоне бледной кожи придавала его лицу откровенно болезненный вид.

– Я все утро таскался от Рулов к Мойлам, а от них к Иннесам… Она, кстати, довольно-таки странная штучка, верно? И, само собой, я имел беседу с нашим приятелем Берти Харви.

– Ну и?…

– И ничего! Ощущение такое, что плутаешь в кромешной тьме. У Фокса тоже никаких сдвигов. А еще я снова пошел посмотреть на тот след, что якобы оставило колесо тачки. Теперь я думаю, что это вовсе не след колеса. Я провел по земле обломком ветки и получилось точно так же.

– Простой деревяшкой?

– Я в этом совершенно уверен… Хотя почему простой? А эта резная фигурка? Кто-то с нами шутки шутит, считает себя умнее всех, как многие дилетанты. Но факт остается фактом: тело девушки доставили прошлой ночью к обрыву над каменоломней. Беда в том, что никто ничего не видел и не слышал, кроме всплеска. И меньше всего толку оказалось от нашего сони дубоголового, хотя с его поста вся местность была как на ладони.

– Достаточно прикрепить доску к паре детских прогулочных колясок, и можно возить что угодно, не разбудив соседей, – заметил на это Уайклифф.

– А инвалидная коляска миссис Иннес? – бросила Люси Лэйн, на мгновение оторвавшись от бумаг.

– И это не исключено, – кивнул Уайклифф. – Однако не ошибаемся ли мы в главном? Мы все время исходим из того, что труп девушки прятали где-то в окрестностях фермы. А что, если на территории кемпинга?

– Берти Харви? – Керси скорчил гримасу.

– Кстати, где он был прошлой ночью?

– По его словам, уже к полуночи он завалился спать. Если нужно, это можно проверить, поговорив с его женой.

– Он не спит с женой.

– Ого! Вы, я вижу, уже завели себе агентуру внутри этого дома, сэр. Но все-таки ни один нормальный человек не стал бы тащить труп вверх по склону только для того, чтобы сбросить его вниз с шумным всплеском, ведь так?

– Ему и не пришлось бы так утруждаться. От карьера до поля для гольфа, принадлежащего кемпингу, есть превосходная и совершенно ровная тропа. Что еще тебе удалось установить?

Керси сделал начальству немногословный доклад.

– Таким образом, Джейн Рул признает, что продала стол и бюро, а Берти Харви не отрицает, что содействовал ей в этом?

– Да, и, вполне вероятно, другие предметы меблировки они тоже сбагрили на сторону. Ее, конечно, можно попытаться привлечь за корыстное присвоение чужого имущества, но только нашему расследованию это никак не поможет. А Харви и вовсе просто отбрыкаться. Откуда ему было знать, что мебель не принадлежит Джейн?

– Отправь кого-нибудь выяснить, что именно было продано, где и сколько ему заплатили.

– Записано, сэр, но только что это нам даст?

– Это расширит наши познания. Так, а что вы думаете об Иннесах?

Керси наморщил лоб.

– Чудаковатая пара! Загадочные люди. Боюсь, они не моего поля ягоды, и потому мне трудно их понять. Здесь, конечно, не обойтись без нашей интеллигенции, – при этом Керси бросил выразительный взгляд на Люси Лэйн.

Керси обладал грубоватым чувством юмора и сделал одной из мишеней своих шуток «образованную» Люси Лэйн.

– Я вообще считаю, пора создать спецподразделение для допроса свидетелей, у которых за плечами больше семи классов.

– Сказал бы уж, больше десяти, – заметил привыкший к его плоским остротам Уайклифф. – Стало быть, Иннесы прошлой ночью ничего не видели и не слышали?

– Это если им верить.

– Хорошо, теперь ты, Люси.

Люси Лэйн сжато, но выразительно обрисовала обстановку в доме Клемо.

– Непонятно откуда, но у Эстер на лбу появилась довольно глубокая царапина. К тому же она повредила правую руку. Говорит, оступилась на заднем дворе.

Разумеется, живейшую реакцию вызвал рассказ Люси о карандашном наброске, письме из Национальной галереи и фотографии обнаженного Берти.

– Надеюсь, ты сняла со всего этого отпечатки пальцев и сделала ксерокопии?

– Само собой. На рисунке и письме отпечатки пальцев нескольких людей, а на снимке – только двоих. Их сейчас сверяют с картотекой.

– Девчонка, выходит, тоже хороша, ежели хранила такую фотографию, а?

– Я полагаю, коллега считает, что снимки голых девиц – это нормально? – подпустила яду Люси в ответ на реплику Керси.

– Более естественно, это уж точно.

Терпение Уайклиффа иссякло.

– Хватит спорить! Давайте обдумаем факты. Если Харви состоял с девушкой в интимных отношениях, то…

– Что значит, «если», сэр? Состоял, и это совершенно очевидно.

– Возможно, ты прав. В любом случае нам необходимо еще раз допросить Берти. У нас есть основания прижать его как следует. Теперь подробнее о рисунке и письме из музея… Люси?

Чтобы Люси Лэйн заговорила, не сдвинув брови в линию и не взвесив свои слова, такого никто не видел. Она сосредоточенно перелистала блокнот, хотя в этом явно не было большой необходимости.

– Каким-то образом Хильда получила доступ к картине. Предположительно кисти Писсарро. Ей нужно было ее атрибутировать. По всей видимости, в живописи она разбиралась не очень, но сообразила, что Писсарро в наши дни стоит больших денег.

– Сколько примерно? – спросил Керси.

– Я навела справки, и вот вам ответ: за самого маленького Писсарро, а это те размеры, что указаны на рисунке, при наличии добротного сертификата подлинности можно выручить двести тысяч и больше.

Керси присвистнул.

– Бог ты мой! Огромные деньги, даже по нынешним понятиям. Черт, ведь убивают за куда меньшее! Если она влезла в такие дела…

– Хильда нередко наведывалась на ферму, пока у Агнес все было в порядке с головой, – сказал Уайклифф. – Вполне возможно, что она заметила картину там. Дата, указанная в письме, совпадает. Тогда возникает вопрос: где сейчас это полотно?

– Штаты, Япония, Южная Корея или Тайвань. Ненужное зачеркнуть, – осклабился Керси.

– Адреса правдоподобные. Но нам сейчас важнее наметить план действий. Снимите показания с Пенроуза – это адвокат. У него должна быть инвентарная опись имущества Генри Рула, что было сдано на хранение в Трегеллес. Если такой список найдется, пусть его просмотрит квалифицированный оценщик. О картине пока никому ни слова, иначе репортеры нас съедят. Если же описи нет, ее необходимо составить. Толку от нее не будет никакого, но мы хотя бы прикроем свои тылы. Клемо или Рулы могут попытаться поднять шум, тогда для всех – мы всего лишь пытаемся установить, какую часть наследства Генри Рула успела распродать Джейн, до конца ли она была с нами искренна.