А потом ей пришлось сдаться - головокружительно сладко и восхитительно многократно…

По пыльной дороге, трясясь и каждый миг грозясь рассыпаться, ехала старая обшарпанная повозка. Тент выцвел, пропылился насквозь, и в нескольких местах в нём зияли прорехи. Он немилосердно раскачивался на опорах из стороны в сторону, грозясь однажды свалиться совсем. Это неуклюжее и нищенски задрипанное сооружение - иные мысли по поводу повозки просто не приходили на ум - тащили два древних одра с выпирающими наружу рёбрами. При одном только взгляде на этих старых кляч сразу же хотелось из милосердия прервать их мучительное земное существование и, сжалившись над их тяжкой судьбиной, немедля отправить на живодёрню. Тем не менее, лошади, хрипя и надрываясь, тянули довольно резво, а на длинном пологом спуске с холма даже сумели обогнать идущую по обочине деревенскую бабу с полными вёдрами.

На облучке сидела малорослая парочка - рыжий парнишка и заморенная девица с пыльно-поблёкшими волосами, растрёпанной паклей торчащими во все стороны. Парнишка держал вожжи, иногда лениво и безо всякой надежды на успех погоняя своих горе-рысаков, а бабёнка терзала слух такой заунывно-сиротской песней, что сразу вспоминались смутные времена Междуцарствия, когда в половине истерзанного междоусобицами королевства дороги были забиты беженцами, едущими сами не зная куда и зачем.

Сзади из фургона свешивались и раскачивались в такт его колыханиям две чьи-то грязные босые ноги. Их обладатель бессовестно дрых внутри, явно приняв в себя изрядную порцию хмельного и оказавшись не в силах побороть сон. Он богатырски храпел, и приостанавливался лишь, когда скрипящая повозка подпрыгивала на очередном ухабе и грозила перевернуться или развалиться напрочь…

До чего же людей безденежье доводит! - философски подумал трактирщик, от нечего делать стоя на крыльце заведения и уныло разглядывая дорогу. Ярмарка в соседнем баронстве ожидалась только через седьмицу, но посетителей и проезжих не было совсем вовсе по другой причине.

Батюшка здешнего лорда отличался буйным нравом и, как бы это помягче сказать - дурными наклонностями. Но сынок его, два года тому сменивший папашу и сам ставший лордом, вовсе удержу не знает. В деревне люд с голодухи пухнет - хозяйские люди выгребают всё подчистую. Хотя места здесь знатные, и землица добрая… С проезжающими и купцами стали в глухих местах приключаться разные неприятности. То зарежет кто, а бывало, и вовсе пропадали.

Вот и стали сторониться торговые людишки здешней дороги. Предпочитают путь в объезд - не намного и дальше, зато куда спокойнее, да и для здоровья полезнее. Прошёл меж них слушок, охотно поддерживаемый трактирщиками на объездной дороге, что надо быть вовсе уж забубённой головушкой, чтобы рискнуть провести свой караван через Мэй - так испокон веков называли здешние места.

Хозяин заведения зло сплюнул в пыль. Вечером приедут люди лорда - выколачивать с него подать. А где ж её взять, коли посетителей раз-два, и обчёлся? В тот раз плетей всыпали, а в этот… добро, если сам лорд не появится, а то как пить дать повесят. И куды ж подеться? А тут ещё, как на грех, дочка расхворалась, мерин издох и вообще - от безденежья крепкое прежде хозяйство разваливается прямо на глазах.

Вона, за весь день токмо один прохожий заявился. Да и тот - гном откуда-то из Рудных Гор. Заказал тарелку каши с грудинкой да кувшин пива. Съел быстро, а вот пойло до сих пор сидит потягивает. Хмурый да неразговорчивый. Видать, тоже не от хорошей жизни евоной бородач притопал - обычно-то их, люди бают, из ихних подземных нор волоком не вытянуть. Надо бы его спровадить - скоро люди лорда нагрянут, как бы беды не вышло…

Как бы то ни было, скрипящая и трясущаяся как в лихоманке повозка не развалилась, а ни одна из немилосердно хрипящих и ёкающих селезёнкой кляч не пала. Подъехав к трактиру, возница с сомнением оглядел облупленное заведение, которое, справедливости ради стоит сказать, выглядело всё же пока ещё чуть получше этой колымаги. Поглазел на худую и ветхую деревню, покачал головой. Обернувшись внутрь, спросил что-то.

Храп сразу прекратился. Сзади повозки наземь спрыгнул обладатель босых ног, оказавшийся поджарым, усатым парнягой в полотняных штанах и такой же нательной рубахе. Пошарив рукой в задке, тот озаботился шпагой в ножнах и, судя по повадкам и внешнему виду, скорее всего мог оказаться наёмником, выслужившим свой срок. Почесав расхристанную грудь, на которой болтался какой-то амулет, парень с наслаждением потянулся и прямо босиком потопал по пыльной дороге.

– Что там, Иллен?

– Да вот, деревня и трактир. Только такие, что лучше бы нам стороной объехать, - отозвался рыжий парнишка с высоты облучка.

Парень огляделся, присвистнул. Заприметив по-прежнему стоящего на пороге трактирщика, крикнул.

– Эй, почтеннейший! У вас тут мор или землетрус приключился?

Тот тяжело вздохнул.

– Да нет. Лорд наш лютует…

– Бывает, - покладисто кивнул парень. Осмотрелся ещё раз и подошёл поближе.

– Пожевать что-нибудь найдётся? Да и переночевать бы не худо под крышей - после дождей похолодало.

Трактирщик чуть поморщился, вздохнул.

– Поесть найдётся, а вот с ночлегом… К вечеру придут с меня недоимки взимать. Мож повесят, а мож и петуха красного пустят. Не рисковали б вы…

И, поворотившись вовнутрь заведения, бросил сиротливо сидящему в углу гному.

– Слышь, борода? Лучше б и тебе уйти подобру-поздорову. Неровен час, вместе со своими людьми и сам лорд нагрянет - быть беде тогда.

Надо сказать, на усатого парня слова трактирщика произвели прямо противоположное впечатление. Почесав грязной пятернёй широкую грудь, он осведомился.

– А много солдат у лорда вашего?

Хозяин переменился в лице и испуганно замахал руками.

– И думать забудьте! Вижу я по вас, что батюшка ваш вроде из благородных, да и вы солдат не из последних. Какой бы вы рубака не были, а десяток вам не одолеть.

Рыжий, откликающийся на имя Иллен паренёк спрыгнул с повозки, а в руках его уже красовался арбалет. Усач покосился на него, одобрительно ощерился, а затем, сунув голову в трактир, осведомился у гнома.

– В случае чего, борода, подсобишь? Я вижу, ты при железе… - и кивнул на лежащую возле того массивную боевую секиру.

Гном повёл себя более чем странно. Он вылез из-за стола, сразу явив взорам могучую комплекцию и ухоженную, заплетённую в косички бороду. Он подошёл к порогу, не спеша обозрел повозку и худощавую пару заморышей. Более детально и внимательно осмотрел усача, выжидательно поигрывающего пока не покинувшей ножны шпагой, а затем с сомнением произнёс могучим басом.

– Интересно, а не вас ли мне приказано дожидаться?..

Локси воспринял это известие не без интереса. Это что ж такое выходит? Он оставил в покое оружие и с любопытством оглядел гнома. Да таких полно в любой кузне - гном он и есть гном. Разве что малость поздоровее обычного - воин, сразу видать. Хм, всё может быть…

– Может статься, что и нас, - неопределённо ответил он.

– У того вроде усов не было, - с сомнением ответил гном.

Трактирщик, недоумённо переводя глаза с одного на другого, запричитал.

– Да что ж тут такое творится? Может у меня уже совсем в голове помутилось-то?

Не обращая на того внимания, гном рыкнул так, что едва не заложило уши.

– Эй, крыска заморенная!.. Да-да, ты, малявка белобрысая! Тебя случайно не Стеллой звать-величать?

Хоббитянка изрядно обиделась на подобные прозвища, но сообразила, что сейчас не время показывать гонор. Но всё же от колкости не удержалась.

– А коли так, то что? Отвечай, борода твоя нечёсаная и три года не мытая!

Гном еле заметно ухмыльнулся. Он ещё раз внимательно обозрел сменившего обличье Локси и рыкнул опять.

– Стало быть, этот хуманс тот, о ком я думаю?

Повинуясь еле заметному шевелению пальца мастера, хоббитянка, щеголяющая нынче в личине человеческой, хоть и маленькой, женщины, что поначалу в известные моменты немало смущало её дружка, неуверенно кивнула.