Претендовал ли Жуков на роль главы государства? По своей популярности он, без сомнения, мог бы посоперничать с самим Сталиным, не говоря уже о Хрущеве. Некоторые исследователи допускают, что именно из этих соображений Сталин и отправил Жукова в 1946 году командовать войсками сначала Одесского, а затем Уральского военных округов — подальше от Москвы, от рычагов власти. Были ли у Хрущева основания опасаться Жукова? Есть сведения, что кое-кто из ближайшего окружения Никиты Сергеевича называл ему прецеденты, которые в то время становились едва ли не тенденцией. Речь шла о том, что многие крупные полководцы второй мировой войны, имевшие в народе огромную популярность, приходили к управлению государствами. Президентом США стал генерал Дуайт Эйзенхауэр, командовавший объединенными вооруженными силами союзников в Европе. В Югославии к власти пришел национальный герой маршал Иосип Броз Тито. В Албании — маршал Энвер Ходжа. Испанией управлял генералиссимус Франко. Францией — генерал де Голль. Северной Кореей — маршал Ким Ир Сен. Это были громкие имена! Словом, Хрущеву было о чем задуматься.

Однако, кроме как у Хрущева, политические мотивы расправы над Жуковым не встречаются больше ни у кого. Да, военачальники обвиняли полководца в грубости, несдержанности, игнорировании их мнения, но отнюдь не в посягательствах на захват государственной власти. Отсутствуют подобные обвинения не только у военных, но и в выступлениях партийной верхушки, которая не преминула бы об этом сказать.

Вторая версия — мотивы носили чисто психологический, эмоциональный характер. Зависть — она и в Кремле зависть. Тогдашний кремлевский ареопаг почти на сто процентов состоял из лиц, имевших генеральские и маршальские звания. Многие члены Президиума ЦК и руководители Совмина находились на фронтах, принимали участие в осуществлении крупных боевых операций и, естественно, мнили себя выдающимися военными стратегами. Но всем им, безусловно, было далеко до Жукова. В 1946 году они инициировали приказ Сталина об освобождении Жукова от занимаемых постов и высылке его из Москвы. В приказе, рассекреченном только недавно, говорилось о том, что Жуков не имел отношения к планам ликвидации сталинградской, крымской, корсунь-шевченковской групп немецких войск, разгром которых он якобы приписывал себе, и даже взятие Берлина не только его рук дело.

Однако народная любовь рождается не по приказам даже такого министра вооруженных сил, как Сталин. Несмотря на строгие начальнические циркуляры, народ признавал только одного творца победы, и этим творцом победы был маршал Жуков. Было чему завидовать другим! Потому-то серые малоспособные люди ополчились против военного гения. Благо поводов для неприязни со стороны окружающих он давал предостаточно.

По третьей версии, Жуков относится к той редчайшей категории военачальников, которые появляются в моменты наивысшего напряжения страны и которые созданы лишь для битв и сражений. В мирное время нужны совсем другие министры обороны, не такие, каким был Жуков.

На октябрьском пленуме Суслов приводит такой пример:

— Группой наших войск в Венгрии командует генерал Казаков. Министр обороны решил без согласия ЦК отозвать и назначить товарища Казакова командующим одного из внутренних округов в СССР. Когда об этом было сообщено товарищу Кадару, то последний просил оставить товарища Казакова в Венгрии. Мы посоветовались в Секретариате ЦК и согласились с этим. Тогда товарищ Жуков предъявил претензию ЦК, заявив: надо считаться с престижем члена Президиума ЦК, раз сказал, что Казакова отзываю. Пленум ЦК вправе спросить товарища Жукова: а не является ли его святой обязанностью прежде всего заботиться о престиже Центрального Комитета партии?!

На фронтах, как известно, заместитель Верховного Главнокомандующего своих приказов не отзывал и решений не менял. Увы, мирная жизнь протекает по другим законам. Суровому и категоричному маршалу свои привычки менять не хотелось.

Существует и четвертая версия. Помните, на заседании Президиума ЦК в июне 1957 года, когда группа Маленкова — Молотова потребовала отставки Хрущева, последнего спас Жуков, произнесший знаменитые слова о том, что если будет принято решение о снятии Хрущева, то он, Жуков, обратится к армии.

Эту фразу не забыли. Сам Жуков впоследствии признавался, что очень сожалел об этом своем решительном заявлении в защиту Хрущева, так как оно обернулось через четыре месяца лично против него. Тогда, на заседании Президиума сразу после возвращения из Югославии, Микоян сказал, что ему непонятна и очень волнует та самая злосчастная фраза.

— Как ее понимать? — спросил хитрющий кремлевский лис.

— Да, это было сказано, но я говорил, что обращусь через парторганизации армии к партии, а не к армии.

— Значит, вы сознательно об этом говорили, — загадочно заключил Микоян, — а я-то думал, что вы тогда оговорились.

Хрущев, напрягшись, слушал. Наверное, у них была договоренность, что Микоян задаст этот вопрос, который Хрущеву не давал покоя. А что, если в следующий раз Жуков возьмет сторону какого-либо нового Маленкова?

Не лучше ли не испытывать судьбу и поскорее освободиться от этого слишком строптивого министра обороны?

И последняя, почти невероятная версия. Ее приводит писатель В. Карпов в своей новой книге «Маршал Жуков. Опала» со ссылкой на Д. Н. Суханова, бывшего помощника Маленкова.

Так вот, Суханов поведал Карпову, что аресту Берии предшествовало два заговора. Первый готовил Берия на 26 июня 1953 года, намереваясь в этот день арестовать членов Президиума ЦК в Большом театре. Об этом намерении Берии знали и поддерживали его… Хрущев и Булганин.

Маленков, узнав по своим каналам о готовящейся акции, пригласил к себе Хрущева и Булганина и сообщил им, что ему все известно. Хрущев и Булганин подумали, что из кабинета Маленкова они уже не выйдут. Маленков сказал: они могут искупить свою вину только активным участием в аресте Берии. Оба дали согласие.

В. Карпов со слов Суханова описывает его версию ареста Берии. Она полна потрясающих подробностей, не вписывающихся в известную картину ареста Берии. А потому автор этой книги отсылает любопытных к карповскому произведению. Мне же важно вот это место, имеющее отношение к теме моего исследования.

Подняв Берию с кресла и завернув ему руки за спину, Жуков спросил у Маленкова:

— Может быть, арестовать и членов Президиума ЦК, бывших в сговоре с Берией?

Маленков не принял предложения маршала, за что впоследствии сильно поплатился. Ну, а Хрущев якобы не мог забыть этой фразы Жукова.

В то прекрасное июньское утро 1946 года вся Одесса высыпала на Дерибасовскую. Знаменитая улица, по которой должен был проехать маршал Жуков, утопала в живых цветах.

Напрасно восторженные горожане нетерпеливо ожидали появления правительственного кортежа, чтобы приветствовать прославленного полководца. Он проследовал к штабу Одесского военного округа другим, незаметным маршрутом.

На этом настояла Москва. «Никаких торжественных встреч!» — такое строгое предписание получил первый секретарь Одесского обкома партии А. И. Кириченко.

Руководство области терялось в догадках: что бы это значило? А уже к вечеру весь город обсуждал потрясающую новость: Жуков теперь будет жить в Одессе, командовать военным округом.

За что такая немилость?

В ночь с 31 мая на 1 июня Жуков спал плохо. Днем ему сообщили, что завтра состоится заседание Высшего военного совета. О повестке не было сказано ни слова, и это не предвещало ничего хорошего. Значит, снова у кого-то полетят головы.

Не исключено, что и его собственная. Мрачные предчувствия усилились после вечернего инцидента, когда на даче появились трое уверенных в себе людей в фуражках с синей окантовкой. Охрана преградила им путь. Услышав перебранку, Жуков, собиравшийся лечь в кровать, как был, в белой, нательной рубахе, выглянул из спальни.