Крест. Волшебный серебряный крест брата Альтера нашел его. Нашел сам и указал ему путь. Крест сумел, благодаря заключенной в нем силе, каким-то непостижимым образом вырваться из лап черных тварей и позвать Танаева...

Глеб держал его перед собой, ослепленный нежданным блеском серебра в узкой холодной норе.

Глава 30

Танаев горько пожалел о том, что не умеет управлять волшебной силой креста, как Альтер. Связаться бы с Валамским монастырем, вызвать помощь... Но это были пустые мечты, и потому, успокоившись и освоившись со своей драгоценной находкой, он медленно стал выбираться из норы в сугробе, извиваясь, как змея, чтобы не обрушить хрупкий свод.

Снаружи дыхание ледяного ветра усилилось, но теперь, когда он, расстегнув куртку и рубашку, перекинул через голову толстую серебряную цепочку и повесил крест на грудь, ему стало теплее.

Вначале Глеб принял это за игру воображения, подхлестнутого находкой, но вскоре понял, что крест и в самом деле греет изнутри его замерзшее тело. Эйфория, пришедшая на смену ледяному равнодушию, могла оказаться не менее опасной, поскольку мешала трезво оценить обстановку и правильно рассчитать свои силы. Но, по крайней мере, теперь у него появился четкий и ясный план. Нужно было срочно возвращаться к скале, на которой они держали оборону против крысидов, и выяснить, куда пошли Годвин с монахом, пока метель окончательно не замела все следы.

Далеко уйти они не могли. Лану они не бросят. Годвин, может, и бросил бы, да монах не позволит ему это сделать. Понтеров у них теперь нет. Они оставили их внизу, у подножья скалы, перед тем как началась атака, и хоть в пылу боя Танаеву было не до этих животных, он не сомневался, что они их лишились.

Даже если животные просто убежали, испугавшись шума сражения, без его умения разговаривать с ними на телепатическом языке, его спутники не смогут их вернуть. Значит, Лану они потащат на себе.

Может, и на санях, но все равно запрягаться в них придется им самим, а значит, в монастырь они теперь точно не пойдут, поскольку с такой ношей далеко не уйдешь.

Танаев припомнил, что Альтер упоминал о том, что в десяти километрах к востоку есть поселение, не принадлежащее черным. Кажется, оно называется Петроводск, по имени существовавшего когда-то на его месте большого города. Вот туда они и пойдут, чтобы оставить девушку на попечение местных жителей.

Несколько раз прокрутив в голове все другие возможности, Глеб пришел к выводу, что иного пути у них нет, и торопливо стал собираться в дорогу.

До полной темноты у него оставалось еще часа два, может, он и успеет их нагнать на подходе к поселению, это было бы самым лучшим, чтобы в незнакомое село входить всем вместе.

Прежде чем уйти, он в последний раз навестил раненого крысида, но тот уже давно застыл, в его мертвых глазах не было сейчас ни боли, ни страха смерти.

Глеб не испытывал жалости к этому существу, но и ненависти тоже в нем не было. Он видел, в каких муках создавались подобные существа в лабораториях Хорста. Не по своей воле оказался здесь этот несчастный прислужник радужных князей.

Танаев даже пожертвовал частью своего драгоценного времени, чтобы навалить на труп крысида несколько тяжелых булыжников, в изобилии валявшихся в русле замершей речки.

Это должно было предохранить погибшего от зубов лесных зверей, хотя, собственно, какое до этого дело Глебу?

Это существо и само, по своей нынешней природе, стало зверем. Но одно Танаев знал точно — он ему не судья.

Теперь можно было без лишних угрызений совести изучить доставшиеся ему вещи рассказавшего о Хорсте крысида.

Ничего дельного не нашлось в его заплечной котомке. Все те же баночки с какой-то мазью, запасные бронзовые наконечники для копья, ломоть сушеного мяса неизвестного ему животного.

Это было уже кое-что. Глеб искал снегоступы, но таковых в котомке несчастного не оказалось. Да и зачем всаднику снегоступы?

Вот только без них, по глубокому снегу, Глебу ни за что не догнать своих спутников.

Пришлось сооружать самодельные, из упругих ивовых веток и полосок кожи. На это ушло почти полчаса, но он понимал, что потратил время не зря.

Идти в них оказалось неудобно, они сильно отличались от изготовленных деревенскими мастерами. Широкие искусственные ступни помогали не проваливаться сквозь снежную кромку, но зато они цеплялись за малейшую неровность, образовавшуюся на поверхности снежного покрова, и сильно замедляли движение.

Когда Танаев приблизился, наконец, к знакомой скале, на вершине которой они отражали атаку крысидов, уже совсем стемнело, и идти дальше, в ночь, не было никакого смысла.

Следы, почти заметенные поземкой, он в темноте все равно не отыщет и может запросто заплутаться в незнакомом лесу.

Небо, постоянно затянутое облаками, не давало никакой возможности ориентироваться. Звезд не было видно. Днем можно было хоть приблизительно определить положение солнца, а по наростам лишайников на коре деревьев довольно точно узнать, где находится север.

После недолгого раздумья Танаев решил заночевать на вершине скалы. Здесь опасность встретиться с ночными хищниками была меньше, не каждый зверь сумеет забраться по крутым склонам.

Из пары трофейных шкур он соорудил нечто вроде невысокого шалаша и, забравшись внутрь, впервые за этот долгий день, перестал страдать от ледяного ветра.

В одной из подобранных на поле боя фляг плескалась какая-то подозрительная жидкость, по запаху напоминавшая самогон. Решив, что самое главное для него сейчас согреться и заснуть перед завтрашним нелегким походом, Глеб рискнул отхлебнуть глоток, и чужое пойло жидким огнем прошлось по его желудку. Это не помогло ему полностью справиться с холодом, зато оказало странное действие на его сознание.

Он будто бы раздвоился и увидел себя спящего, словно со стороны. Холода его второе «я» не ощущало, а двигалось удивительно легко, скользя над землей. «Это надо использовать! — подумал Танаев и тут же одернул себя: — Что тут можно использовать? Ты просто спишь, и тебе снится собственный призрак!» Но этим призраком можно было управлять!

И он все-таки не удержался, воспользовался представившейся возможностью и двинул своего призрака к выходу из шалаша, или, может быть, правильней было бы сказать, двинулся?

Теперь он уже был не в состоянии отличить реальность от сна. Все перепуталось.

Перед самым лицом мелькнула шкура, загораживавшая выход. Без всякого усилия он прошел сквозь нее и оказался снаружи.

Метель разыгралась не на шутку, но ветер обтекал его невесомое тело, будучи не в состоянии оказать на него ни малейшего давления.

Одним лишь усилием воли без особого труда Глеб сумел подняться над темными скалами и устремился к дальнему, черневшему на горизонте лесу. Вдоль своего намеченного на завтра маршрута.

Он летел над лесом и видел окружающее с высоты птичьего полета. Само ощущение полета было приятным — в нем не было страха падения, как это часто бывает, когда летаешь во сне.

И самое удивительное — непроглядная темень ночи не была сейчас препятствием для его обострившегося зрения.

Вершины игрушечных, с такой высоты, сосен, похожих на елочные украшения, мелькали под ним далеко внизу. Через какое-то время, не имевшее в этом волшебном полете никакого значения, он заметил среди деревьев четыре маленьких пятнышка, чужеродных, не принадлежавших этому лесу.

Он снизился, ощутив желание рассмотреть поближе этих путников, и фигурки приблизились, приобрели очертания незнакомых ему людей, торопливо и целеустремленно идущих сквозь лес.

В них было что-то угрожающее, но что именно, Танаев так и не успел понять. Сон оборвался так же неожиданно, как начался. Он вновь очутился в своем шалаше. На меховом ворсе образовались длинные бороздки инея, рожденные его дыханием.

— Что это было? Чье-то предупреждение или обычный сон?

Разбираться с этим он не стал, предпочитая действие бесполезным догадкам. Судя по лунному пятну, с трудом пробивавшемуся сквозь облака, проспал он достаточно долго и чувствовал себя отдохнувшим и согревшимся, вполне способным к дальнейшему походу. Тем более что впервые за последнее время прорвавшаяся сквозь облака луна позволяла с грехом пополам ориентироваться и не потерять выбранное направление.