Он был загадочным, но его загадочность крылась для Вайолет не в его биографии. Хотя, несомненно, биография оказала на него влияние. Вайолет казалось, что Старлинг — это нечто вроде шкатулки с сюрпризом, и ей очень хотелось знать, в чем именно состоит сюрприз.

На сей раз Джеймс предупредил Вайолет, что ужин перенесен на более позднее время. Без пяти десять Бен постучал в дверь. Вайолет, уже приготовившаяся к ужину (сегодня она надела длинное шелковое платье цвета весенней зелени и изумрудный комплект), кивнула ему.

Они вышли к лестнице, однако Бен стал подниматься наверх по ступенькам.

— Стол накрыт на чердаке? — пошутила Вайолет.

— Хозяин ждет вас, — только и получила она в ответ.

Оставалось пожать плечами и следовать за слугой.

Они поднялись на третий этаж и вышли на плоскую крышу — солярий. Стоявшие здесь ранее лежаки куда-то исчезли. Вайолет заметила бы их, они были бы видны даже в темноте. А темнота тут царила отличная. Небо закрывали облака, сквозь них редко проглядывали звезды. Свежий ветер налетал порывами.

— Возьмите меня за руку, мисс. — Бен коснулся ее, и Вайолет послушалась. Не хватало тут споткнуться.

Накрытый стол стоял у самых перил, огораживающих солярий. Бен помог Вайолет сесть, и на ее плечи тут же опустилось пушистое облако: он укрыл ее меховой накидкой.

— О, спасибо, Бен. — Она посмотрела через стол — нет, Старлинг не сидел напротив. — Вы сказали, что хозяин ждет меня.

— Да. Он придет. Подождите немного, мисс.

Бен ушел. Вайолет слышала его удаляющиеся шаги. Она поплотнее завернулась в теплую накидку. Что за странное место! Люди привыкли жить в темноте. Вайолет редко видела Бена днем — наверное, он спит, чтобы иметь возможность помогать Старлингу ночью. Да и Джеймс появлялся нечасто. Такое ощущение, что днем жизнь здесь замирает, Вайолет сама ощутила эту ленивую расслабленность.

Глаза привыкли к темноте. Если бы светила луна или небо не оказалось закрытым облаками, тут было бы довольно светло. Но нет. Снова услышав шаги, Вайолет завертела головой и различила силуэт высокого мужчины. Это не Бен: белая куртка слуги выделялась в темноте, а движущаяся глыба мрака наверняка Старлинг.

И он заговорил:

— Добрый вечер, мисс Найтингейл. Извините, что перенес ужин на десять. Надеюсь, это не слишком поздно?

— Вы хозяин в этом доме, мистер Старлинг, и можете делать все так, как вам хочется.

— О… — Он сел напротив. — Но мне вовсе не хочется доставлять неудобство вам. Иначе какое же это гостеприимство.

— А вы опасаетесь прослыть негостеприимным? — поддразнила его Вайолет.

— Что мне до людских слухов! Однако ваше мнение мне важно.

— Приятно это слышать. Хотя вы и говорите, как рыцарь Роланд. Так строите фразы…

— Мне еще никто не говорил об этом.

— Значит, вы общались либо с невнимательными, либо с немногословными людьми. А может, они не хотели вас смутить.

Старлинг засмеялся.

— Очаровательное предположение.

— Не бойтесь, вы гостеприимны. Мне нравится эта перемена мест. Куда вы в следующий раз меня пригласите? В подвал?

— Там пыточные, — с абсолютной серьезностью поведал Старлинг. — Этого вы пока не заслужили. Может быть, недели через две…

Вайолет расхохоталась.

— Так у вас есть чувство юмора! Где вы его прятали?

— Разве прятал?

— Да, преступно скрывали! Мне кажется, что вы со мной играете.

— Ну вот мы и вернулись ко вчерашней теме, мисс Найтингейл. Я же говорил, что вы станете меня подозревать.

— Я совсем не то имела в виду, — махнула рукой Вайолет. — И если уж зашла о том речь… Прошу вас, называйте меня по имени. А то я чувствую себя словно на официальном приеме. А это ведь не так?

— Не так. Благодарю за оказанную честь. В таком случае зовите меня Рольф.

— И вы мне оказали честь. Как мило.

— Почему вы ничего не едите?

— Потому что увлеклась. — Вайолет положила себе на тарелку какой-то салат — ей было сейчас все равно, что есть. Она ждала этой вечерней встречи весь день и сейчас намеревалась не упускать ни малейшей возможности. — Так вот. Вы играете со мной, но это очень милая игра. Мне нравится. Продолжайте.

— А в чем, как вы думаете, она состоит? — Очень тонко звякнул бокал — Старлинг, как и в предыдущие разы, больше пил, чем ел.

— Я не знаю. Это самое прекрасное. Обмануть можно того, кто хочет обмануться, а я хочу.

— Вы думаете, я вам в чем-то солгал?

— Нет, конечно нет! — Вайолет попыталась донести до него свою мысль. — Это как в кино или в Диснейленде. Обманываешься, потому что за этим и пришел.

— Так-так! — насмешливо воскликнул он. — Значит, вы приехали сюда обмануться?

— Я приехала сюда за ожерельем. А радость невинного обмана поняла во время нашего первого ужина. Это здорово! — откровенно высказалась Вайолет. — Похоже на сказку. Ваш дворец, сам вы…

— Я похож на сказку? — рассмеялся Старлинг. — Да неужели?

— Почему нет? Вы кажетесь мне заколдованным принцем. Это так?

— Какие вопросы вы задаете. Нет, я не принц.

— Тогда граф. Или герцог. Из книг о средневековой любви. Или старых легенд.

— Вряд ли вам понравилось бы, если б я оказался настоящим средневековым аристократом, — насмешливо заметил Рольф.

— Почему?

— Потому что от меня разило бы за версту.

— Вином из фамильных погребов?

— Запахом пота и еще кое-чем. Прошу простить за неаппетитные подробности, но вы первая начали.

— Нет-нет, продолжайте! — воскликнула Вайолет.

— «Водные ванны утепляют тело, но ослабляют организм и расширяют поры. Поэтому они могут вызвать болезни и даже смерть», — так писали в трактатах пятнадцатого века. В Средние века считалось, что в очищенные поры может проникнуть зараженный инфекцией воздух. Вот почему высочайшим декретом были упразднены общественные бани. И если в пятнадцатом-шестнадцатом веках богатые горожане мылись хотя бы раз в полгода, то дальше, вплоть до конца восемнадцатого века, они вообще перестали принимать ванну. Правда, иногда приходилось ею пользоваться, но только в лечебных целях. К процедуре тщательно готовились и накануне… гм… очищали организм. Пожалуй, вот эти подробности я опущу. Достаточно сказать, что обычно омывали только рот, все лицо не споласкивали, так как считалось, будто это ведет к потере зрения. Если бы я жил в семнадцатом веке, то врачи сразу бы сказали, что я плохо вижу из-за того, что часто умываюсь. Вот французский король Людовик XIV мылся всего два раза в жизни, и то по совету врачей. Мытье привело этого во всех отношениях деятельного монарха в такой ужас, что он зарекся когда-либо принимать водные процедуры. Кстати, на продолжительность его жизни это не повлияло, король умер стариком. Однако можете себе представить, как благоухал его двор?

— Розовой водой, — возразила Вайолет, — и другими духами. И еще пудрились.

— Давайте я не буду рассказывать вам, что водилось на этих напудренных людях и как они проводили свои дни, — вздохнул Старлинг. — Я читал мемуары Сен-Симона о французском дворе, и поверьте, это точно не тема для застольной беседы, к тому же с девушкой. Перейдем на материи более приятные. Вам здесь хорошо?

— Здесь не может быть плохо.

— Плохо может быть в любом месте, Вайолет.

Ее озадачил тон, которым это было произнесено. Что прозвучало в словах Рольфа? Обреченность или глубоко спрятанная тоска?

— Но не здесь. Вы же сами сказали мне вчера, что создали этот дом, чтобы удивлять себя каждый день. Да?

— Да. И он меня удивляет. Но другим может быть в нем скучно…

— Почему вас так заботит, чтобы мне не было скучно?

— От этого зависит, как я сделаю ваше украшение.

— Нет, мне не скучно, — сказала Вайолет, — потому что здесь есть вы.

— Приму это как комплимент моему красноречию, — сказал Старлинг. — И закончим на этом. Вчера вы вскользь упомянули Боттичелли. И что же вы думаете о нем?..

Вайолет вышла на пробежку очень рано. Она уже изучила ближайшую к особняку часть парка и сегодня выбрала дорожку, уводящую вниз, к выезду с территории. Вайолет нацепила наушники, включила плеер и побежала — и через некоторое время ее обнял лес.