— Но она присмотрит за вами? — спросила мама. — Где она сейчас?

— Где твоя мама? — шепотом спросила я у Джулии.

— Медитирует.

— Где? Здесь, дома?

— Да, в шкафу. И ее нельзя беспокоить. Категорически.

— Прости… ты сказала «в шкафу»?

Джулия посмотрела на изящную кухонную рукавичку, которую держала в руке.

— Это не просто шкаф, — сказала она тихо, — это стенной шкаф, гардеробная. Комната такая.

Моя мама запретила нам включать духовку, пока мама Джулии не выйдет в кухню, поэтому мы засунули ком теста в холодильник и пошли в комнату Джулии смотреть телевизор.

Комната Джулии оказалась очень похожа на комнату Аннемари, только с оборочками — занавески с оборочками, покрывало с оборочками, много-много подушек с оборочками. И книги, книги по всему полу — стопками и отдельно, старые, новенькие с иголочки, перевернутые, раскрытые и свисающие под прямым углом с розового прикроватного столика, на котором возвышалась лампа с оранжевым тряпичным абажуром.

Надо бы что-то сказать насчет оборочек, подумала я.

— Красивая лампа.

Джулия склонила голову набок, рассматривая лампу:

— Серьезно? А по-моему, уродство. Ее моя мама выбирала. — Она обвела комнату рукой. — Она все здесь выбирала сама. И не разрешила мне повесить мои плакаты с фотографиями из открытого космоса. Пришлось развесить их в ванной! — Она указала пальцем на дверь в ванную. Ее собственную ванную.

Мой взгляд привлекло что-то очень знакомое. На прикроватном столике, под уродливой лампой. Это была моя книга — или, может быть, ее сестра-близнец, такая же потрепанная, как моя, только в других местах, и на обложке один уголок совсем облез. Я взяла ее в руки.

— Ага, — сказала Джулия. — Я давно заметила, что ты свою носишь с собой. А я свою оставляю дома.

— Мне на Рождество подарили первое издание. Это значит, что…

— Честно?! Вот счастливая. А мне ничего не дарят, кроме тряпок. И драгоценностей.

Я вылупилась на нее.

— Я думала, тебе это нравится.

— Вообще-то да, — улыбнулась Джулия. — Но мне и другое нравится.

Тут я заметила, что к стене прислонен плакат про тайны науки. Он назывался: «Есть ли разумная жизнь в космосе?» Название тоже было написано толстыми округлыми буквами, но гораздо красивее моих.

Джулия шлепнулась на пушистый розовый ковер, полностью закрывавший пол, глянула на электронные часы, и рука ее автоматически потянулась к телевизору. Я поняла, что время после школы мы с ней проводим одинаково. Но я хотя бы могу позвонить маме на работу. У Джулии квартира в сто раз роскошнее нашей, но я уверена, что телефона в шкафу у них все-таки нет.

Я тоже растянулась на ковре и подперла голову рукой. Джулия окинула меня взглядом с головы до ног.

— Знаешь, какого цвета у тебя волосы? — спросила она.

— У меня? — Я сморщила нос. — Темного.

Она задумчиво рассматривала мои волосы:

— Нет. На свету они у тебя цвета жженого сахара.

Жженого сахара.

Я подхожу к тому, что произошло на углу. Если я когда-нибудь все-таки напишу тебе письмо, то расскажу об этом очень подробно.

1. Я шла из школы домой одна, думая, что подарить Аннемари на день рождения.

2. Было холодно, но не слишком — мальчишки у гаража, как обычно, шумели и бросались друг в друга чипсами.

3. Сэл шел впереди меня — их, наверное, отпустили на пару минут раньше, чем нас. Я не стала его догонять.

4. Я видела, как он идет мимо тех пацанов у гаража; они, как всегда, что-то такое прокричали ему вслед. Я видела, как в спину ему полетели чипсы.

5. У Сэла, должно быть, лопнуло терпение. Он резко обернулся и заорал: «Заткнитесь вы!» На нем опять была та самая синяя вязаная шапка, натянутая на лоб.

6. Мальчишки только рассмеялись. Сердце у меня забилось часто-часто, но я не боялась, что они ударят Сэла, потому что они считают ниже своего достоинства бить младших. Издеваться — да, бить — нет.

7. Один из них выбросил руку вперед и толкнул Сэла в грудь — легонько, но Сэл все же споткнулся и попятился, и заорал: «Вы уроды!» — и пацаны все заржали, но больше никто его пальцем не тронул.

8. Сэл развернулся и пошел дальше домой.

9. Обшарпанная дверь рядом с гаражом распахнулась, и из нее вышел Маркус.

10. Сэл увидел Маркуса и пустился бежать.

11. Маркус завопил: «Стой!» — и бросился за Сэлом.

12. Через дорогу, на углу, я увидела человека, который смеется. Он стоял к нам лицом, в позе щелкунчика, руки по швам.

13. Маркус догонял Сэла, крича: «Стой) Подожди!»

14. И вот с этого момента началось непонятное. Рядом с человеком, который смеется, что-то появилось — всего на пару секунд, как будто бы мелькнули несколько кадров из старого фильма. Это было между двумя припаркованными машинами, и выглядело это как человек, обхвативший голову руками. Он был голый. И потом он исчез.

15. Сэл все бежал. Маркус бежал за ним. И я тоже побежала.

16. «Эй! Эй, погоди! Парень!» — орал Маркус. Он, естественно, забыл имя Сэла.

17. Сэл оглянулся через плечо и побежал еще быстрее. Он был уже почти на углу. По Амстердам-авеню мчались машины.

18. «Сэл! — завопила я. — Стой!» Но он не остановился.

19. «Да погоди же ты! — снова крикнул Маркус. — Я хочу…» И тут до него, видимо, дошло, что Сэл убегает от него. Маркус замедлил бег. «Эй, берегись!»

20. Теперь Сэл бежал по дороге, все время оглядываясь.

21. Я догнала Маркуса. Думаю, грузовик мы заметили одновременно. Это был большой грузовик, и ехал он очень быстро.

22. «Стой! — завопил Маркус во всю глотку, обеими руками показывая на грузовик. — Берегись!»

23. Понятия не имею, чем был занят водитель грузовика — проверял накладную, переключал радио с одной волны на другую, — но только он не заметил Сэла посреди дороги и не сбавил скорость.

24. Я страшно закричала и заткнула уши. Я всегда затыкаю уши, когда не хочу, чтобы что-то произошло, — например, когда роняю стакан и не хочу, чтобы он разбился. Хотела б я знать, почему я не зажмуриваюсь или не зажимаю себе рот. Или не пытаюсь поймать стакан.

25. Я увидела, как голова Сэла начала поворачиваться, и поняла, что именно в этот миг он заметил грузовик. Тот мчался прямо на него. Бежать вперед означало попасть под колеса. Повернуть назад Сэл не успел бы — он слишком быстро бежал. Если бы он замер на месте, это его спасло бы — но и замереть он никак не мог.

26. Мозг загудел: «Сэл сейчас погибнет».

27. «СЭЛ СЕЙЧАС ПОГИБНЕТ».

28. СЭЛ СЕЙЧАС ПОГИБНЕТ.

29. Внезапно на дорогу выбежал человек, который смеется, его правая нога взлетела вверх…

30. …и он изо всех сил пнул Сэла.

31. Сэл отлетел назад и со стуком упал на асфальт.

32. Грузовик врезался в человека, который смеется.

33. Маркус сел на землю и страшно разрыдался. Рыдал и рыдал без умолку.

34. Я кинулась к Сэлу. Он лежал неподвижно, подогнув под себя руку. Рука была неестественно вывернута. «Сэл! — заорала я. — Сэл!» Он казался мертвым.

35. Грузовик издал страшный скрежет, водитель подбежал к нам и оттолкнул меня от Сэла.

36. Кто-то (потом я узнала, что это была Белл) повел меня прочь мимо кучи чего-то ужасного, лежавшей посреди улицы, повторяя: «Не смотри, не смотри, не смотри!» Она подвела меня к тротуару, подтолкнула к почтовому ящику и бросилась назад, туда, где водитель грузовика склонился над Сэлом, что-то делая с его телом. У моих ног лежала перевернутая туфля.

37. Я смотрела и смотрела на нее, не в силах оторвать взгляд. Это была черная туфля с двухдюймовой платформой, прибитой к подметке. Туфля Ричарда.

38. Все закружилось у меня перед глазами, и земля стала уходить из-под ног. Я закрыла глаза и прислонила голову к холодному металлу почтового ящика. Когда я снова открыла глаза, прямо перед ними оказались четыре слова, процарапанные одно над другим на голубой краске, которой был покрашен ящик: