— Что-то в этом роде, — со вздохом созналась Эльма.

Кристоф побарабанил пальцами по столу.

— Боюсь, вы немного неверно представляете себе ситуацию, Эльма. Я юрист, а не бизнесмен и все-таки понимаю, что единовременными вложениями дело не поправишь. — Кристоф задумчиво посмотрел на замок.

Эльма тоже невольно оглянулась.

Серые стены, мох, плющ, узкие окна, зубцы… С виду Адлер казался вполне ничего, но Эльма помнила, что внутри многое едва держится, только что не рассыпается от старости. Все это нужно реставрировать, а реставрация начнется, когда у владельцев появится достаточно денег…

— А разве ЮНЕСКО не выделяет вам средства?

— Увы. Объект находится под охраной, однако в частном владении, что несколько осложняет ситуацию. — Тон Кристофа стал резче. — Эльма, вы выглядите сообразительной девушкой. Я сейчас рассказываю это вам потому, что вас, кажется, искренне заинтересовала судьба нашего замка. Не хотелось бы, чтобы эти печальные факты стали достоянием общественности, поэтому дайте мне обещание, что разговор останется между нами.

— Разумеется, — пробормотала Эльма, пытаясь переварить высказывание о сообразительной девушке. Что Кристоф имел в виду? Прозвучало не очень приятно.

Эльме хотелось, чтобы он увидел в ней не милую девушку-гида, а женщину. Просто женщину. Вот так. И профессионала, разумеется, но женщину в первую очередь.

— Что ж, хорошо. — Кристоф заглянул в свою чашку, увидел, что она пуста, но кофе доливать не стал, а взял стакан с соком. — Адлертрененштайн переживал разные времена — и плохие и хорошие. Бывало, что при моих предках владения процветали. В двадцатом веке все пришло в упадок. Мировые войны, общая политическая нестабильность… Вы понимаете. К сожалению, дела в нашей семье шли не лучшим образом. И я, вступив во владение замком, обнаружил, что на его полноценный ремонт не хватает средств. Рассмотрел различные варианты, и самым приемлемым оказался вот этот.

— Но ведь есть и плюсы. — Эльма старалась говорить очень осторожно, чтобы не разозлить его. — Во-первых, вы достигнете нужного результата. Можно привлечь какой-нибудь местный фонд, пригласить спонсоров, устраивать культурные мероприятия… Люди познакомятся с историей замка, и это прекрасно! Во-вторых…

— Вы все-таки не понимаете, — произнес Кристоф с досадой. — Это дом. Дом, в котором живут. И здесь не нужны посторонние. Даже с благими намерениями.

Это прозвучало обидно. Эльма вытерла салфеткой губы и встала.

— С вашего позволения, я пойду поищу Экберта и не стану больше отнимать ваше время.

Кристоф промолчал, и ей ничего не оставалось, как развернуться и уйти. Какой же все-таки этот граф надменный наглец! Считает себя выше всех и думает, что его мнение единственно верное. Да, ему неприятно, что приходится так поступать, но ведь, если семейное благополучие дало трещину, хороши почти все средства? Или Эльма ничего не понимает в тонких чувствах аристократов? Скорее всего.

Ну и ладно. Она займется делом, которое любит и умеет делать, а Кристоф пусть замыкается в своей обиде на все прогрессивное человечество и сидит за завтраком один.

Эльма взяла в своей комнате любимый толстый блокнот и спустилась на первый этаж, разыскивая дворецкого. Того нигде не было видно, зато откуда-то слышались голоса. Эльма пошла на звук, свернула в коридорчик, где еще не ходила, и оказалась на кухне.

Это помещение выглядело симпатично и оборудовано было вполне современной техникой. У плиты стояла худенькая женщина в необъятном переднике и что-то помешивала деревянной ложкой в огромной кастрюле.

— Добрый день! — весело сказала Эльма. — Вы, наверное, Паулина?

Женщина обернулась. У нее было живое и подвижное лицо и глаза, как у веселой таксы.

— Здравствуйте! А вы приехали к нам из Майнца, верно? — Она жестом указала на большой деревянный табурет. — Присаживайтесь. Хотите пирожков и кофе?

— Я только что позавтракала.

— Тогда сок и печенье?

— Ну хорошо, — вздохнула Эльма, устраиваясь на табурете.

Паулина пододвинула к ней тарелку с домашним печеньем и налила яблочный сок в глиняную кружку.

— Вы превосходно готовите.

Повариха покачала головой.

— Хорошо, что вам понравилось. Сейчас здесь редко бывают гости.

— А раньше приезжали?

— О да. Отец нынешнего графа очень любил вечеринки. Бывало, сюда съезжалось до сотни гостей. Тогда давали званые обеды по старинке. Мне приходилось нанимать помощниц из ближайшей деревни.

Эльма не стала спрашивать, почему сейчас так не происходит. Всему виной финансовое положение семьи, надо полагать.

А вот расспросить про Кристофа можно.

— Вы давно здесь работаете? И, наверное, знаете своих работодателей очень хорошо?

— Ну… вы же понимаете. Они аристократы, а я повар. Не могу я их слишком хорошо знать, — улыбнулась Паулина. — Сейчас здесь очень тихо, семья живет уединенно. Господин Кристоф лишь года полтора назад окончательно перебрался сюда, а до этого жил в основном в Вене.

— Вот как? — После разглагольствований Кристофа о доме Эльма думала, что он всю жизнь провел в этих стенах, а, оказывается, он тут бывает нечасто!

— Он юрист, — объяснила Паулина, — консультирует по семейному праву. У него своя небольшая контора в Вене. Семья в свое время была против, наследнику зазорно работать, как обычному…

— Паулина!

Холодный голос Экберта заставил обеих женщин подпрыгнуть.

— Вам сколько раз было велено не болтать лишнего? — резко осведомился дворецкий, входя в кухню, и весьма неодобрительно посмотрел на Эльму. — Вы желали пройтись по замку? Я готов провести вас.

Пришлось встать и последовать за Экбертом.

Осмотр начался с замкового двора. Экберт подвел Эльму к воротам и сухо начал:

— Замок построен в тринадцатом веке, точная дата возведения его неизвестна. В семейных хрониках сохранились обрывки сведений о том, что скала «Орлиные слезы» получила свое название еще до того, как здесь решили поставить замок. По преданию, молодая графиня, наследница рода, столкнула с этой скалы знатного рыцаря, покусившегося на ее честь. Его вассалы отомстили и привязали графиню к столбу, вкопанному на вершине, и так оставили умирать, запретив кому-либо приближаться к ней. Однако на рассвете третьего дня, когда девушка совсем ослабела, с небес спустился орел. Графиня была так прекрасна и беспомощна, что птица прослезилась. Ее слеза упала на оковы на руках пленницы и освободила ее. Графиня обернулась орлицей и улетела вместе со своим спасителем, который конечно же оказался заколдованным принцем. Они сочетались браком и произвели на свет двенадцать детей, и с тех пор род носит имя Адлертрененштайн.

— Очень красивая легенда, — пробормотала Эльма. — А что произошло на самом деле?

— Кто знает. — Когда Экберт рассказывал о замке, тон его немного смягчался. — Скорее всего, эту землю предки графов получили в награду от короля. И замок почти никогда не подвергался осаде. Захватчики просто не могли добраться сюда. Осадные машины втащить не удавалось, армия не поднимется — тропинки слишком узки и круты. Только в начале двадцатого века здесь появилась приличная дорога, а до этого гости сильно рисковали, забираясь сюда.

— Как же подняли камни для строительства? — удивилась Эльма, разглядывая могучие стены.

— Скала отдала. Камни выламывали прямо из нее и возводили замок.

— Очень практично.

— Разумеется, — буркнул Экберт. — Мы же в Германии. А здесь всегда жили практичные люди.

Эльма невольно улыбнулась и собиралась сказать что-нибудь веселое в ответ (кажется, отношения с нелюбезным дворецким все-таки можно наладить!), когда за ее спиной раздался голос:

— Спасибо, Экберт. Дальше я продолжу сам.

Эльма обернулась: Кристоф стоял рядом, засунув руки в карманы брюк, и странным взглядом смотрел на гостью.

— Господин… — начал дворецкий.

— Ты свободен, Экберт.