— Умница, — кивнул Ридд и слегка разбавил полученное зелье.

Ещё чуть, пока зелень не сменилась тусклой синевой, а потом и вовсе чуть мутноватой бесцветностью. О, самое оно, теперь на этой основе можно и настоящую отраву варить!

Куда благосклоннее эльфийка осматривала и обнюхивала зелья, готовившиеся из производимого в вотчине барона Кагора вина. Само по себе просто отменное и неплохо отгоняющее мелкую нечисть, оно лучше всех впитывало благословения жрецов храма — а от обсевших человека бестелесных злыдней, в дороге лучшего средства просто и не сыскать. Но это всё эликсиры для внутреннего пользования, так сказать. И настой красноплодной рябины на вине баронессы Изабеллы, и стреляющее серебряными искрами зелье на основе с виноградников графа де Шампаня…

Белая луна Белль с любопытством заглядывала в высокую каменную трубу небольшого домика, из которой столбом поднимались разноцветные, а иногда даже светящиеся дымы. Иногда ароматные, от которых небесная напарница Соль ярче светила оранжево-золотистым блеском. Но чаще такие отвратно-вонючие, что маленькая луна зловеще наливалась багровым, словно перед рассветом. И тогда шарахались подальше вылетевшие на охоту нетопыри — уж те неведомым чутьём знали, что от домика рыжей и злющей Зинки следует держаться подальше.

Звёздам было всё равно — уж до них дым не долетал, заботливо уносимый и развеиваемый недрёманым в вышине ветром. Но и тот брезгливо морщился порой, и побыстрее сбагривал добычу неповоротливым тучам. Те пухли и пыжились недоумением, пока наконец не лопались вдалеке со страшным грохотом и искрами — и изливались где-нибудь в глуши дождевыми слезами…

— Неужели он настолько искушён в науке обмана, что сумел вас провести?

Голос престарелой баронессы оказвался на этот раз строг и печален. А сама госпожа Шарто нынче вечером развлекалась вязанием — оставленный пока гобелен служанки накрыли простынями. Уж лучшим отдыхом баронесса почитала смену деятельности. Устали воспитывать солдат, сын мой? Займитесь изучением истории, уж ранний период династии Ранневиков вы знаете из рук вон плохо… ага выучили так, что от усердия пар из дворянских ушей пышет? Тогда ступайте, так уж и быть, разомнитесь с мечом или протазаном…

— О матушка, теперь вы несправедливы не только ко мне, но и к этому Ридду, — молодой барон валялся на тахте и казался предающимся самому предосудительному безделью.

Однако на самом деле барон недавно вернулся из затянувшегося собрания в Купеческой Гильдии. Некоторые особо жуликоватые вздумали в предчувствии смутных времён попридержать хлеб и даже — неслыханное дело — взвинтить цены! Пришлось не только за бороды потаскать, но кое-кого даже и мордой по столу повозить, не боясь замарать дворянских рук и чести. В конце концов прониклись, осознали, уж обещание в случае повтора живо определить в петлю, самого заядлого еретика быстро обращает в праведника!

А сейчас барон обдумывал интересную дилемму — почитать на ночь изумительные сонеты мэтра Петера д'Арки, или же кликнуть к себе в опочивальню Камиллу и немного порезвиться на сон грядущий? Уж немного того или иного лакомства он сегодня заслужил…

— Нет, я не могла ошибиться! — баронесса опечалилась так, что проворно мелькавшие в её руках спицы замерли и бессильно обвисли.

Вообще, молодой барон был примерно того же мнения. Ведь многие картины в родовом замке, да и некоторые в королевской галерее, принадлежавшие кисти блистательного, пожелавшего остаться инкогнито художника, на самом деле были написаны его маменькой в период её увлечения живописью. Да уж, глаз-алмаз, а истинно талантливый человек талантлив во всём…

— Матушка, я даже скажу вам большее — если то останется между нами, — барон искоса посмотрел на насторожившуюся баронессу и нежно, любяще улыбнулся. А вот я вас сейчас! — Чтобы не было недоразумений, он снял брюки, и я в луче утреннего солнца осмотрел указанное вами место — ничего. Ни даже следов от едких мазей или притираний, как я было предположил, веря вам безоговорочно.

Поразительное дело! Баронесса вернулась к своему рукоделью и молчала аж целый интервал меж боем напольных часов в углу, прилежно оповещавших замок каждую четверть. И лишь неистовые переплетения узора, выползавшего из-под испуганно мелькавших спиц, выдавали нешуточную и даже напряжённую работу мысли.

— Значит, глаза мои действительно подвели — а это поразившее меня сходство на самом деле случайно… тот всё же погиб в осаде… — этот шёпот хоть и скользнул с сурово поджатых сухощавых губ женщины, однако не улетел дальше — спицы подхватили его и проворно вплели в узор.

И всё же, через некоторое время молодой барон приметил, как руки пожилой баронессы обречённо опустились на кружевной передник, а со щеки упала блеснувшая в сиянии свечей капелька. Надо ли и говорить, что через миг любящий сын уже был подле матери, а его ладони бережно гладили усталые руки?

— Успокойтесь, матушка, что вы, право! Какое вам дело до безродного жулика? Пусть он даже, возможно, и неплохой парень…

И такое искреннее сочувствие слышалось в голосе его, что баронесса погладила сына по щеке и даже быстро, украдкой, словно стесняясь проявления чувств, наклонилась и поцеловала того в лоб.

— Встаньте с колен, сын мой — не приведи боги кто из слуг войдёт… баронам Шарто негоже показывать свою слабость ни перед кем!

Однако напрасно беспокоилась почтенная баронесса — если кто и приметил это маленькое бесчинство, вовсе и не ронявшее чести древнего рода, так это маленькая рыжая Соль, нахально заглядывавшая в высокое, затканное в свинцовый переплёт окно замка. Но уж та-то никому не скажет. И тут даже добравшийся до луны старик из пыточных подвалов озадаченно почесал бы в затылке, не в силах приспособить к этой свидетельнице тиски для пальцев или дробилку для ног…

Наверное, правду писал восторженный и пылкий древний бард, что луны одинаково светят для всех. И для пробирающегося ночною тропой контрабандиста, и для упрямо выискивающего след егеря. Равно вдохновляют замершую в нежном восхищении парочку на прибрежном холме, с двух сторон проводя к ним золотую и серебряную дорожки на воде — и дрожащими огоньками отражаются в глазах вышедшего на ночную охоту зверя.

Хотя вполне возможно, тут всего лишь дело в отношении. Вышедший впотьмах до ветру пейзан абсолютно равнодушно посмотрит вверх. Ещё и сплюнет по тому поводу, что небо ясное, а значит, дождя на поля не предвидится — надо всем опчеством к старосте иттить, засылать посла с подарками к их милости барону, чтоб дал команду чародею тучи пригнать. Эх! И почесав место, которое может осматривать только дохтур, безразлично отправится он спать обратно.

Зато юная ученица астролога, полуночничающая на вон той старой башне, смотрит в небеса с таким благоговейным трепетом и вниманием, коего так и не дождался её незадачливый воздыхатель, нынче утопивший в винных парах свою досаду вместе с соображением. Тихо и торжественно девичья рука ловит луны в визир своих инструментов, отсчитывает по шкалам и номограммам углы — и на прихотливый чертёж предсказания ложится ещё одна, пока тонкая и неуверенная линия…

— Ох, пресветлая Элуна, какой бред! — идущая по пыльной дороге фигура дёрнулась, отчего обе её тени — лишённая золота и лишённая серебра — точно так же возмущённо дрогнули и даже подпрыгнули в полном негодовании.

Зато ещё две бредущие рядом тени, чей более внушительный обладатель ещё и тащил на плечах целую гору всякой поклажи, ничем не показал, будто обижен или раздосадован репликой легконогой эльфийки. Ну да, ещё бы! От стен города сзади уже давно растаяли и последние воспоминания, остались без внимания и оба поворота к пройденным деревням, и путь в ночи отмахали уже немалый…

Ридд привычно переставлял ноги, по своей привычке больше помалкивая. Но хоть и взвалил он на себя всю поклажу, избавив спутницу от хотя бы даже символической ноши, нёс её привычно и спокойно.