— Молодой человек, — заговорил мистер Странд, подаваясь вперед, как будто хотел показать Майклу весомость своей персоны в совете директоров, — понимаете ли вы, что мы требуем от представителей нашей фирмы? Вы представляете лицо компании, наше лицо. Вам поручают самые важные проекты и вас прочат в верхние эшелоны администрации. И такого рода вещи недопустимы, особенно для того, кто считает себя будущим вице-президентом.

Майкл одарил присутствующих в зале своей самой очаровательной улыбкой.

— Я принимаю возражения и выражаю свое согласие с вашими аргументами. Однако я думаю, вы делаете из мухи слона.

Мистер Странд воинственно указал на календарь:

— Назовите мне имена женщин, чьи руки и умы сотворили это безобразие.

— Это случилось в мой первый рабочий день. — Улыбка Майкла стала еще ярче. — Я не знаю их имена и вряд ли смогу вспомнить лица.

— Мы можем предоставить вам фотографии сотрудников. Вы в состоянии их идентифицировать, я уверен.

— Вы можете. — Майкл продолжал улыбаться. — А я нет.

В кабинете повисло напряженное молчание, точно все в помещении таили в себе электрические заряды небывалой силы.

— Не можете?

— Не могу.

Чар застыла в удивлении. Несмотря на преклонный возраст некоторых членов совета директоров, Майкл оказался самым здравомыслящим и мудрым человеком.

— Мне знаком ваш гнев. Вначале я чувствовал то же самое, но затем один друг открыл мне глаза. И я понял, что глупо увольнять кого-то из-за пустяка.

Сердце Чар билось так сильно, что показалось: еще мгновение, и она упадет в обморок. Этим другом была она! Майкл выслушал ее и изменил свою точку зрения. Она так никогда не волновалась.

Мистер Странд готов был взорваться от возмущения. Действуя интуитивно, Чар вскочила, чтобы поддержать Майкла.

— У меня есть предложение, — заговорила она. — Думаю, вы должны утвердить этот календарь.

— Ну, что я говорил! — с раздражением заметил другой член совета директоров.

Но Чар уже мчалась вперед:

— Знаю, вы примете меня за сумасшедшую. Календарь забавный, интересный. Я думаю, вы должны принять официальную версию, возможно, с призывом на первой странице воспринимать это как шутку, растиражировать и распространить его по офису.

От изумления все открыли рты.

— Подумайте, — тараторила Чар. — Мы огромная, быстро растущая компания, такие компании, как мы, являются тяжелой артиллерией современности. Календарь может стать хорошим поводом для общения сотрудников. Это покажет, что администрация имеет чувство юмора, а не является группкой старых чудаков, озабоченных прибылью.

— Мисс Вулф! — заорал мистер Странд. — Если компания не получит прибыль, у вас не будет работы.

— Знаю, знаю, и поверьте, я люблю свою работу. Я просто говорю о налаживании связей внутри компании, между начальниками и подчиненными.

Снова возник шум, возня, споры. Миссис Легхорн идея Чар пришлась по душе, мистер Странд был против. Майкл посмотрел на Чар и улыбнулся, она улыбнулась в ответ. Он взял ее за руку, и они вместе покинули кабинет, а пререкающиеся члены совета директоров даже не заметили их отсутствия.

— Вы думаете, нас обоих уволят? — спросила она Майкла, когда они пересекали вестибюль.

— Какого черта? — Майкл сжал ее ладонь. — Не могу представить себе того, кто на это осмелится.

Ее сердце радостно запело, но в той песне проскальзывали тревожные нотки: встретит ли она когда-нибудь такого же человека, как Майкл?

— Майкл? — Чар подняла на него глаза. — Вчера вы хотели поговорить со мной о Рикки, а я прервала вас. — Она остановилась, тяжело вздохнула и храбро продолжила: — Очень трудно говорить о тех, кого любишь, но думаю, сегодня я готова к разговору. Если вы еще хотите побеседовать.

Майкл поднес ее руку к губам и поцеловал.

— Не здесь, — перебил ее он. — Давайте перекусим в городе?

Чарин кивнула.

— Встретимся в полдень. — Ее сердце уже летело навстречу мечте.

В «Ле Кафе» удалось найти укромный уголок. Майкл проводил Чар в самую дальнюю кабинку, которую указал ему управляющий, и помог занять удобное место. Они сделали заказ и весело болтали о разных пустяках в ожидании еды. Как только официант, сервировав столик и расставив тарелки с ароматными закусками, удалился, Майкл набрал в легкие воздуху, посмотрел в глаза своей спутнице и начал:

— Итак, приступим к тому, зачем пришли.

Сердце сжалось в комок. Чарин видела, что предмет их беседы очень важен для него и говорить о нем ему трудно. О Рикки? Или о самом себе? Она замерла, точно на краю пропасти.

— Я мало знаю о детях и не общался с ними с тех пор, как сам был ребенком. Я убеждал себя, что не хочу находиться в их окружении, но когда познакомился с вашими малышами, то понял… есть исключения из правил.

Он признается в своей любви к близнецам? Разве можно найти лучший способ растопить холод в материнском сердце? Чарин приветливо улыбнулась.

Майкл не ответил.

— Ваши мальчики великолепны, оба, но я должен сказать, Чар, как друг… Я вижу, что с Рикки творится что-то неладное. Он напоминает меня в детстве. И я чувствую, что должен предупредить вас… о существовании проблемы.

Ее улыбка увяла. Конечно, обидеться на его слова легко, а дальше?.. Поэтому она взяла себя в руки и кивнула, давая ему знать, что ждет продолжения.

— Не могу назвать свое детство счастливым. — Его глаза потемнели. — Мои родители развелись, случились и другие неприятные события. К десяти годам я чувствовал себя совершенно несчастным ребенком. — Его движения были скованными и неловкими. — Понимаете, когда задевают чувства взрослого, естественная реакция — отойти от человека, причинившего боль, спрятаться и «зализать раны». Иногда мне кажется, вы поступаете таким образом. А когда что-то или кто-то обижает ребенка, он не знает, как защититься. Он тщательно скрывает свою обиду и надеется, что боль пройдет сама собой. Иногда она проходит, иногда нет. В детстве я надевал маску безразличия и прятался от всего мира. И когда я смотрю на Рикки, то вижу себя.

Он внимательно следил за Чарин, за любым мимолетным движением, взглядом. Она не хотела воспринимать данную информацию, — и кто мог обвинить ее в этом? Какая мать желает трудностей своему ребенку? Однако она взрослая женщина и должна научиться мириться с превратностями жизни. Рикки всего лишь маленький мальчик, его нужно защищать, оберегать. Что еще он может сказать, как убедить ее? Он слышит крик маленькой души, как собака слышит свисток, в то время как охотники пребывают в мире тишины.

Майкл изучал каждую черточку ее красивого лица, каждую морщинку, каждый изгиб, спрашивая себя раз за разом, как доказать истинность своих слов. И Чарин, оглушенная его искренностью, накрыла ладонью его руку и заглянула в карие глаза.

— Что случилось, Майкл? Что произошло, когда вы были ребенком? Кто причинил вам боль?

Майкл не удержался и поведал ей тайну… рассказал то, что никогда никому не открывал. Его родители развелись, и отец назначал даты свиданий с его двумя младшими братьями, но не с ним. Обескураженному и кровоточащему сердцу понадобилось долгое время, чтобы внять объяснениям матери. Майкл узнал, что тот мужчина, которого он называл отцом, не является его биологическим родителем. Мальчику было три года, когда его мать вышла замуж за этого человека и прижила с ним двоих детей. Горечь обиды от развода затмила разум, и мужчина использовал происхождение Майкла в качестве рычагов давления на мать, нисколько не думая, что это разобьет мальчику сердце. Каждый раз, наблюдая за сборами братьев на встречу с отцом, ребенок убеждался в своей ненужности, кинжал обиды все глубже вонзался в душу…

Майкл перестал рассказывать, когда увидел слезы в ее глазах.

— Ну же. — Улыбка вышла кривой. — Не плачьте обо мне. Было больно, конечно, но я закалился против невзгод. Я вырос, и больше никакие неприятности не причиняют мне вреда.

— На самом деле? — спросила она прерывающимся голосом. — Или вы просто научились скрывать свою боль?