Она едва сдержала стон, почувствовав, как колотится сердце. Глубоко вздохнув еще раз, она распрямила плечи и отправилась к гостям.

Вечер продолжался нескончаемо долго, Поппи уже еле держалась на ногах, мечтая сбросить, наконец, высоченные шпильки.

За последним гостем еще не успела закрыться дверь, когда Элен взяла Джеймса за руку.

— Дорогой, боюсь, я не в состоянии вести машину, я слишком много выпила. Думаю, мне лучше остаться — у меня в багажнике сумка с вещами. Я предвидела, что это может произойти…

Поппи похолодела, однако Джеймс среагировал мгновенно. Задержав за рукав только что раскланявшегося с ними мистера Балмора, он улыбнулся и сказал:

— Билли, не могли бы вы подбросить Элен домой? Это по дороге. Спасибо, вы очень любезны. Элен, оставь мне ключи, завтра утром машина будет у твоего дома.

Он торопливо поцеловал ее в щеку и отступил назад к Поппи, держа в руке ключи от машины.

Ох! Если бы взглядом можно было убить, здесь бы уже лежало два трупа.

Наконец дверь за ними захлопнулась, Джеймс повернулся к Поппи, и от его улыбки у нее подкосились ноги.

— Ну, наконец-то! А теперь, дорогая моя Поппи, обещанный мне танец.

Взяв ее за руку, он вернулся в гостиную, поставил невероятно романтическую музыку и притянул девушку в свои объятия.

Одна рука Джеймса нежно поглаживала ее спину, другая, властно обхватив талию, все крепче прижимала к горячему твердому телу. Руки Поппи скользнули вверх, обняв его за шею, пальцы запутались в густых волосах, и, когда его губы захватили ее рот, она с наслаждением отдалась долгожданному поцелую.

Наконец он поднял голову и посмотрел на нее, в глазах было откровенное желание.

— Ты нужна мне, — сказал он просто.

Она провела ладонями по его щекам, радуясь тому, что может дотрагиваться до него, и ответила с обычной для нее прямотой:

— Ты тоже мне нужен, Джеймс. Отнеси меня в постель.

Он резко выдохнул и несколько секунд стоял, не шелохнувшись. Потом подхватил ее на руки и начал быстро подниматься по лестнице. Толкнув плечом дверь своей спальни, он вошел и, остановившись посреди комнаты, медленно поставил ее на пол, не выпуская из своих объятий.

Потом протянул руку и коснулся ее волос. С замирающим сердцем Поппи увидела, что рука у него дрожит. Джеймс пропустил сквозь пальцы тяжелые пряди и пробормотал:

— Как же ты хороша…

Он опустил бретельку, и легкая ткань, на секунду задержавшись на кончике ее высокой груди, мягко упала на талию. Джеймс со свистом выдохнул, и его руки сомкнулись на мягких холмиках. Секунду он был неподвижен, наслаждаясь тяжестью плоти, заполнившей его ладони, потом со стоном прижал ее к себе. Поппи тоже застонала, ощутив, как его руки жадно пробежали по ее телу. Казалось, он хотел почувствовать каждый сантиметр ее кожи, лихорадочно скользя по хрупким ключицам, откинутой шее и вновь возвращаясь к груди. Губы следовали за руками, и Поппи была готова закричать, чувствуя, как ее охватывают языки пламени.

Не выдержав, она рванула вниз молнию на боку, и с легким шелестом платье упало к ее ногам. Джеймс выпустил ее на мгновение, и, перешагнув через голубое облако, она вновь очутилась в его объятиях. Пробормотав что-то невнятное, он сжал ее так крепко, что девушка задохнулась.

Поппи чуть отодвинулась и сорвала с него галстук-бабочку, потом дрожащими пальцами начала расстегивать пуговицы на рубашке. Чертова нижняя пуговица не поддавалась, и она, дернув рубашку, просто оторвала ее.

Это оказалось последней каплей. Джеймс лихорадочно сорвал с себя одежду, подхватил Поппи на руки и, положив на середину своей огромной кровати, упал рядом.

— Привет, Тигр, — прошептала она с улыбкой.

— Не дразни меня, — простонал Джеймс. Накрыв одну грудь ладонью, он пробормотал: — Какая мягкая, какая красивая…

Его горячее дыхание обжигало кожу. Он нагнулся ниже, захватил губами сосок и жадно втянул его. Сладкая боль пронзила тело Поппи.

— Джеймс, — всхлипнула она, и вновь его рот нашел ее губы. Он обхватил руками ее лицо, удерживая голову под своими неистовыми поцелуями. Поппи почувствовала тяжесть его тела, восхитительное ощущение трущихся о ее нежную кожу волос на его груди и ногах.

Она выгнулась под ним дугой, лихорадочно лаская его спину.

— Пожалуйста, — простонала она, и Джеймс на секунду поднял голову и взглянул в ее запрокинутое, пылающее страстью лицо.

— Посмотри на меня, Поппи, — с трудом выговорил он. И когда она открыла мокрые от слез глаза, одним мощным движением глубоко вошел в нее.

— Джеймс.

Он поднял голову и поцелуем стер слезу у нее со щеки.

— С тобой все в порядке?

Она тихонечко засмеялась.

— Кажется, да. А с тобой?

Он перекатился на спину, не выпуская ее из объятий.

— Не знаю. Я еще не понял, что произошло, но это совсем не то, чего я ожидал.

Его руки ласково и возбуждающе нежно скользили по ее телу.

— Я уже давно потихоньку сходил с ума, но не думал, что почувствую что-то похожее на этот ураган. Ты прости, я не очень понятно говорю, но для меня ясно одно — впервые за пять лет я сегодня занимался любовью.

Поппи облокотилась на руку и взглянула на него с искренним изумлением.

— Как? Ты… ни с кем… пять лет с тех пор, как Клер?..

— Ну, конечно, нет. Но впервые с тех пор, как я потерял ее, я занимался любовью.

Поппи заглянула ему в глаза и увидела в них нежность и смущение.

— О, Джеймс! — прошептала она и уткнулась лицом ему в грудь. Его рука легла ей на щеку, она повернула голову и поцеловала его в ладонь.

— Ты просто чудо, я чувствовал, что ты не простая девочка, но ты оказалась просто невероятной.

Он перевернул ее на спину и жадно впился в ее рот.

«Боже, пусть он отдаст эту любовь мне, — молила она, — не дай ему снова спрятаться в свою скорлупу».

Его тело разрывали спазмы наслаждения, и он без конца, как заклинание, повторял ее имя. Почувствовав его освобождение, она вдруг осознала, что ни в первый, ни во второй раз они не предохранялись, и вполне может случиться, что у нее будет от него ребенок.

«Пожалуйста, Господи, дай мне его ребенка, я буду так его любить»…

Все дальнейшие связные мысли потонули в волнах охватившего ее наслаждения.

Наступила настоящая весна, на деревьях распускались почки, было почти тепло.

Следующие несколько недель Джеймс был полностью поглощен делами, связанными с новой бирмингемской компанией. У мальчиков наступили каникулы, и Поппи с огромным трудом удалось буквально похитить Джеймса, чтобы он смог съездить с ними в зоопарк.

Нужно было навестить «приемного» пингвиненка.

Вернувшись домой, мальчики сразу запросили есть. Поппи открыла холодильник, заглянула внутрь и опрометью бросилась к лестнице, ведущей в ее квартирку. Влетев туда, она тут же кинулась в ванную, там и нашел ее Джеймс через несколько минут. Она сидела, скорчившись на холодном полу, и лицо у нее было белее мела.

— Что с тобой, детка? — ласково и слегка испуганно спросил ее Джеймс, садясь рядом с ней на пол.

— Наверное, я что-то съела, — пробормотала Поппи.

Он помог ей добраться до постели, а чуть позже принес чашку бульона и тосты, которые она с жадностью съела.

Он присел на краешек кровати и взял ее руку.

— Поппи, завтра мне нужно быть в Бирмингеме, осталось утрясти кое-какие технические детали, и мое присутствие там необходимо. Как ты думаешь, ты справишься без меня?

— Справлюсь, — ответила она без энтузиазма. — Мне уже лучше. Не знаю, что это было. Но ты не беспокойся, все будет в порядке.

Джеймс уехал, а она действительно справилась со своим недомоганием. Ей помогла еда. У Поппи проснулся зверский аппетит, стоило как следует поесть — и она чувствовала себя прекрасно. Вот только, пока мальчики были на каникулах, оставаться наедине им практически не удавалось. Но и позже, когда снова начались занятия в школе, они очень редко могли себе позволить несколько часов неторопливой нежной любви Джеймс все так же разрывался между Норвиком и Бирмингемом. Поппи чувствовала, что он ее любит, это сквозило в каждом жесте, в каждом прикосновении, но ни слова об этом не было сказано.