— Нет, положительно, сегодняшняя ночь в Шарто может оказаться вредной для моего здоровья, — Ридд поморщился от одного только воспоминания, как сыпануло ему по спине жаром, когда он только что обнаружил, что тайные знаки у двери нарушены. А значит, в его отсутствие в треугольной комнатушке, втиснувшейся меж трубой очага и скатом крыши, кто-то побывал. И уж явно не дядюшка Флетчер — тот предупредил бы, уж не один год знакомы.

В принципе, глаза можно было и не открывать — спустившаяся ночь оказалась очень кстати почти безлунной. Серебристо-жемчужная Бель ещё не взошла, а маленькая и рыжая Соль сейчас светила низко и с другой стороны здания. Но Ридд не зря в своё время отработал этот маршрут до такой степени, что сейчас спускался просто на памяти тела. На соразмеренных и запомненных движениях, когда скользнувшая вниз нога привычно встречает выступ кладки, а протянутая в сторону рука — вроде бы по недосмотру строителей чуть торчащий наружу конец балки.

И уже внизу, на заднем дворике, Ридд осмотрелся, чутко прислушиваясь сквозь доносившийся из трапезной залы шум и гомон.

— Привет! Не спишь, волчара? — улыбнулся он маленькому и лохматому псу.

Из будки лениво высунулся Трезор, которого называть волком было всё равно, что домашнего котёнка тигром. Но вот лаял он звонко и почти всегда по делу, за что и получил пристанище на задворках постоялого двора, а порой даже и объедки со стола. С шумом принюхавшись к давно и напрочь знакомому Ридду, пёс неодобрительно фыркнул на застрявшие в ткани запахи гномских подземелий и обиженно потёр лапой морду. А затем блаженно, с подвыванием потянулся и с наслаждением принялся чесать задней лапой где-то в мохнатом, как и весь он сам, загривке.

— Чужих нет? — вполголоса поинтересовался Ридд.

Пёс с намёком ткнулся влажным тёплым носом в ладонь, и парень тут же хлопнул себя по лбу. Припасённая с ужина корка хлеба немедля оставила своё пристанище в кармане и сразу нашла весьма восторженный и даже жаркий приют в брюхе вечно полуголодного пса. Уж дядюшка Флетчер не понаслышке знал иные принципы — сторож должен быть злым и всегда настороже… в тихом, утробном ворчании Ридд не услыхал зловещих или даже сердитых ноток.

Странно — но кто же в комнате шалил? Выходит, у дядюшки Флетчера в обслуге крысятничает кто-то? Вот уж не обрадуется он таковой новости… с такими мыслями Ридд пересилил свои страхи и выскользнул из задворков на улицу.

С наступлением темноты город хоть и не вымирал подобно кучке жмущихся друг к дружке сельских хат, но всё же обезлюдевал изрядно. На перекрёстках и у входов горели масляные светильники, прикрытые ответра и дождя матовыми стеклянными колпаками. Иногда попадались запоздалые, спешащие по своим делам прохожие.

Зря, пожалуй — хотя ночь и только-только пришла, но дневная духота отступала даже здесь, в муравейнике большого каменного города. По ногам так и вовсе покалывало ледяными иголочками — то от реки наплывал холодный поток воздуха.

К воротам Ридд не пошёл. Не потому, что не доверял Питту, а потому что уж больно ему не понравилась нагловатая харя одного новобранца. Как пить дать, стукнет. А подставлять друга не хотелось, тем более из одной лишь мнительности или каприза…

Верёвка с через равные промежутки узлами почти бесшумно размоталась и улетела вниз, в разлитую под стеной непроглядную темноту. Здесь, возле старой башни, стену стерегли больше для проформы — уж здешняя высота почти в полсотни шагов не уступала, по слухам, даже и столичным в Нахтигейле.

— Хоп! — внизу Ридд легонько хлопнул по натёртому особым составом и потому слабо светящемуся кончику верёвки.

Повинуясь нехитрому наложенному заклятью, та проворно уползла вверх, сворачиваясь кольцами и тихо шурша. А утром Ридд войдёт в город открыто и нагло, как обычный добропорядочный горожанин, с вечера припозднившийся и по той причине заночевавший где-нибудь в деревне или в одном из фортов, стоящих возле двух имеющихся в баронстве каменных, а по той причине нуждающихся в присмотре мостов.

Ещё раз ладони привычно охлопали себя. Что ж, малый набор с собой — даже если Шарто за ночь провалится во владения подземных богов, имеющегося с собой более чем достаточно, чтобы перекантоваться где-нибудь или даже отбиться от целой банды. А там поосмотреться где в новом месте, да и начать всё сначала…

Вместе с прохладным воздухом в лицо вдруг сильнее пахнуло свежестью. Вместе с ней прилетели ароматы ночной фиалки и истомившегося за жаркий день клевера, с тонкой, еле заметной струйкой томной резеды.

— Дождь будет, — улыбнулся Ридд и чуть прибавил шагу.

В нескольких местах в окрестностях города по личному приказу ещё прадеда нынешнего барона оставили нетронутыми священные рощи неведомых богов. Уснули те или же и поныне мутят воду в своих бесконечных бдениях, мало кто знал — и ещё меньше наверняка. Но вот что в те места не было хода злу, о том слыхали многие, да и ссориться просто так с чужими и непонятными божествами весьма благоразумно никто не хотел. И хотя не очень-то любили люди захаживать в этакие места, Ридд спешил как раз к одной такой роще, которую в ясную погоду можно было даже рассмотреть с верхушки полуденной сторожевой башни.

Роща встретила запоздалого путника настороженным, еле слышным шелестом, не прекращавшимся даже в полное безветрие. Словно под ветерком иного мира трепетала листва, чутко прислушиваясь и к здешним веяниям. Прислушался и Ридд — но ему, похоже, нынче повезло. Никого.

Но прежде чем развернуть под ветвями прихваченное и туго скатанное походное одеяло да предаться наконец сну праведному, надлежало сделать ещё одно дело. Вычитал о том Ридд давно, проверил по тогдашней непоседливости — и не прогадал…

Земля под одним молодым деревцом недоумённо зашуршала, когда ладонь пришлого человека пригоршней вывернула в ней небольшую ямку. А затем из небольшого мешочка высыпала в лунку такое богатство, которому не мог не обрадоваться ни один хозяин или дух земли.

Не зря, не зря Ридд по наитию прихватил с места последней стычки пригоршню праха и сберёг в кожаном мешочке! Уж настырность и живучесть того скелета резко отличалась от его обычно вялых и полусонных собратьев. Отличалась, пока не осыпалась трухой под всеперемалывающими магическими челюстями костегрызки…

— Странно… Ты знаешь старые обычаи, хомо? — тихий голос даже не слышался. И не тёк — он словно выплелся из шороха листвы, еле слышного журчания родничка в глубине рощи и таинственного шёпота звёзд.

— И даже соблюдаю их по мере возможности, — Ридд ладонью пригладил, утрамбовал засыпанную сверху землю и только после этого распрямился, краем глаза наблюдая за видимой только в свете взбалмошной рыжей Соль тенью.

Здешняя дриада-хранительница точно так же, как и её товарки в других рощах, отличалась любопытством. Но всё же, Ридд ничуть не подумал ловить и быстренько пытать ту насчёт кладов и прочих сокровищ, как не преминули бы сделать большинство его соплеменников. Напротив, он отступил на шаг назад и в сторону, давая возможность хозяйке подойти и полюбопытствовать. Уж если вышла к чужаку, доверилась — то хороший знак и сам по себе.

— О, это щедрый дар, хомо — и он принят благосклонно, — бестелесная дриада поплыла, потекла холодным туманом над потревоженным местом в земле и, казалось, даже улыбнулась бестелесными устами, когда пришлый вежливо поклонился и даже кое-как произнёс фразу ритуального приветствия. — Что ты ищешь здесь?

— Да ничего, просто пришёл переночевать. А то в городе душно, да и шумновато к тому же.

Наверное, дриада удивилась, что этот хомо не требует награды и даже не прикидывается — он действительно просто пришёл! Со странным интересом она неподвижно смотрела, как Ридд деловито расстелил прямо у сосенки своё одеяло и с блаженным вздохом растянулся на нём.

— Вынуждена тебя огорчить, хомо — но, покоя тебе не найти и здесь, — дриада, больше всего похожая на плохо сделанное привидение женского пола, кивнула кому-то и сделала в сторону уже зевающего парня указующий жест.