Джасине вдруг пришло в голову, что Фелиция откладывала отъезд, пока не удостоверилась, что доктор Карлтон скоро заберет дочь домой. Только после этого графиня решилась покинуть замок Рувен. Опасалась ли Фелиция, что Джасина может посеять у графа какие-то сомнения на ее счет?

Джасина вскочила на ноги и принялась мерить шагами комнату. Нельзя терять время. Кто-то дол жен отправиться в Швейцарию и предупредить графа. Кого можно послать?

Девушка остановилась перед туалетным столиком Сары и вгляделась в собственное отражение: взгляд загнанный, лицо белое как мел. И Джасина поняла: есть только один человек, способный убедить графа, что его жизнь в опасности. Она сама!

Она, ни разу не покидавшая окрестностей Рувенсфорда, должна отправиться в Швейцарию одна.

И отправиться сегодня же вечером.

Огни отеля «Кронос» казались Джасине теплыми и гостеприимными, когда она стояла на тротуаре по другую сторону дороги. Девушка только что вышла из фиакра [14], который доставил ее с женевского экипажа. Внутри гуляли сквозняки, и Джасина дрожала всю дорогу. Она два дня почти ничего не ела, перехватила только пару яблок и бриошь в парижской булочной.

Путь из Англии был долгим, и Джасина надеялась, что ей больше не придется проделывать его снова. Ей никогда в жизни не было так одиноко.

Только подручный конюха, которого Джасина подкупила, чтобы он доставил ее на вокзал в Карлайл, знал о ее отъезде. Отцу она написала письмо. А с собой взяла только деньги, которые он ей оставил, и небольшой чемоданчик.

Если бы не мысль о графе и опасности, которая ему угрожает, девушка уже не раз была на грани того, чтобы повернуть домой.

Джасина надеялась, что не опоздала. Когда прошлым вечером она добралась до вокзала в Карлайле, выяснилось, что поезд будет только утром. Получилось, что она приехала в Санкт-Мориц на день позже графа.

С замиранием сердца Джасина взяла чемодан и перешла улицу.

Консьерж подозрительно посмотрел на девушку, когда та спросила, один ли граф Рувен у себя в комнате. Джасина объяснила, что она его друг и приехала из Англии с очень важным известием. Только после этого консьерж велел горничной провести девушку в номер графа. «Графиня, — сказал он, — уехала рано утром и еще не вернулась».

Дрожащей рукой Джасина постучала в номер графа. Дверь отворилась, и девушка увидела человека, ради которого осмелилась пуститься в это долгое путешествие.

— Джасина! — воскликнул он.

Остатки сил разом покинули девушку. Она вскрикнула и без памяти повалилась в объятия графа.

Когда несколько минут спустя Джасина открыла глаза, она уже лежала на кушетке. Девушка в тревоге подскочила и села.

— Милорд?

Ласковый голос Хьюго послышался откуда-то неподалеку:

— Я здесь, Джасина.

Он сидел за письменным столом, повернув кресло в сторону девушки.

Джасина смотрела на него, пытаясь собраться с мыслями.

— Милорд. Когда вы открыли дверь, вы… вы назвали меня но имени прежде, чем я заговорила. Как… как вы узнали?..

— Что с вами? — Граф поднялся и протянул Джасине руку. — Идите сюда, Джасина.

Девушка неуверенно встала и приблизилась к графу. Он взял ее за руку и подвел к зеркалу в роскошной оправе, висевшему на стене. Теперь Джасина видела свое отражение и графа, стоявшего за ее спиной. Граф стал медленно поднимать свечу, пока та не достигла уровня его черных глаз. Ясный взгляд Хьюго приковал к себе внимание девушки. На короткий миг их глаза встретились, и Джасина ахнула:

— Вы… вы видите!

— Да, Джасина. Я вижу.

Придя в сознание после дуэли, Хьюго быстро понял, что зрение возвращается к нему. Первое время он видел только размытые, неясные силуэты. Мир не сразу приобрел четкие очертания.

— Ваш отец полагал, что у меня была «травматическая слепота», — сказал граф. — Он оказался прав!

У Джасины голова шла кругом от счастья, но она не могла не спросить, почему граф скрывал ото всех, что снова видит.

Хьюго ответил, что не хотел напрасно обнадеживать, в том числе себя самого, пока не удостоверится, что зрение вернулось навсегда. Были и другие причины хранить тайну, но сначала он желал бы узнать, зачем Джасина проделала долгий путь в Швейцарию одна.

Джасина заметила, что, говоря это, граф пожирает глазами ее отражение в зеркале. Она покраснела и потупила взгляд. Граф извинился.

— Прошу прощения, Джасина, что так рассматриваю вас. Просто я заново знакомлюсь с милой девчушкой, шляпка которой упала в реку. Пойдемте сядем, и вы все мне расскажете.

Граф внимательно выслушал Джасину. В конце он отвернулся, чтобы не выдать своих эмоций.

— Вы так рисковали ради меня, мой маленький друг, — сказал он.

Хьюго подошел к застекленному шкафчику, достал бутылку бренди и налил себе и Джасине по бокалу. После этого он рассказал девушке, что второй причиной притворяться, будто он все еще слепой, было желание лучше видеть. В ответ на озадаченный взгляд девушки граф объяснил, что, когда он впервые после ранения открыл глаза и понял, что зрение возвращается, в комнате как раз находилась Фелиция. Она мерила шагами комнату, то и дело бросая в его сторону такие ненавидящие взгляды, что сразу стало ясно: ее превращение в любящую жену не что иное, как притворство.

— Заметив, что я пришел в сознание, она подошла к кровати, — рассказывал граф, — склонилась надо мной и повела медовые речи, но взгляд ее был полон ненависти. Она даже сжала кулаки, глядя на меня.

Тогда у графа отпали всякие сомнения в том, что Фелиция желает ему зла и просто играет в примерную жену, чтобы усыпить его бдительность. Хьюго подозревал, что графиней движут какие-то тайные мотивы, и решил оставаться «слепым», пока не выяснит, какие именно. Вот почему он не разрешал открывать шторы у себя в спальне и библиотеке — чтобы никто не видел его слишком ясно.

Когда графиня предложила поехать в Швейцарию, Хьюго начал догадываться о ее планах. Письмо, которое он попросил Джасину прочесть в библиотеке, укрепило его подозрения. Он прекрасно знал, что жена вовсе не «скучает» по нему. Когда Джасина вышла из комнаты, граф попытался прочесть письмо сам. Зрение еще не восстановилось до той степени, чтобы он мог разобрать все слова, но заметил крупную подпись внизу и сразу понял, что это рука не настоящей Фелиции.

Хьюго принялся искать письма, которые получал от невесты в Индии, но они исчезли. Он понял, что Фронар и фальшивая Фелиция, скорее всего, разыскали их и уничтожили. Итак, у него не осталось доказательств, которые можно было бы предъявить графине. Поэтому он решил подыграть Фелиции и посмотреть, что будет дальше. Было ясно, что при любом развитии событий ему придется ехать в Швейцарию на поиски настоящей Фелиции.

Единственным, за исключением Джасины, человеком, который знал, что граф больше не слепой, был его камердинер, да и тому Хьюго открыл правду только по дороге в Швейцарию.

— Мнимая беспомощность — мой козырь, — сказал граф. — Она делает Фронара и графиню беспечными. Я уже видел Фронара.

— Вы… видели Фронара?

— Да. Ему хватило наглости сесть рядом с нами за ужином. Я понял, кто это, по глупым улыбкам, которые он посылал графине, полагая, будто я ничего не вижу.

Джасина подумала, что граф очень храбрый человек, если так спокойно ведет себя перед лицом опасности.

— Что вы будете теперь делать? — спросила девушка.

— Я должен найти настоящую Фелицию. Как только я ее разыщу, игра будет окончена. Сейчас у меня нет доказательств, что графиня не та, за кого себя выдает. И я состою в браке с… с женщиной, настоящего имени которой не знаю.

— Но ведь она очень красива, не так ли? — дерзнула спросить Джасина.

— О да, — выдохнул граф. — Очень красива. Это правда.

Джасина опустила голову. Хьюго пробыл в одном номере с графиней целую ночь. Девушку невольно терзал вопрос, провели ли они эту ночь вместе. Граф такой же мужчина, как и все остальные. Почему бы ему не поддаться, пусть и на одну ночь, неоспоримым чарам графини?