— По-моему, он пересчитывает фарфор, мисс Джасина, — сказала однажды утром в кухне возмущенная Нэнси.

Джасина подняла взгляд от тарелки с овсяной кашей. Она больше не завтракала у себя в комнате, понимая, что Фелиция и так задергала горничных своими поручениями.

— И нехорошо, что ему отвели бывшую комнату мастера Криспиана, — продолжала Нэнси. — Неправильно это как-то. Однажды утром я зашла с чистыми простынями и онабыла там вместе с ним. Они жгли письма в камине. Уверена, это все те письма, которые она посылала мастеру Криспиану. Он хранил их в шкатулке на письменном столе. Так вот, когда я заглянула внутрь, шкатулка оказалась пустой.

— Она хочет начать с чистого листа, — деловито возразила кухарка, — и кто станет ее винить?

Нэнси фыркнула.

— А я думаю, она бессердечная. И слишком привередливая в придачу. Заказывает из лондонского «Фортнум энд Мейсон» всякие французские штучки вроде… вроде трюфелей и икры.

— У нее изысканный вкус, вот и все, — вновь возразила кухарка. — И его светлость только рад этому вкусу угождать. Так какое до этого дело нам?

Джасина слушала, понурив голову.

Она заметила, что граф и в самом деле потакает любым капризам невесты. С Фелицией он был сама любезность.

Одна ли Джасина замечала, что Фелиция далеко не так же любезна в ответ? Казалось, ее чуть ли не раздражает слепота графа. Проходя вместе с ним по коридорам и галереям замка, она редко позволяла ему опереться о свою руку. Она быстро шла вперед, чтобы рассмотреть какую-нибудь вещь или картину, а потом ждала графа, нетерпеливо постукивая носком туфли или вздыхая. За ужином Фелиция сидела рядом с графом, но никогда не помогала ему, если он ронял салфетку или ставил бокал не туда.

Она всегда ждала, чтобы кто-то из слуг поднял салфетку с пола или удобнее переставил бокал.

Фелиция с удовольствием выезжала с графом навещать местную знать, но никогда не составляла ему компанию, если он гулял в саду. В свое оправдание она говорила, что не любит гулять просто так, когда нет ни магазинов, ни людей. Джасина догадывалась, что Фелиция просто избегает общества графа.

За столом Фелиция сидела между графом и месье Фронаром. Джасина замечала, что ее голова была чаще всего повернута к юристу. Граф тихо сидел рядом и прислушивался к их беседе, которая велась, как правило, на французском языке. Иногда он вставлял замечание, и тогда Фелиция быстро поворачивалась к нему, весело смеясь, брала руку графа и прижимала к своей щеке. Потом так же быстро отворачивалась обратно к Фронару.

Джасина удивлялась, почему Фелиция не старается больше разговаривать с женихом. В конце концов, им нужно столько наверстать. Да, Фелицию объединял с Фронаром язык. Но граф тоже говорил по-французски, а Фелиция достаточно хорошо владела английским, чтобы они могли свободно общаться.

Задумываясь над этим, Джасина стала замечать, что чаще всего видит Фелицию в обществе Фронара. Даже в присутствии графа эти двое забивались в какой-нибудь тихий уголок и перешептывались между собой. Джасина часто натыкалась на них в коридорах замка: неразлучная парочка разглядывала портреты и фарфор в сервантах. У девушки возникло впечатление, будто они обсуждают цену всего, что видят.

Джасина хотела полюбить Фелицию ради графа. Она пыталась подружиться с ней, но та решила, что Джасина всего лишь одна из прислужниц, и редко заговаривала с ней.

Как будто из уважения к чувствам невесты граф стал официальнее держаться с Джасиной на людях. Это сделало бы девушку совершенно несчастной, если бы не тот факт, что по утрам, когда они с графом оставались одни, тот вел себя как обычно. Джасину утешало, что хотя бы эти их отношения не изменились. Она читала или играла на пианино. Они с графом разговаривали о поэзии и музыке, иногда гуляли в саду.

Они никогда не обсуждали Фелицию и предстоящую свадьбу.

Однажды граф с Джасиной рука об руку прогуливались по лесной тропинке и встретили месье Фронара. Тот вежливо поздоровался, но зло посмотрел им вслед.

Следующим утром, войдя в библиотеку, Джасина с изумлением обнаружила Фелицию, сидящую напротив графа у камина.

— Надеюсь, вы не станете возражать, — весело обратилась та к Джасине, — но мне кажется, мой английский улучшится, если я буду слушать вас.

— Уверен, Джасина не возражает, — сказал граф. Тон его голоса был нейтральным.

— Конечно же нет, — как можно приветливее отозвалась Джасина. Она остановилась в нерешительности и огляделась по сторонам. Потом подошла к подоконнику, устроилась на нем с книжкой, которую выбрал граф, и принялась читать.

Минут через пять девушка услышала, как Фелиция громко зевнула. Граф подался вперед.

— Вы устали, дорогая?

— О нет, — рассмеялась Фелиция. — Но эта книга мне неинтересна.

Джасина тихо закрыла книгу.

— Может, что-нибудь другое? — предложила она. — В библиотеке обязательно найдется что-то на ваш вкус. Я знаю, вы любите книги.

Фелиция бросила в ее сторону пронзительный взгляд.

— Книги? Ах да. Я постоянно читаю. Но та книга, что у вас, написана не моим языком, поэтому мне сложно. И потом, история… — она передернула плечами. — Я предпочитаю… романтические книги. Рассказы о трагической любви…

Слова вырвались у Джасины прежде, чем она успела сдержаться:

— Удивительно, что вам нравится подобное, ведь вы сами пережили…

— Джасина! — резко одернул ее граф.

Джасина закрыла рот ладонью.

— Милорд, я не подумала…

— Да, — сказал граф, нахмурившись, как грозовая туча, — совершенно очевидно, что вы не думали, что говорите.

Не в силах произнести ни слова, Джасина соскочила с подоконника и на подкашивающихся ногах выбежала из комнаты.

Что на нее нашло? Зачем она это сказала? Если Фелиции нравится читать романы, которые могут напомнить ей о горестных потерях, которые она пережила, то это… абсолютно ее не касается. Но граф был несправедлив. Совершенно несправедлив. Со стороны Фелиции было грубо так громко зевать. И что сделал граф, услышав это? Ничего! Лишь побеспокоился, не устала ли она!

Было очевидно, Фелиция все больше и больше подчиняет себе графа.

Джасина опустилась на один из диванов в Большом зале и закрыла лицо руками. Почему бы мужчине не покориться воле женщины, которая должна стать его женой? Это абсолютно естественно. Она не имеет никакого права так переживать, совершенно никакого права.

Слезы жгли Джасине глаза. Ей хотелось, чтобы отец вернулся и забрал ее из замка, но она понимала, что пока это невозможно. Отец писал, что в Эдинбурге продолжает свирепствовать эпидемия, а теперь заболел еще его друг профессор. Джасина просто не могла писать ему и волновать своими эгоистичными тревогами.

Внезапно девушка почувствовала, что она не одна. Она убрала руки от лица и подняла взгляд.

Напротив, прислонясь к стене и скрестив на груди руки, стоял месье Фронар. Он пристально наблюдал за Джасиной.

— Что-то случилось? — спросил он.

Джасина помотала головой.

— Нет. То есть… да. Я… я беспокоюсь об отце. И мне хочется домой. Вот и все.

— Все? — насмешливо передразнил месье Фронар. — Я так не думаю. Кажется, я знаю, в чем дело. Как у вас говорят — получили приставку?

Джасина задрожала и поднялась на ноги.

— У нас говорят «получить отставку», — как можно холоднее сказала она. — А теперь, с вашего позволения, я хочу вернуться к себе в комнату.

Девушка попыталась пройти, но Фронар схватил ее за руку и не пустил.

— Ничто не поставит под угрозу этот брак, слышите? — нахмурившись, сказал он. — Ничто.

Джасина попыталась высвободить руку.

— Отпустите! Почему вы так со мной разговариваете?

Фронар прижался к Джасине и зашипел на ухо:

— Я знаю, что у вас на уме. Я всего лишь предупреждаю. Держитесь подальше от графа. Теперь он только для Фелиции.

Джасина вырвалась из его рук.

— Граф мне безразличен, — воскликнула она и резко повернулась, чтобы уйти.

Фронар язвительно рассмеялся ей вслед: