— Минимальный срок заключения в таком месте — двадцать лет, — заметила она.

— Да.

— Что же там делают заключенные?

— Охранники находят применение заключенным-женщинам, — усмехнулся человек в маске.

— И все они обвиняются в незаконной проституции?

— Да.

— Такой приговор будет ошибочным, при всем уважении к вам, ваша светлость, — вдруг сказала женщина.

— Почему же?

— Я не проститутка.

— Кто же вы?

— Я — рабыня, — объявила женщина. Туво Авзоний вздрогнул.

— На вас нет клейма, вы свободная женщина, — возразил человек в маске.

— В глубине души, ваша светлость, я знаю, что я рабыня, — ответила она. — Я знаю это уже несколько лет.

— Любопытно…

— Жалкая рабыня! — воскликнул Туво Авзоний.

— Я прошу вашего снисхождения, ваша светлость, в моем унижении и слабости. Но такие женщины существуют, и я — одна из них. Думаю, мне нет больше смысла отрицать это. Я хочу принадлежать, иметь единственную цель — повиновение. Я хочу любить и служить, самоотверженно, непрестанно, изо всех моих сил.

— Но вас ужасала мысль стать рабыней, — напомнил человек в маске.

— Такова уж я, — вздохнула женщина. — Я не знаю, что и думать. Я чувствую, что рабство — моя истинная свобода. Вряд ли я могу быть счастлива, живя другой жизнью.

— Вы рассуждаете неверно, — удивился Туво Авзоний.

— Вам бы хотелось, чтобы я рассуждала, как вы? — усмехнулась женщина. — Я всю жизнь прожила с такими же серыми, бессмысленными и пустыми мыслями, как ваши.

— Кошмар! — изумился Туво Авзоний.

— Некоторым женщинам надо знать наверняка, что они живут, — продолжала она. — Им нужны реальные, сильные ощущения.

— А как насчет нежности и чувственности? — спросил человек в маске.

— Эти качества очень ценны, — ответила Сеселла, — и, несомненно, рабыни дорожат ими, но они имеют значение только тогда, когда у женщины есть хозяин.

— Падшая шлюха! — воскликнул Туво Авзоний. Женщина сердито взглянула на него.

— Я не намерена извиняться за то, что я такая!

— Вы предпочитаете клеймо рабства двадцати годам заключения в исправительной колонии? — спросил человек в маске.

— Да.

— Почему?

— Я — рабыня.

— Думаю, я все же пошлю вас в колонию, — произнес человек в маске.

— Прошу вас, не надо! .

— Я могу делать то, что пожелаю.

— Да, — смутилась она и с дрожью опустила голову. — Власть в ваших руках.

— Как, по-вашему, я должен поступить, Туво Авзоний? — неожиданно спросил человек в маске.

— Мне трудно судить, ваша светлость, — ответил Туво Авзоний.

— Она хорошо сложена, — заметил человек в маске.

— Я из «одинаковых». Меня не интересуют женские фигуры, — напомнил Туво Авзоний.

— Конечно, заключение в исправительной колонии — одно из самых легких наказаний, — произнес человек в маске.

— Более легкого наказания достойны другие женщины, — возразил Туво Авзоний, — но здесь следует учесть ее порочную натуру и ничтожество.

— Верно.

— Кроме того, в качестве свободной женщины она никчемна, ни к чему не пригодна, — продолжал Туво Авзоний. — Как рабыня она еще может на что-нибудь сгодиться. К примеру, ее можно продать.

— Тоже верно, — подтвердил человек в маске и повернулся к Сеселле Гарденер, стюардессе компании «Межпланетные крылья». — Вы понимаете, что в качестве рабыни с вами будут обращаться, как с вещью? — спросил он. — Например, вас могут продать, и тогда вы будете всецело принадлежать тому, кто купит вас.

— Знаю, — сказала она.

— Вас может купить даже почтенный Туво Авзоний.

— О, нет! — воскликнула женщина. — Не надо так шутить, ваша светлость!

— Но такое действительно возможно, — возразил он.

Она беспомощно и отчаянно забилась, но не смогла даже подняться на ноги.

— После того, как я произнесу эти слова, вы будете причислены к подобным себе — к рабыням, — сказал человек в маске.

Женщина с дрожью смотрела на него.

— Ты — рабыня. Уведите ее, — приказал он. — Проследите, чтобы ее заклеймили до вечера.

Цепи рабыни отцепили от барьера, и ее поставили на ноги.

— Надейся, что ты попадешь в руки хорошего хозяина, — напутствовал ее человек к маске.

Рабыню вытолкнули из комнаты. На пороге ей удалось оглянуться через плечо на Туво Авзония.

— Она пришла к вам в комнату, верно? — спросил человек в маске.

— Да, — кивнул Туво Авзоний.

— Интересно, почему.

— Это очень странно, — согласился Туво Авзоний.

— Она упомянула, что у нее была на это причина, а не только желание не потерять работу в компании.

— Да, помню.

— Интересно, что бы это значило, — задумался человек в маске.

— Понятия не имею, — ответил Туво Авзоний.

— У некоторых женщин существуют потребности, сложный набор желаний.

— Наверное, только у падших, низких женщин, — уточнил Туво Авзоний.

— Таких, как рабыни?

— Наверное.

— Теперь она рабыня.

— Как и следовало ожидать, — усмехнулся Туво Авзоний.

— Думаю, она сочла вас привлекательным.

— Не может быть, — удивился Туво Авзоний.

— Но у вас неплохая внешность, — возразил человек в маске.

— Она же ненавидит меня!

— Тогда тем более интересно приобрести ее.

Туво Авзоний изумленно уставился на него.

— Ведь вам она тоже кажется привлекательной?

— Я из «одинаковых», — напомнил Туво Авзоний. — Такие вещи меня не интересуют.

Человек в маске повернулся к комиссару и двум офицерам, которые оставались в комнате.

— Благодарю вас, господа. Все поклонились и вышли.

— Туво Авзоний, я уверен, что вы невиновны в растрате и всем прочем, но подозрение очень серьезно. Боюсь, у вас есть враги.

— Не знаю, кто бы это мог быть, — размышлял Туво Авзоний.

— У меня тоже есть враги, — заметил человек в маске.

— У вас, ваша светлость?

— К несчастью, да. В наше время кругом полно интриг, тщеславия и зла.

— Я невиновен!

— Думаю, вам не помешает иметь друга и защитника во влиятельных кругах, какую-нибудь важную персону, обладающую значительной властью.

— Увы, я не знаком с такими людьми, — вздохнул Туво Авзоний.

— С некоторым риском для себя я мог бы стать вашим защитником, — предложил человек в маске.

— Вы, ваша светлость! — воскликнул Туво Авзоний.

— Но есть серьезное затруднение…

— Какое же, ваша светлость?

— Меня восхитила ваша проницательность и храбрость, проницательность в определении того, кем является на самом деле Сеселла Гарденер, и уверенность, что она по праву может стать рабыней; и ваша смелость — несмотря на весь риск, вы добились справедливости, положив таким образом конец ее незаконной свободе.

— Все это пустяки, ваша светлость, — скромно ответил Туво Авзоний.

— Такая проницательность, ум, смелость и отвага как раз и нужны тайному агенту, о чем я упоминал раньше.

— Дворцовому служащему десятого уровня?

— Конечно, но такому, который отчитывается только перед непосредственным начальником.

— Кем? — переспросил Туво Авзоний.

— Третейским судьей.

— Я слышал о нем, — с дрожью произнес Туво Авзоний.

— Такая сложная работа заслуживает высокого вознаграждения, — заметил человек в маске.

— Мне будет довольно даже избрания на такой пост, — признался Туво Авзоний.

— Однако есть серьезная опасность. Обвинения в растрате, о котором мы оба знаем, что оно лживо, будет достаточно, чтобы арестовать вас и приговорить к тяжелым работам на рудниках.

— Разве ваша светлость не сможет избавить меня от такой опасности? — удивился Туво Авзоний.

— Вполне возможно.

— А как насчет дела с этой шлюхой?

— Оно уже кончено. Я снял с вас обвинение. Ваши враги не смогут больше воспользоваться этим обвинением, даже если и пожелают.

— А сама женщина?

— Теперь она всего лишь вещь, — объяснил человек в маске. — Она может свидетельствовать в суде так же, как свинья или собака.