— Я и сама не могу понять, — призналась Бриджет. — Но я пообещала, что все пройдет, насколько возможно, безболезненно. Его просто будут снимать за работой. Ему не придется позировать. Никакой искусственности.

— Мне не терпится увидеть фотографии, — сказала Тэлли.

— И одеколон, — добавила Сьюзи. — Пора возвращаться на работу. Приятно было познакомиться, Бриджет. Надо будет еще как-нибудь встретиться. Если у тебя, конечно, найдется время.

— Постараюсь найти. Я не могу целыми днями фотографировать, — сказала Бриджет. Джош ни за что не позволит ей фотографировать столько, сколько ей хочется.

Выйдя из закусочной, каждая пошла своим путем. Бриджет вернулась в прачечную и задумчиво смотрела на мелькающее в сушилке белье, размышляя о Джоше Джентри, его сыне и бывшей жене. Часы тянулись бесконечно, но ей удалось дожить до вечера; а на следующий день она позвонила Кейт, чтобы узнать, какие получились фотографии.

— Они бесподобны, — сказала Кейт. — Я отослала их этим утром заказчикам, и им все очень понравилось. Но они хотят видеть крупный план, понимаешь? Прежде чем подписать контракт, говорят, им нужно увидеть его лицо со всех сторон. Мне и самой страшно хочется. Этот парень действительно очень даже ничего.

— А я что тебе говорила? — воскликнула Бриджет и тут же тяжко вздохнула. — Лицо со всех сторон… Ладно, ладно, прямо сейчас туда еду. — Она скрестила пальцы на обеих руках, чтобы он оказался дома.

— Мы уже почти у цели, Бриджи, — проговорила Кейт. — Ты чувствуешь это?

— Думаю, да, — ответила та. Однако, стоя на тихой улочке этого маленького городка в самом глухом уголке Невады, она чувствовала себя как никогда чуждой безумному миру рекламы. Нельзя сказать, что ей не нужен был успех. Конечно, нужен. Бриджет хотела доказать Скотту, что он ее не разглядел, что она была мастером в своем деле, что она умеет делать хорошие снимки и продавать товар. И она в состоянии содержать себя — к счастью для нее, поскольку никто другой этого делать не хочет.

Свыкнуться с этой последней мыслью было тяжело, но она сможет. У нее не будет мужа, дома и семьи, о чем она так мечтала. Что ж, ей остаются деньги, престиж, независимость и признание в своей среде. Она добьется этого, и добьется сама. И будет зависеть только от одного человека — от Бриджет Макклауд.

Она расцепила пальцы, повесила телефонную трубку и отправилась на ранчо, чтобы увидеться с Джошем Джентри и ткнуть ему в красивое лицо фотоаппарат. Если не она, то кто сделает это?

Вчера он был занят, очень занят, у него нет причин чувствовать себя виноватым, потому что у него были дела и он не хочет, чтобы ему мешали. Этой женщине просто нужно понять, что его ждет работа и он не может без конца позировать перед фотоаппаратом. Или обучать ее стрельбе из рогатки. Какое у нее было лицо, когда он велел ей не приходить: мгновенное удивление, но она тут же снова надела маску, гордо вздернула подбородок и заверила его, что тоже будет занята. Джош стоял у загона в лучах рассветного солнца и успокаивал свою новую лошадь.

— Ну же, малышка. Не бойся. Я тебя не обижу, — шептал он, выжидая момент, когда можно будет набросить уздечку. Она была гордым маленьким созданием, с замечательным потенциалом. В точности Бриджет.

Черт возьми, почему он никак не может выбросить эту женщину из головы? Почему все напоминает ему о ней? Она даже снится ему вот уже две ночи подряд. Одну ночь — это еще понятно. В конце концов, она первая женщина, переступившая порог его дома с того времени, как умерла Молли. Но две ночи подряд? И каждый сон эротичнее другого.

Да еще Макс спрашивает о ней каждый день. Где она? Когда она теперь придет? Хочет показать ей, как хорошо он научился стрелять из рогатки, как он умеет кататься без рук на велосипеде. Хочет, чтобы она посмотрела на Барни, его ручную крысу. К счастью, сегодня Макс ушел играть к приятелю, и можно спокойно начать работать.

Но вместо этого Джош стоял, уставившись невидящим взглядом в пространство, и думал о Бриджет. Вспоминал, как она сидела напротив него за обеденным столом, а он не знал, что ей сказать. Как он хотел, чтобы она уехала, и в то же время — чтобы осталась. Гадал, когда она снова появится со своим болтающимся фотоаппаратом, с золотистыми, растрепавшимися от ветра волосами и бесконечными вопросами.

Он посмотрел вокруг. Тишину нарушало только постукивание копыт пасшихся в отдалении лошадей. Джош любил тишину. Но сегодня звуки были словно приглушены, будто что-то должно было случиться. Даже его лошадь навострила уши, прислушиваясь, ожидая, вглядываясь. Они очень чувствительные, лучшие из диких мустангов, и эта лошадь не исключение. Он улыбнулся: да, он сделал правильный выбор и купил хорошую лошадь.

Почему он не чувствует от этого удовлетворение? Он был вполне счастлив эти два года с Максом и лошадьми. Ну, если не счастлив, то доволен. Но приехала эта женщина, и он не хотел думать, что теперь ему этого мало.

Джош смотрел на траву и вспоминал тот вечер, когда воспользовался предлогом и положил свои руки поверх ее. Он не мог забыть, какой нежной и сладкой она была. Как она размякла в его руках, словно шоколадная конфета, и не пыталась высвободиться. Если бы не Макс, они могли бы до сих пор стоять там, слившись воедино, глядя на заходящее, и вновь поднимающееся, и опять заходящее солнце. Потому что он не хотел ее отпускать. Возможно, он ошибается, но ему кажется, что и ей не хотелось уходить… И в этом еще одна причина не поощрять ее. Не обращать внимания на самоуверенную упрямицу, которая в мгновение ока может стать нежно-сладкой и растаять в его руках? Невозможно.

Он взглянул на небо, словно надеялся увидеть там, среди облаков, озадаченное лицо Молли. Нужно повиниться. Она никогда не простит ему таких предательских мыслей. «Это больше не повторится», — прошептал он себе и Молли, словно она могла его услышать.

Молли будто проверяла его на твердость: Джош услышал отдаленный шум мотора. Его лошадь навострила уши. Это мог быть кто угодно, но это была Бриджет. Она свернула на дорогу, ведущую к его дому, и остановила машину. Он снова повернулся к лошади, делая очередную безуспешную попытку набросить уздечку. Но лошадь была не менее проворна, чем он.

Когда он поднял глаза, она была уже рядом. Она стояла против света, и ее силуэт четко выделялся на фоне золотого солнца. Он прикрыл глаза ладонью, и ему показалось, что она шагнула к нему прямо из его снов. Но сейчас она была настоящей, такой же настоящей, как позапрошлым вечером. Такой же привлекательной и желанной и такой же опасной для его душевного спокойствия.

Он открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь вроде: «Что вам здесь надо?», но она заговорила первой.

— Мне очень не хочется вас беспокоить, — сказала она.

— Надеюсь, что так, — пробормотал он.

— Но мне нужно сделать еще несколько фотографий. Если вы не возражаете.

— А если возражаю?

— Мне все-таки нужно их сделать, — сказала она. — Вы занимайтесь своей работой и продолжайте делать то, что делали. Вы даже не будете знать, что я здесь.

Да, как же, подумал он, сжав кулаки.

— Чем вы занимаетесь? — спросила она.

Он в гневе посмотрел на нее.

— Извините. Я не произнесу больше ни слова.

— Надеюсь.

— Вы считаете, что я слишком много говорю? — спросила она, подходя ближе, чтобы сделать снимок.

— Вы обещали не причинять мне беспокойство.

— Разве я причиняю вам беспокойство? — снова спросила Бриджет.

— Вы действительно хотите знать?

— Да, потому что…

Ей не удалось окончить фразу. Он бросил на землю уздечку, снял с ее шеи дорогой фотоаппарат и повесил его на столб изгороди. Она быстро втянула воздух, когда его руки коснулись ее груди. Он обнял ее и стал целовать. Она не сопротивлялась — это было неизбежно, и она знала это так же хорошо, как и он. Слишком сильно было притяжение, возникшее между ними с той минуты, когда она переступила порог его дома.